Василий Петренко и Госоркестр исполнили Вторую симфонию Малера

Московская филармония и Госоркестр имени Светланова (ГАСО) открыли сезон Второй симфонией Малера «Воскресение», прозвучавшей под управлением главного приглашенного дирижера ГАСО Василия Петренко при участии хора «Мастера хорового пения» и солисток Элизабет Кульман и Дарьи Тереховой. Рассказывает Юлия Бедерова.

Столь лаконичный и в то же время амбициозный старт сезона — без предисловий, сопоставлений, программных концепций и раритетов, а прямо в омут с головой в малеровский симфонизм на тему жизни и смерти — выглядит для Госоркестра необычно, но показательно. Он отсылает к легендарным временам — в конце жизни Светланов с Госоркестром исполнили и записали все симфонии Малера, что стало прорывом и важной частью наследия. С тех пор оркестру пришлось многое пережить, а Малера в России неофициально застолбили за собой примерно поровну Валерий Гергиев и Теодор Курентзис. В их спор довольно громким голосом периодически вмешивается ГСО Республики Татарстан Александра Сладковского, а отношения с Малером Госоркестра казались скорее эпизодическими. Но после нескольких концертов с Владимиром Юровским и теперешней Второй симфонией с Петренко уже понятно, что ГАСО предлагает публике собственного, современного по исполнительской манере Малера, стилистически отчетливого и не связанного ни с историческими аналогами, ни с Малером конкурентов.

Так, например, этот Малер ничем не напоминает гергиевского: в нем нет ни следа волнующей оркестровой пышности, зыбкого марева звука, клубящихся облаков смысла, характерных для гергиевских исполнений. Нет и подчеркнутой театральности курентзисовских трактовок, так же как мускулистости казанского подхода. Вторая симфония Петренко и Госоркестра твердо стоит на ногах, но в ней все чистая прозрачность. В сущности, огромная фреска, написанная в многофигурной, многословной форме для огромного состава, звучит как кристаллически внятная камерная музыка. Ее горячечные музыкальные мысли и патетика как будто остужены, лирические слезы осушены, каждая часть поймана в свои ритмические сети, вздымающаяся вертикаль уложена в линеарную горизонталь, в плетении инструментальных и вокальных тем, реплик, мотивов, интервальных и тембровых соотношений прослушан воздух, и пафос жизни и смерти даже в почти идеально прозрачных и все же могучих кульминациях не застит грации полифонических событий.

Можно заметить, что такой стиль оркестровой игры продолжает линию, прочерченную, например, в госоркестровских исполнениях Шостаковича Юровским. А можно сказать, что эта манера иногда кажется чем-то вроде послоговых упражнений.

Как будто сначала наливают воду в бассейн — учатся слушать каждый инструментальный голос и его линию в общей симфонической ткани, а потом уже начнут плавать. Но все же нет: именно так, не по-российски камерно, без лишнего, внемузыкального драматургического нажима и мясистого объема Малер звучит особенно ясно, позволяя многословной музыке говорить самой за себя. И тогда слышно, как в первой части Малер хоронит не одного только героя собственной Первой симфонии, но и в принципе романтического симфонического героя, жизнь которого отсчитывается от Бетховена, как уже в этот момент он не обходится без горькой иронии. Или как в Скерцо «Проповедь Антония Падуанского рыбам» из нежно шуршащего сна, из всей хитросплетенной милоты культуры рождаются чудовища. Или как точно и по-протестантски послушно вокальная тема в исполнении Элизабет Кульман следует утешительному слову, но не утешает. А гимн в финале, сохраняя в своем звучании яркую линеарную, пространственную структуру, провозглашает вовсе не программную истину или надежду, но собственно торжество музыкальной реальности. И ничего другого.

Следующая программа Госоркестра 9 сентября выглядит, как ни странно, привычнее по концепции: ее хронологические рамки обширны (от Рахманинова до Ретинского), а в центре абсолютный раритет с Владимиром Юровским — Вторая симфония Джордже Энеску прозвучит в память о Светланове.