Альфред Хичкок на экране и в жизни

В Сан-Себастьяне в Музее Сан-Тельмо проходит выставка «Хичкок. За пределами саспенса». На выставке побывал Андрей Плахов.

Альфред Хичкок — самый обсуждаемый и популярный из режиссеров за всю историю мирового кино. Соперничать с ним может только Чарли Чаплин, но, в отличие от него, Хичкок не был актером и тем не менее в массовом сознании стал звездой и поп-иконой. Он же в определенный момент обернулся кумиром интеллектуалов. Произошло это на позднем этапе жизни режиссера, в конце 1950-х годов, когда взгляд на его фильмы как на качественные коммерческие продукты был переосмыслен французскими кинокритиками. Однако фестивальное признание пришло к нему не во Франции, а в Испании: именно на фестивале в Сан-Себастьяне его два года подряд награждали «Серебряными раковинами» — за «Головокружение» (1958) и «На север через северо-запад» (1959). Почему эти шедевры (первый из них возглавляет теперь список лучших фильмов всех времен и народов) не были удостоены «Золотой раковины», история умалчивает. Мало того, ранние фильмы Хичкока трижды участвовали в конкурсах Каннского фестиваля, но ни разу не получили даже второстепенного поощрения.

Допустим, время еще не пришло. Но и сегодня, когда он прославлен как в массовых, так и в интеллектуальных кругах, не теряет своей увлекательности задача, поставленная куратором выставки Паоло Ллоркой — выйти за границы стереотипов и увидеть в Хичкоке нечто иное, чем «короля ужасов» или «мэтра саспенса». Попытаться понять, как работавший в классической студийной системе режиссер ухитрялся держать под полным контролем любой свой фильм на всех стадиях производства, включая маркетинг (невероятная редкость в то время), как ему удавалось соединять требования рынка с развитием собственного языка и стиля.

Вот один из его «секретов».

Хичкок выбирал лучших технических специалистов, актеров-исполнителей, сценаристов и художников-декораторов и железно контролировал их.

Об этом попыталась рассказать в своих мемуарах снимавшаяся в «Птицах» Типпи Хедрен, причем находящиеся сегодня в тренде сексуальные приставания вовсе не были единственными тяжелыми моментами в их совместной работе. Не легче воспринимался психологический «харассмент», шедший от самой натуры Хичкока и его комплексов, связанных с противоположным полом. Он хотел, чтобы Хедрен во все подчинялась ему — вплоть до того, что она ест и какую помаду выбирает, даже вне съемок. Приведя в кино эту манекенщицу в возрасте уже за тридцать, он снял ее в двух фильмах, а потом пытался сломать дальнейшую актерскую карьеру своей последней «холодной блондинки». Впрочем, как и в фильмах Хичкока, женщина оказалась сильнее.

Женские персонажи играют ключевую роль в его кинематографе, мужчины же подчинены и пассивны, и это, несомненно, инверсия той ситуации, которую режиссер создавал на съемочной площадке.

Сомнительно, чтобы нечто подобное он смог практиковать сегодня, в эпоху бурных разоблачений мужских диктаторских замашек, но без них не было бы кинематографа Хичкока. Сюжет «Головокружения» строится на попытках главного героя Скотти (Джеймс Стюарт) воссоздать в темноволосой женщине Джуди из Арканзаса загадочную блондинку Мадлен, в чьей гибели он себя винит. Точно так же, как Скотти, Хичкок подбирал для актрисы Ким Новак разные оттенки волос, сам придумывал для нее костюмы, инструктировал, как двигаться. Реконструкцию этого процесса можно увидеть на выставке, как и превращенную в инсталляцию сцену долгого разговора Кэри Гранта и Эвы Марии Сент в вагоне-ресторане поезда в фильме «С севера на северо-запад».

Хичкок как мало кто из коммерческих режиссеров чувствовал не только поверхностные вкусы публики (которые всегда примерно одни и те же), но прежде всего атмосферу времени, культурный код того периода, когда появился фильм. В этом смысле он был и креативным продюсером, и дизайнером собственного режиссерского почерка, органично вписанного в архитектурный, художественный, технологический и бытовой стиль эпохи.

Хичкок одним из первых включил в коммерческое кино мотивы и технику авангарда.

Пожив в Берлине в начале 1920-х годов, начинающий режиссер, установил контакт с деятелями экспрессионистского кино и немало позаимствовал от их визуальной стратегии. Уже тогда в его фильмах появляются увеличенные и как бы вырванные из привычного контекста детали, характерные для сюрреалистов и отчасти для фотографов движения «Новая вещественность». На выставке можно увидеть эти типичные хичкоковские детали сверхкрупным планом: локон блондинки, рука с бритвой, глаз, сливное отверстие в умывальнике, веревка в руках, рука в перчатке с окровавленным пальцем, рука с фонарем.

Хичкок всегда учитывал культурный контекст, все больше опираясь на него. Уже после первых режиссерских опытов он убедился, что надо помещать действие в современную знакомую публике среду. В 1950-е он стал еще более демонстративно включать в свои фильмы знаки современности. Его вдохновляли не только Пикассо и Дали, Ле Корбюзье и Мис ван дер Роэ, Балансиага и Диор, но и, к примеру, экспериментальная анимация Лена Лая или кинетические опыты Хулио Ле Парка. Он уловил триумф «интернационального стиля» среди американского мидл-класса. Некоторые его фильмы, снятые в технологии «техниколор», выглядели так, как будто инспирированы женскими глянцевыми журналами. Возьмем хотя бы «Поймать вора» (1955) c Грейс Келли, одетой в элегантные платья работы оскароносной художницы Эдит Хед. «Король ужасов» здесь обнаруживает тяготение к романтической комедии европейского толка. Но и тут он остается верным себе и духу времени, показывая, как герои, преодолевая пуританство, с восторгом открывают чувственную «сладкую жизнь» Французской Ривьеры. Так что выставка в Сан-Себастьяне заставляет посмотреть на Хичкока не только как на «тайного автора» и виртуоза жанра, но еще и как на проводника художественных идей времени на всех уровнях — от авангарда до масскульта.