Силовики не хотят табличности
В Челябинске считают, что мемориальная доска в память о расстрелах дискредитирует полицию
Администрация Челябинска отказала в содействии местным общественникам, добивающимся установки на здании МВД мемориальной доски в память о жертвах политических репрессий. Ранее на этом месте находилось здание, где в 1930-е годы проводились расстрелы. По мнению чиновников, текст на табличке может вызвать «безосновательные ассоциативные представления граждан о деятельности органов внутренних дел» и подорвать авторитет полиции в глазах населения.
Фото: Юрий Мартьянов, Коммерсантъ
В 1932 году в Челябинске из кирпичей разрушенного Христорождественского собора было построено здание на улице Васенко. Его передали в ведение ОГПУ (Особое государственное политическое управление, позднее НКВД). По данным историков, в годы Большого террора в нем находилась расстрельная комната, где в 1937–1938 годах были убиты девять челябинских священников. В современной России по этому адресу находилось региональное управление ФСБ. В 1995 году во внутреннем дворе на фасаде дома №39 была установлена памятная доска с текстом: «В этом здании в период массовых репрессий 1930–1940-х годов приводились в исполнение приговоры о расстреле граждан, безвинно репрессированных по политическим мотивам». Однако в начале 2000-х годов табличка исчезла.
В этом году координатор краеведческой группы «Архистраж» Юрий Латышев начал кампанию за восстановление мемориальной доски. Для этого он обратился к вице-губернатору Челябинской области, председателю региональной комиссии по восстановлению прав жертв политических репрессий Евгению Голицыну. Ответ господин Латышев получил из управления культуры администрации Челябинска. Чиновники ответили, что историческое здание органов госбезопасности было полностью демонтировано «в связи с ветхим состоянием». Земельный участок был передан ГУ МВД России по Челябинской области, на нем построили новое здание, где установили табличку: «Памяти жертв политических репрессий 30–40 годов (так в тексте.— “Ъ”). Память о них сохранится, пока остаемся людьми». В ответе управления культуры говорится со ссылкой на ГУ МВД, что информация о местонахождении старой таблички отсутствует. Восстановление мемориальной доски «с указанием, что в этом здании в период массовых репрессий 1930–1940-х годов приводились в исполнение приговоры о расстреле граждан, будет являться искажением исторической действительности», делают вывод чиновники. «В используемых в настоящее время ГУ зданиях фактически какие-либо репрессивные действия физического характера не производились»,— сообщили они. Также чиновники подчеркнули, что «указанное содержание текста памятной доски может вызвать безосновательные ассоциативные представления граждан о деятельности органов внутренних дел, в то время как правительством РФ приложены немалые усилия для укрепления авторитета полиции».
Однако Юрий Латышев уверен, что часть старого здания сохранилась и после перестройки. «Та доска была абсолютно справедливая, правильная, хорошая, но, видимо, она кому-то не понравилась. Справедливо было бы установить ее на внешнем фасаде»,— говорит господин Латышев. По его словам, он направлял обращения в ФСБ и МВД, однако «всякий раз получал отписки».
«Несколько удивляет формулировка о "безосновательных ассоциативных представлениях", которую используют чиновники мэрии, тут же проецирующие эти мысли на горожан»,— сказал “Ъ” координатор проекта «Последний адрес» в Челябинской области Иван Слободенюк. Он подчеркнул, что восстановление памятной доски станет выполнением Концепции государственной политики по увековечению памяти жертв политических репрессий, которая утверждена премьер-министром Дмитрием Медведевым в 2015 году. «Пока же власти региона не проявляют достаточного внимания к этой теме — мемориал на Золотой горе фактически заброшен, часть территории с массовыми захоронениями уже застроена, другая готовится к застройке. Теперь вскрывается история с этой памятной доской,— сказал эксперт.— На мой взгляд, размещение мемориальной доски вроде "На этом месте находилось здание, где в период..." и далее по изначальному тексту не нанесет урон репутации полиции, а, напротив, станет проявлением определенного мужества и будет вызывать уважение к силовикам».