Бывшая британская колония отказывается от наследия своего отца-основателя

15 августа Республика Индия отмечала свой государственный праздник — День независимости, который стал самым необычным в ее более чем 70-летней истории. Большинство решений в стране с более чем миллиардным населением принимает один человек — премьер-министр Нарендра Моди. Полный решимости построить новую мировую сверхдержаву XXI века, Нарендра Моди ведет исторический спор с основоположником современного индийского государства, доказывая, что на смену «Индии Неру» идет «Индия Моди» — страна с другими героями, ценностями, новой стратегией развития, отрицающей наследие династии Неру—Ганди.

День независимости на фоне Кашмира

Получившая независимость в ночь на 15 августа 1947 года «самая большая демократия мира» c населением 1,3 млрд человек отметила свой государственный праздник с размахом, призванным продемонстрировать всему миру преемственность развития и «широкую поступь индийского гиганта».

По традиции основная церемония проходила в Нью-Дели у стен Красного форта — одного из главных памятников эпохи империи Великих Моголов, где более семи десятилетий назад и была объявлена индийская независимость. Выполняя ежегодную церемонию с поднятием над Красным фортом национального флага индийской республики, премьер-министр Индии Нарендра Моди, как обычно, обратился к нации с установочной речью, после чего в индийской столице прошло красочное шествие, демонстрирующее успехи страны в экономике, науке, технике, а также ее национальное и культурное «единство в многообразии».

В общем, внешне все выглядело так, словно имеющая пятитысячелетнюю историю индийская цивилизация и на последнем, 70-летнем отрезке движется плавно, без резких поворотов, демонстрируя эволюционный процесс развития и верность традициям и ритуалам.

Однако это впечатление обманчиво.

Драматичные события последних месяцев показывают: современная Индия совершает малозаметный внешнему миру крутой разворот, формулируя новые приоритеты и проводя радикальную переоценку многого из того, за что она так держалась на протяжении десятилетий независимого развития.

Незыблемые устои и лозунги прошлого вместе с провозгласившими их кумирами уходят в прошлое. На смену им приходят совсем другие политики, иные установки и ценности.

Одним из таких событий стало принятое буквально за неделю до Дня независимости неоднозначное решение отменить пресловутую 370-ю статью конституции страны. То есть отказаться от того самого положения индийской конституции, которое в течение более 70 лет закрепляло особый статус за населенным преимущественно мусульманами штатом Джамму и Кашмир. Напомним, что разделенный между Индией и Пакистаном Кашмир с первых дней их независимости стал главной занозой в отношениях двух бывших частей британской Индии.

Особый статус Кашмира, остававшийся неизменным на протяжении десятилетий, стал результатом непростых договоренностей, достигнутых вскоре после обретения Индией независимости в августе 1947 года. Тогдашний правитель княжества Джамму и Кашмир махараджа Хари Сингх подписал соглашение о вхождении этой территории в состав Индии, выторговав у индийского руководства ряд особых прав для своего княжества. Впрочем, уже тогда стороны договорились, что особый статус Джамму и Кашмира будет иметь «временный характер», не уточнив, сколь долго он будет существовать.

В свою очередь, Пакистан изначально не смирился с вхождением Джамму и Кашмира в состав Индии, расценил это как «оккупацию» и стал поддерживать действующие на территории штата сепаратистские группировки, боровшиеся за «азади» — независимость. Из трех индо-пакистанских войн Кашмир был причиной двух — в 1947-м и 1965-м. Причем первая война вспыхнула сразу после того, как обе страны обрели независимость в результате раздела Британской Индии на Индию и Пакистан. Тогда Пакистан сумел оккупировать треть Кашмира.

Кроме того, большинство решений, принятых центральным правительством в Нью-Дели, до последнего времени должно было утверждаться местной ассамблеей Джамму и Кашмира, где традиционно тон задавали противники индийской федерации.

Это позволяло местным властям блокировать не устраивавшие их решения центра. В общем, с 1947 года индийский Кашмир жил обособленно от остальной страны и оставался ее самой проблемной территорией, ставшей плацдармом замороженного конфликта с Пакистаном — «старейшего конфликта на повестке ООН».

Теперь же отношения центра и мятежного штата радикально изменятся. Штат переходит под прямое управление Нью-Дели. Кроме того, после изменения статуса Джамму и Кашмира право покупать в нем землю получают все граждане Индии, а не только жители штата, как это было раньше.

Принимая решение изменить статус-кво в вопросе Кашмира, нарушить который до него не рискнул ни один лидер независимой Индии, премьер-министр Нарендра Моди не мог не отдавать себе отчет в том, что этим шагом он вызывает огонь на себя.

В связи с чем страну ждут новое неизбежное обострение отношений с Пакистаном и новый всплеск сепаратистских настроений — возможно, самый мощный за последние десятилетия.

Однако, судя по всему, резко ужесточив контроль над Кашмиром, индийский лидер пришел к выводу, что этот шаг в итоге лишь укрепит его имидж политика, который «творит историю». Закручивание гаек в Кашмире не понравится его жителям, зато будет встречено с одобрением в других регионах страны, большинство населения которой составляют индусы.

Что же касается центробежных тенденций, то их центральные власти рассчитывают эффективно купировать и при необходимости подавить силой. При этом, по официальной версии, отмена 370-й статьи конституции позволит совершить скачок в экономическом развитии самого отсталого индийского штата и устранить препятствие для национальной консолидации.

Неудержимый Моди

На самом деле решение по Кашмиру стало лишь вершиной айсберга происходящих в индийской политике и обществе бурных перемен, которые в апреле—мае этого года в полной мере проявились в ходе прошедших в стране парламентских выборов.

Самое масштабное в мировой истории голосование, в котором приняли участие более полумиллиарда человек, фактически стало референдумом о доверии действующему премьеру Моди, который сенсационно ворвался в большую политику на предыдущих выборах 2014 года и теперь добивался переизбрания на второй срок. Избирательная гонка 2019 года проходила предельно драматично и на финише вылилась в беспорядки в штате Западная Бенгалия.

В этой ситуации Нарендра Моди сделал главный упор на вопросах национальной безопасности и борьбы с терроризмом, причем не только в Кашмире, предупредив о неспособности своих оппонентов противостоять стоящим перед страной угрозам.

Формально прошедшие выборы выглядели как битва правящей «Бхаратия джаната парти» и оппозиционного «Индийского национального конгресса», к которым примыкали влиятельные региональные союзники — партии индийских штатов.

Однако на самом деле это было противостояние личностей: видящие в Нарендре Моди главную угрозу индийской демократии политики первого и второго эшелонов выступили единым фронтом, чтобы любой ценой добиться его ухода.

Они рассуждали так: «Кто угодно, лишь бы не Моди».

Главной ареной столкновения стала Западная Бенгалия: голосование в этом штате должно было во многом предопределить исход выборов в общенациональном масштабе. Главный министр штата Мамата Банерджи — наиболее непримиримый противник Нарендры Моди — объявила всеобщую мобилизацию своих сторонников из партии «Тринамул конгресс» — союзницы «Индийского национального конгресса».

За несколько дней до финиша предвыборной гонки события в столице Западной Бенгалии Калькутте вышли из-под контроля: разъяренная толпа пошла на штурм знаменитого Колледжа Видьясагара и сбросила с пьедестала бюст одного из отцов-основателей современной Бенгалии, философа, просветителя и социального реформатора XIX века Ишвара Чандры Видьясагара.

Вопрос о том, кто стоял за погромом, стал одним из наиболее острых. Ведущие индийские телеканалы транслировали политические ток-шоу, участники которых обвиняли оппонентов в превращении демократии в анархию.

В свою очередь, премьер обвинил руководство штата в действиях, подрывающих основы индийской демократии и создающих угрозу возвращения к режиму чрезвычайного положения, действовавшего в Индии с 1975 по 1977 год в период правления Индиры Ганди. «Страна должна выбрать сильное, а не беспомощное правительство»,— заявил он, пообещав найти и наказать тех, кто совершил акты вандализма в Калькутте.

В условиях оказываемого на него беспрецедентного давления Нарендра Моди сделал главный акцент на вопросах национальной безопасности и борьбы с терроризмом, напомнив о принятом им решении нанести авиаудары по лагерям террористов в Балакоте, находящимся на территории Кашмира, контролируемой Пакистаном.

26 февраля 12 истребителей ВВС Индии «Мираж 2000» пересекли линию контроля в разделенном между двумя странами Кашмире и уничтожили лагерь группировки «Джаиш-е-Мухаммад» в ответ на теракт в индийском Пулваме, унесший жизни более 40 военнослужащих. Это был первый подобный рейд после индо-пакистанской войны 1971 года.

«Оппозиция неоднократно ставила под сомнение наносимые нами удары по террористам. Но это Моди провозгласил политику уничтожения террористов, добравшись до их домов. Вы мне скажите, убивать террористов в их домах — это хорошо или плохо?» — воззвал Нарендра Моди к своим избирателям.

В ситуации, когда исход борьбы за власть оставался неясным до последнего момента, многое зависело от того, кого будут готовы поддержать влиятельные региональные силы.

Ожесточенный спор вызвал вопрос о том, на чьей стороне окажется Мутхувель Карунаниди Сталин — лидер партии «Дравида муннетра кажагам», ведущей оппозиционной силы крупнейшего на юге страны штата Тамилнад. Дезавуируя заявления о том, что его партия поддержит партию власти, индийский Сталин, в 1953 году получивший свое имя в честь «отца народов», призвал бороться за торжество демократии против Нарендры Моди, которого он назвал «фашистом, садистом и автократом».

Между тем итоги последних индийских выборов оказались во многом сенсационными. Правящая БДП не только не потеряла свои позиции, но и побила рекорд пятилетней давности, получив 287 мандатов в парламенте,— на пять мест больше, чем в 2014 году, когда в стране был впервые введен в оборот термин «волна Моди». Фактически на этот раз все стали свидетелями нового политического явления — «цунами Моди», которое смыло всех его многочисленных оппонентов.

Даже в Западной Бенгалии, где оппозиция во главе с главным министром штата Маматой Банерджи обещала разгромить БДП, результат оказался противоположным.

До самого последнего момента ничто не предвещало новую «историческую победу» БДП и невиданную консолидацию электората. Сделавший индийские выборы главным сюжетом своего номера от 20 мая этого года американский журнал Time вышел с портретом Нарендры Моди на обложке, снабдив его надписью «Главнокомандующий раскола». Большинство экспертов в Дели склонялись к мнению, что партия Моди сохранит власть, однако ей будет гораздо сложнее с учетом того, что оппозиция выступит гораздо лучше, чем на предыдущих выборах.

Сценарий, при котором партия власти получит больше 272 мандатов, дающих ей конституционное большинство, эксперты называли слишком оптимистичным и маловероятным.

Однако в итоге именно этот сценарий и был реализован.

Династия Неру—Ганди сходит со сцены

Весьма символичным стало и то, что индийская оппозиция из Объединенного прогрессивного альянса — левоцентристская коалиция во главе со старейшей партией «Конгресс» политической династии Неру—Ганди — потерпела унизительное поражение.

В ходе избирательной кампании 2019 года «Индийский национальный конгресс» демонстрировал решимость взять реванш за поражение на предыдущих выборах 2014 года, когда эта партия, правившая в стране на протяжении десятилетий, показала худший результат в своей истории, довольствовавшись 44 местами в парламенте. Однако прогнозы, согласно которым «Конгресс» должен был удвоить свое представительство в парламенте, не оправдались — на сей раз партия добилась практически того же результата, завоевав лишь на десять мандатов больше, чем пять лет назад.

Спустя еще полтора месяца, 3 июля, произошло событие, которое может войти в историю независимой Индии как начало конца политической династии Неру—Ганди. Председатель «Индийского национального конгресса» Рахул Ганди подал в отставку. «Как президент партии, я несу ответственность за поражение на выборах 2019 года. По этой причине я ухожу с поста председателя "Конгресса"»,— заявил он.

Сын Раджива и Сони Ганди и внук Джавахарлала Неру, 49-летний Рахул Ганди, явно не оправдал надежд своей престарелой, тяжелобольной матери, которая до последнего момента настаивала, что партия должна управляться «семьей». А из представителей «семьи» для этой роли больше всего подходил Рахул. Теоретически остается еще один потенциальный кандидат — внешне похожая на свою бабушку Индиру Ганди сестра Рахула Приянка Ганди. Однако в свое время пробовавшая себя в политике, Приянка Ганди сегодня отошла от дел.

Напомним, что ИНК — старейшая политическая сила Индии, ее лидеры — Джавахарлал Неру, Индира Ганди, Лал Бахадур Шастри, Раджив Ганди, Нарасимха Рао — управляли страной большую часть ее независимой истории.

Выборы показали, что Индия по-прежнему верит в свою «сильную руку» Нарендру Моди, в то время как некогда славная партия «Индийский национальный конгресс», создававшая основы независимого индийского государства, все больше напоминает тонущий корабль.

«Хиндутва» против индийских либералов

Строго говоря, звезда Нарендры Моди в Индии начала подниматься еще шесть лет назад — летом 2013 года, когда на тот момент ведущая оппозиционная сила страны — «Бхаратия джаната парти» неожиданно для многих выбрала его главой своего избирательного штаба.

Таким образом, в случае победы БДП на выборах 2014 года Нарендра Моди должен был стать новым премьером.

На партийном съезде БДП тогда было решено, что на выборы партию поведет главный министр штата Гуджарат Нарендра Моди, известный националистическими взглядами и имевший репутацию одного из самых противоречивых индийских политиков.

«Старшие лидеры оказали мне доверие. Мы перевернем все вверх дном, чтобы добиться своей цели — построить Индию без "Индийского национального конгресса"»,— пообещал тогда Нарендра Моди.

При главном министре Моди, который возглавлял Гуджарат четыре срока, с 2001 года, этот штат стал локомотивом экономического развития центрального и западного регионов Индии. Уже тогда опросы показывали, что Нарендру Моди поддерживают многие представители более чем 300-миллионного индийского среднего класса и делового сообщества, которым импонировало его стремление покончить с коррупцией и создать более прозрачные и привлекательные условия для бизнеса.

Генеральное наступление на своих политических оппонентов, развернутое еще в 2013–2014 годах, Нарендра Моди начал в священном для индусов всего мира городе Шивы — Варанаси — Мекке индуистского мира.

В ходе своей избирательной кампании уже тогда Нардендра Моди сделал ставку на традиционные индусские ценности, апелляцию к великому духовному наследию Индии и идеологию «хиндутвы» (в переводе с санскрита — «индусскость»). Фактически «хиндутва» сегодня и легла в основу современной идеологии индийского правящего класса.

Активную роль в продвижении хиндутвы помимо самого Нарендры Моди сыграл президент «Бхаратия джаната парти» Раджнатх Сингх — политик, ранее возглавлявший правительство штата Уттар-Прадеш, на территории которого находятся главные культурные памятники древности и святой город Варанаси.

Так, еще несколько лет назад Раджнатх Сингх взялся за искоренение чужого влияния — английского языка, призвав индийцев изучать древний санскрит — язык «Махабхараты». Кто-то воспринял это предложение в Индии XXI века как шутку, кто-то — как политический пиар. Однако внезапно проснувшаяся у одного из лидеров тогдашней оппозиции тяга к санскриту объяснялась не вопросами языкознания. По мере приближения к выборам 2014 года «Бхаратия джаната парти» занялась напряженным поиском новой сверхидеи, способной помочь ей прийти к власти. Этой идеей и стала апелляция к подернутой пылью веков истории Индии и религии индуизма. Казалось, нужно лишь стряхнуть эту пыль — и новая политическая мифология станет для БДП актуальным подспорьем в борьбе за власть.

Напомним, что до этого электоральным слоганом БДП была формула «Сверкающая Индия». Однако эта, казалось бы, беспроигрышная формула БДП не помогла — на выборах 2008 года победа в последний момент ускользнула из ее рук, у власти воцарилось правительство «Индийского национального конгресса» во главе с Манмоханом Сингхом.

Стремление индийских националистов вернуться к духовным истокам выявило один из парадоксов развития современной Индии. Чем больше страна открывалась внешнему миру, вестернизируясь и становясь частью «глобальной деревни», тем более активными становились попытки сохранить собственное культурное и религиозное начало. Лидеры БДП любили поиграть в самобытность — то пытались запретить генетически модифицированные продукты, то выступить против конкурса красоты, то предложить нации перейти на мертвый санскрит.

Еще одним признаком новых времен стало движение Gau Rakshaks («Защитники коров»), активисты которого стали нападать на мусульман, уличенных в тайном употреблении коровьего мяса (корова — священное животное в индуизме).

По данным международной правозащитной организации Human Rights Watch, жертвами «бдительных граждан» за последние годы стали более 40 мусульман. Один из наиболее резонансных случаев произошел в июле прошлого года, когда мусульманин Ракбар Кхан был убит за перевоз коров в штате Раджастхан.

Сенсационно возглавив страну после выборов 2014 года, Нарендра Моди с первых дней пребывания у власти подтвердил свое намерение строить другую Индию. Он раз за разом давал понять, что процесс вставания с колониальных колен, переосмысления собственной истории, укрепления духовных скреп и определения стратегии развития для Индии еще не закончен.

И на самом деле все только начинается.

Тем более что находившиеся до этого у власти либералы из партии «Индийский национальный конгресс», по мнению Моди и его соратников, только играли в демократию: оторвались от народа, погрязли в коррупции, довели экономику до ручки. И, наконец, так и не сумели выстроить равноправные отношения с Западом, все еще не понимающим, что он имеет дело не с бывшей британской колонией, а с новой независимой Индией — нарождающимся политическим и экономическим гигантом современного мира.

Новая экономика, новые герои, новая мода

Любимым детищем Нарендры Моди, призванным превратить Индию в новый глобальный центр экономической мощи и заставить уважать ее весь мир, стала амбициозная долгосрочная программа Make in India («Делай в Индии»), предусматривающая привлечение триллионных внешних инвестиций. Выступая в январе этого года на IX Международном инвестиционном форуме «Энергичный Гуджарат» в его одноименном родном штате, индийский премьер выразил убежденность в том, что программа Make in India дает свои плоды.

«Сегодня Индия готова к тому, чтобы делать бизнес, как никогда раньше. За последние четыре года мы совершили скачок на 65 пунктов в глобальном рейтинге Doing Business Всемирного банка. Но тем не менее мы не удовлетворены. Я призвал свою команду работать еще более активно, чтобы в будущем году Индия вошла в список 50 ведущих государств по своей инвестиционной привлекательности»,— сообщил Нарендра Моди, призвав гигантов мирового бизнеса все более активно идти в страну.

В целом индийский премьер предпочитает делать ставку на амбициозные проекты, дающие основание говорить о рождении «новой Индии». Так, в ближайшие годы Индия намерена стать одним из лидеров на мировом рынке солнечной энергетики. В январе 2015 года индийское правительство заявило о готовности вложить в развитие солнечной энергетики в период до 2022 года $100 млрд. Выступая на парижской конференции по климату в 2015 году, премьер-министр Индии Нарендра Моди заявил: «Мир должен повернуться к солнечной энергии как к энергии будущего».

А в 2016 году Нарендра Моди и тогдашний французский президент Франсуа Олланд создали Международный солнечный альянс, целью которого стали популяризация и развитие солнечной энергетики. Не удивительно, что эта отрасль развивается в Индии бурными темпами: с 2014 по 2017 год мощности индийских СЭС выросли в четыре раза.

Объявив солнечную энергетику приоритетным направлением, Нарендра Моди пообещал с ее помощью электрифицировать каждый индийский дом.

Напомним, что в эпоху Джавахарлала Неру Индия строила совершенно другую экономику, пытавшуюся заимствовать элементы советского опыта. Это была экономика пятилетних планов с господством госсектора, ориентированная на внутренний рынок и не ставившая задачу развития экспортных производств и интеграции в мировое хозяйство. Популярным лозунгом тогда был слоган: «Be Indian buy Indian» — «Будь индийцем, покупай индийское».

А «храмами новой Индии» Неру называл металлургические предприятия, построенные с советской помощью.

Изобретением заново индийской экономики сегодня дело не ограничивается. По инициативе премьера Моди страна занялась поиском новых кумиров, перечитав историю национально-освободительного движения.

В конце прошлого года Нарендра Моди принял участие в церемонии открытия построенной индийскими инженерами статуи Единства, хорошо видной даже из космоса.

Это самая высокая статуя в мире, по своим размерам значительно превышающая статую Будды Весеннего храма, построенную в Китае. Ее высота составляет 182 метра, а общая высота сооружения с постаментом — 240 метров. Для сравнения: высота арки Нейтралитета в Ашхабаде, увенчанной 12-метровой позолоченной статуей Туркменбаши, составляет всего 83 метра, то есть в три раза меньше.

Но дело не только в том, что при Нарендре Моди в Индии воздвигли монумент, который может войти в Книгу рекордов Гиннесса. Имя человека, в честь которого построен памятник, в мире известно гораздо меньше, чем имена Джавахарлала Неру и Махатмы Ганди. Его зовут Сардар Валлабхаи Патель.

После раздела Британской Индии Сардар Валлабхаи Патель занимал посты министра внутренних дел, министра информации и даже выполнял обязанности премьера, он придерживался более жестких радикальных взглядов по Кашмиру, отношениям с Китаем и другим вопросам, вел острую полемику с архитектором новой Индии, ее первым премьером Джавахарлалом Неру. Но все равно находился в его тени. Но вот усилиями Нарендры Моди Сардар Валлабхаи Патель, похоже, наконец-то вышел из исторической тени, в то время как Неру, похоже, совершил обратное движение — ушел в историческую тень.

Заочный исторический спор Неру и Моди проявился даже в одежде. В магазинах Индии появился «пиджак Моди». В популярном шопинг-центре Khadi, расположенном в самом центре индийской столицы, в день уходит до 100 пиджаков. «Это ли не еще одно свидетельство всенародной любви к Нарендре Моди. Все хотят быть на него похожи»,— говорят его многочисленные сторонники.

Критики же нынешнего премьер-министра настаивают, что пиджак такого фасона изобрел не Нарендра Моди, а Джавахарлал Неру. По их мнению, Моди лишь несколько изменил его фасон.

Любопытно, что когда в 1960-е годы прошлого века Неру появился в своем пиджаке с воротником-стойкой на Западе, там это вызвало настоящий шок среди модников, которые мгновенно принялись шить себе такие же. Увидев Джавахарлала Неру, The Beatles надели свои легендарные пиджаки без воротников.

«Пиджаки Неру» по-прежнему продаются в Индии. Но сегодня их вытесняют «пиджаки Моди».

«Надев этот пиджак, ты чувствуешь силу, могущество»,— говорит владелец магазина мужской одежды из штата Гуджарат, подтверждая, что происходящие в стране радикальные перемены не обошли стороной даже область высокой моды.

Сергей Строкань