Английский национальный балет в Париже

В Парижской опере прошли гастроли Английского национального балета под руководством Тамары Рохи. Вторая по значимости британская труппа привезла в Париж «Корсар» — напичканный трюками балетный блокбастер, которого нет в репертуаре французских компаний. Рассказывает МАРИЯ СИДЕЛЬНИКОВА.

Ежегодные гастролеры — давняя традиция Парижской оперы, но когда уже экс-худрук французского балета Бенжамен Мильпье объявил о приглашении ENB — Английского национального балета (для этой труппы такая честь выпадает впервые), балетоманы по-снобски фыркали. Мол, не по чину, если звать — так Лондонский королевский балет, тем более что англичан не видели в Парижской опере полвека, если не больше.

Экс-прима «Ковент-Гардена» Тамара Рохо, возглавившая три года назад Английский национальный балет, сцену не оставила — гастроли в Париже открывала она сама в роли Медоры. «Корсар» — любимое детище балерины-руководительницы: во-первых, этого балета нет в репертуаре парижской труппы, хотя впервые поставлен он был именно здесь Жозефом Мазилье в 1856 году. Во-вторых, «Корсар» не идет и в Лондонском королевском балете, и Роха этим страшно гордится. Спектакль Английского национального балета поставлен по американской версии 1997 года Анны-Марии Холмс, та, в свою очередь, отталкивалась от ленинградской редакции Константина Сергеева. Три акта уложились в два с половиной часа с антрактами. Британский художник по костюмам Боб Рингвуд постарался превратить «Корсар» в зрелище, блеснув бутафорским богатством одежд — видно, что привык одевать киногероев: бэтменов, греков, троянцев (за «Трою» он был даже номинирован на «Оскар»).

По Английскому национальному балету можно изучать географию, в нем работают артисты всего мира, от прыгучих темпераментных кубинцев до юрких фарфоровых азиаток с плотными, сильными икрами. Это полная противоположность парижской труппе, лицо которой определяет великая балетная школа. Здесь же соревнование индивидуальностей, каждый сам за себя, танцует так, как был выучен, и — быстрее, выше, сильнее. Как раз «Корсар» и представляет собой отличное поле для подобных состязаний: этот энергичный балет-дивертисмент богат персонажами и танцами разного толка, что позволяет не только представить сильные стороны труппы, но и скрыть ее слабости — того и другого у подопечных Рохи хватает.

В Париже выступали звездные пары (Тамара Роха с мексиканцем Исааком Эрнандесом, Алина Кожакару с приглашенным кубинцем Осиелем Гунео), но были и составы попроще. Так, Медора в исполнении ветеранши труппы, солистки Эрины Такахаши, выглядела идеальной заведенной куклой, которая, разбуди ее посреди ночи, скрутит двойные фуэте хоть на голове, запрыгнет в любую поддержку, но замени ее на другую — никто и не заметит. Так же механически исполнял свои трюки кубинец Йона Акоста. Нежнее и деликатнее танцевала Гюльнару белоруска Ксения Овсяник. Вместе с приглашенным солистом Бруклином Маком — техничным, виртуозным и, главное, неглупым артистом — они перетанцевали главную пару. Главным же ньюсмейкером этих гастролей стал Сезар Корралес — 20-летний кубинско-канадский танцовщик, титулованная «восходящая звезда» и любимый артист англичан (оба приза вручаются ENB). Танцевал он раба Али так, что и без того возбужденный оркестр срывался на галоп. Корралес вращался как ошпаренный, выделывал трюки, в названиях которых без балетного словаря не разобраться, и чувствовал себя на сцене не рабом, а предводителем пиратов. Публика ахала в голос. Последний раз подобную реакцию корреспондент “Ъ” наблюдала в Парижской опере на выступлении Ивана Васильева с Большим театром. И это удивительно: оказывается и французам — тонким ценителям своего рафинированного, элегантного балета — иногда хочется незатейливого, но захватывающего цирка.

Мария Сидельникова