Есть ли шанс на продолжение «линии Абэ»

Сергей Агафонов

Отставка Синдзо Абэ с поста главы японского кабинета ожидаемо вызвала поток комментариев и суждений относительно перспектив развития российско-японских отношений при новом первом лице в Токио. Стартовые позиции большинства экспертов при этом сходны: господин Абэ в своем стремлении совершить прорыв в отношениях с Россией был последователен и искренен, и кто бы ни занял кресло премьер-министра Японии после него, интенсивность контактов по линии Москва — Токио неизбежно упадет, в диалоге случится пауза. Многие говорят даже о том, что «окно возможностей» для вывода отношений на новые уровни вовсе закрывается и непонятно, случится ли вновь…

Все это справедливо. Но только отчасти. Поскольку само представление об «окне возможностей» понимается партнерами по диалогу по-разному, а в публичной дискуссии и публикациях СМИ информационная составляющая часто не дружит с сущностной.

Понятное дело, речь в данном случае идет о территориальном аспекте, в который упираются двусторонние отношения вот уже 75 лет. Несмотря на обилие тонких нюансов и мелких подробностей в трактовке этого аспекта, стержень проблемы с годами не менялся — Токио поднимает вопрос о принадлежности нескольких островов, утверждая, что имеет на них суверенные права; Москва претензии отвергает и в своем суверенитете над ними не сомневается. Дипломатические танцы, которые при этом можно наблюдать, на принципиальных подходах сторон не сказываются. И даже знаменитая «формула 1956 года» (передача в знак доброй воли части своих территорий партнеру после заключения мирного договора) этот базовый принцип не меняет: чтобы (теоретически) что-то получить, надо сначала (практически) что-то признать. Если взглянуть на «линию Абэ» в двусторонних делах под таким углом, то нельзя не согласиться: это была беспрецедентная и вызывающая безмерное уважение попытка невозможное сделать возможным.

Абэ стремился не только «качнуть» российскую позицию, но и (что на самом деле более существенно) воздействовать на японскую. Не хватило малости — вероятности достичь желаемого при существующих обстоятельствах в самой Японии.

Об этих обстоятельствах стоит поговорить чуть подробнее, ведь Абэ уйдет, а они останутся.

Первый «пакет», который не дался уходящему премьеру,— это заявленная изначально японской стороной позиция, в соответствии с которой спорные территории выводятся из контекста послевоенного урегулирования и рассматриваются как «несправедливо занятые» (в мягком варианте) либо «оккупированные» (в жестком). При сохранении такого подхода никакой радикальный маневр в разговоре с Москвой не состоится: ревизии итогов Второй мировой войны российская сторона не допустит, а их признание японской стороне (в южнокурильской части) не дается. И это непреодолимо, потому что без признания статус-кво (то есть российского суверенитета над островами) невозможно выйти на компромиссную развязку (возвращение хотя бы части территорий). Нельзя не признать: сам по себе внутрияпонский разговор о необходимости поиска компромисса — уже подвижка серьезная, как и инициированный Абэ «комплексный подход» в отношениях с Россией (расширение контактов в различных сферах, территории — не единственный пункт в повестке дня). Вот только к прорыву они не приведут.

Второй «пакет» — это недостаточный политический ресурс главы кабинета. Ничего обидного в данном случае лично для господина Абэ не сказано (он, бесспорно, выдающийся современный политик, быть может, один из самых ярких в послевоенной истории страны), просто такова реальность. Поясню: в контексте обсуждения возможных решений территориального сюжета российская сторона чисто теоретически поставила вопрос о японских гарантиях неразмещения американских военных объектов на спорных островах и получила чисто практический японский ответ: в сложившихся реалиях такие гарантии невозможны, хотя будут приложены все усилия, которые такого не допустят (пересказ вольный, но суть такова). «Сложившиеся реалии» — это японо-американский договор безопасности, который вяжет японцам руки. Что означает неизменное присутствие «третьей стороны» при любых вариантах самых деликатных разговоров на больную тему. Ресурса купировать этот фактор у японского премьера нет. Внесение в него «корректив» — это пересмотр всей внешнеполитической стратегии страны и уже совсем другой формат. Опять же не премьерский.

После всего сказанного стоит вернуться к тезису о «закрывающемся окне возможностей» и задаться вопросом: а было ли оно на самом деле?