Юра Борисов о «Быке», «Брате» и «Купе номер 6»

В прокат вышел один из главных и лучших фильмов года — «Купе номер 6» Юхо Куосманена, получивший Гран-при жюри Каннского кинофестиваля и выдвинутый Финляндией на «Оскар». Почти все действие фильма, в основу которого лег одноименный роман Розы Ликсом, происходит в конце 1990-х в купе поезда Москва—Мурманск: режиссер поменял время действия, пункт назначения поезда и возраст главного героя, сыгранного Юрой Борисовым. Без фильма с Борисовым в этом году не обошелся практически ни один крупный кинофестиваль: в Каннском конкурсе участвовали «Купе номер 6» и «Петровы в гриппе» Кирилла Серебренникова, в Локарно — «Герда» Натальи Кудряшовой, в Венеции — «Капитан Волконогов бежал» Наташи Меркуловой и Алексея Чупова и «Мама, я дома» Владимира Битокова. Что уж говорить про «Кинотавр», на котором показали все эти фильмы и еще «Подельников» Евгения Григорьева, где Борисов тоже снялся в одной из главных ролей. О работе над фильмом «Купе номер 6», феномене своей востребованности, любви к Сергею Бодрову и черной комедии Юра Борисов рассказал Константину Шавловскому.

На «Кинотавре» в этом году было шесть фильмов с вашим участием, и многие критики писали, что по совокупности приз за лучшую мужскую роль достанется вам. Ждали? Расстроились?

Да вот честно — не важно. И в принципе — нет, не ждал.

А что важно?

Чтобы фильмы, в которых я снимаюсь, доходили до зрителя. То, что мне дают какие-то там призы,— приятно, конечно, но по сути ничего не меняет. А когда фильму, в котором я играю, дают призы — это да, этого я хочу. И жду.

Что почувствовали, когда «Купе» получило Гран-при в Канне?

Я был в лесу в Карелии, мы снимали «Эпидемию», и вдруг мне все стали звонить. У меня редко когда был телефон с собой на площадке, а в этот момент почему-то был, и он просто стал разрываться, все стали поздравлять — это был такой, крутой, в общем, момент.

В чем феномен вашей востребованности?

Да нет никакого феномена, это просто стечение обстоятельств. Просто почему-то так должно было быть в этот момент в моей жизни. Сейчас так, потом будет не так. Если на этом зациклиться, то потом тяжело будет очень. Когда это пройдет.

Когда выбирали профессию, не думали, что станете героем нашего времени, как Бодров для моего и вашего поколения?

Невозможно стать героем нашего времени. То есть невозможно это сделать сознательно. Даже если очень захотеть. Но зачем этого хотеть? Я вот хочу просто счастья, мне интересно наблюдать за тем, что происходит вокруг. Ну и я кручусь в своих маленьких проблемках, как, по-моему, делают все люди. И Бодров — он ведь не хотел стать никаким героем поколения, просто решал какие-то свои задачи, отвечал на вопросы, которые сам перед собой ставил. Просто почему-то так получилось. Я никогда не ставил перед собой задачи стать популярным, что ли. Я ставил задачу стать востребованным. Чтобы было больше предложений. И мне сейчас радостно, что мои фильмы выходят в Европе и США, например.

У вас уже есть европейский агент?

Да, есть.

А какие-то предложения?

Да, начинают приходить. Но действительно интересных я пока не увидел.

Многие ваши герои родом из 90-х — «Бык», «Мир! Дружба! Жвачка!», «Купе номер 6». При этом вы почти их не застали в сознательном возрасте. Чувствуете какую-то связь с этим временем?

Ну а у кого нет связи с девяностыми? Это же совсем вот-вот-вот было, и как сильно все поменялось с тех пор. И при этом — как сильно не поменялось. Конечно, я не видел воочию все, что происходило. Но ощущения этого времени у меня внутри, как и у всех, наверное, моих ровесников. Такое, подкожное.

Вы рассказывали, что намеренно делали интонации Бодрова в «Быке»,— а в Леху из «Купе номер 6» что взяли из 90-х?

Если честно, тут я вообще не думал о времени. Для меня это был современный герой, герой сегодняшнего дня. Я постоянно встречаю таких парней, и мне хотелось своей ролью спеть им оду. Для меня этот фильм больше про отношения между людьми, чем про время и место.

Вы читали роман-первоисточник?

Нет, не читал.

Но вы знаете, что там действие происходит совсем в другое время — в 80-е, идет война в Афганистане, и поезд едет не в Мурманск, а в Монголию.

Да, а еще Лехе в романе 50 лет — и там, насколько я знаю, все построено на этом: герой прожил большую жизнь, он недоволен тем, что происходит в стране, и оттого это сломленный человек. У меня ничего общего с этим героем нет, кроме вот этого русского, что ли, желания отдать последнюю рубашку незнакомому человеку.

Но режиссеру зачем-то нужны были 90-е, и спирт «Рояль», и обсуждение Пелевина в «квартире с высокими потолками». Как вы думаете, почему?

Наверное, лучше Юхо этот вопрос задать — это ж его решение. Возможно, он перенес время действия, потому что хотел снять больше про людей и отношения между ними и ему мешала бы большая история, на фоне которой развивается действие. А в современном мире этот сюжет уже просто не мог бы возникнуть. Когда я готовился к фильму, то стал ездить на поездах и увидел, как все сильно изменилось. Даже еще десять лет назад у людей не было смартфонов, и я помню, как ездил в плацкарте и как там люди тянулись друг к другу. А сейчас они играют в телефонах, переписываются в мессенджерах или смотрят фильмы на планшетах. И даже если им удается отвлечься от гаджетов и познакомиться, у них больше нет вот этого ощущения события, которое закончится, как только закончится их путешествие. Все есть в социальных сетях, и вот это щемящее чувство, что вы больше никогда не встретитесь,— оно полностью исчезло.

У вас были такие попутчики?

У меня были разные попутчики. Но вот так, чтобы они вторглись в мою жизнь и изменили ее, как это произошло с нашими героями,— таких, наверное, не было.

Про что для вас получился фильм Юхо?

Про одиночество.

Вы обычно готовитесь к роли довольно необычно — и много и охотно об этом рассказываете. Для «Быка» вы вроде бы пробовали наркотики. А было что-то, что вы делали специально для роли в «Купе»?

Как раз в этом случае как будто бы уже все и так было внутри. Леха — парень, каких я встречаю всю свою жизнь и буду продолжать встречать их дальше и восхищаться ими. А интересно было с Любой Мульменко адаптировать сценарий на русский язык, переводя все с обычного «факинга» на многогранный русский мат.

К сожалению, фильм идет в прокате в цензурированной версии.

Да, но его можно будет, надеюсь, посмотреть потом на платформах в версии с матом — мне тоже очень жалко, что версия цензурированная, где что-то будет запикано, а что-то даже специально пришлось переозвучить с **** на херы. От этого фильм, на мой взгляд, немножко теряет.

Чего вы не сделаете для подготовки к роли?

Я не разрушу свою семью. Надеюсь.

Есть такая опасность?

Дело в том, что каждый раз, когда я делаю какую-то роль,— это другой человек, и он приходит в мой дом, требуя к себе внимания и места в моей жизни. Которые я, естественно, забираю у своей семьи. Все, что мне нужно для роли, я забираю у своей семьи.

В каком из ваших героев больше всего Юры Борисова?

А я не знаю, кто такой Юра Борисов,— в этом весь прикол. Вот вы знаете, кто такой Константин Шавловский? Если честно, я об этом вообще не думаю. Я просто наблюдаю за миром, и потом, когда играю какую-то роль, становлюсь совокупностью этих наблюдений.

С кем из своих героев вы хотели бы встретиться в реальной жизни?

Не могу представить их в реальной, нормальной жизни, потому что миры, в которых они живут,— это иные миры. Они не могут сюда попасть. Это как если бы Багз Банни попал в наш мир. А было, кстати, даже кино, где он и попадал как раз в наш мир,— «Космический джем»! Но я не могу себе этого представить, потому что мои герои живут в разных, не соединяющихся мирах. И они не могут ни между собой встретиться, ни со мной встретиться.

Вы говорили, что вам интересно поучаствовать в эксперименте, где граница между игровым и документальным была бы сдвинута или даже стерта.

Да. Это может быть интересно.

Но тогда и получится, что ваш герой как бы ворвется в реальность.

У нас, кстати, был такой эпизод во время съемок «Купе». Мы снимали сцену в доме у пожилой женщины, Лидии Костиной, к которой Леха привозит героиню во время остановки поезда в Петрозаводске, и эта женщина — она просто существовала в доме. И мы для того, чтобы она расслабилась, сначала просто с ней разговаривали, а в какой-то момент включили камеру и начали снимать. И это был очень странный эксперимент: я был сначала собой, а когда понял, что включилась камера, то стал Лехой. То есть он вроде документальный персонаж, его можно представить в жизни. Но я был одним человеком, а потом — бац! — стал резко другим. Это был такой прикольный съезд кино и реальности. Потому что она-то существовала в реальности, а я вроде как играл. И были такие странные качели.

С кем вам интереснее работать — с режиссерами поколения Серебренникова и Бондарчука или с поколением Битокова и Акопова?

Ну конечно, мне интересней с молодыми. Даже не то чтобы интересней, а проще. Между нами больше взаимопонимания. Хотя это, опять же, не всегда и бывают исключения — собственно, если я соглашаюсь сниматься, значит, мы с режиссером взаимопонимания достигли. Особенно сейчас, когда предложений много и я отказываюсь даже от тех ролей, которые могли бы быть интересны, но я чувствую, что мы с режиссером смотрим в разные стороны. С ровесниками проще работать, потому что часто на интуитивном уровне понятно, про что мы думаем, про что делаем кино. У нас общие проблемы, которые нас волнуют. И конечно, с дебютами драйва больше — если вы успели правильно понять, что вам по пути.

Общие проблемы — это, например, какие?

Они на поверхности все лежат: цифровизация, оцифровка реальности, уход социума в интернет и социальные сети. Полное отсутствие свободного времени, времени для скуки и размышлений. Вопрос о том, необходимо ли в современном мире человеку иметь свой дом, свое место — или это уже не нужно и не так важно? Вопрос брака между мужчиной и женщиной — кто какую роль занимает, правильно ли это и что с этим делать? Как вообще к этому всему относиться? И так далее. Вы их все тоже знаете, эти вопросы.

Многих ваших героев, кстати, объединяет отсутствие своего места в мире.

Ну потому что, наверное, меня тоже волнует этот вопрос.

Есть жанры, в которых вам еще хотелось бы поработать? Как, например, с тем же «Красным призраком» получилось?

Да, я бы хотел с Кириллом Соколовым поработать. Мне очень нравится этот жанр, его почти нет в современном российском кино, а хотелось бы, чтобы таких фильмов было больше.

То есть — черная комедия?

Да. Фантасмагоричная черная комедия.

Какую свою роль вы считаете поворотной?

Очевидно, что это «Бык». Потому что все, что выходит сейчас и попадает на фестивали,— это все плоды «Быка» и его путешествий по миру.

А следующая?

Ну, наверное, «Купе номер 6».

Почему?

Из всех моих работ она вызывает наибольший резонанс. И аудитория, которая увидит этот фильм, будет шире, чем у остальных моих фильмов. Хотя фильм «Капитан Волконогов бежал»... Нет, не буду сейчас о нем говорить.

Почему про «Волконогова» не хотите говорить?

Потому что не хочу говорить о нем вскользь, для этого нужен отдельный большой разговор, да и вообще эти фильмы невозможно сравнивать.

А какие фильмы вы вообще смотрите? Можете назвать те, что сделали вас — вами?

Не знаю. Фильм «Аватар» мне нравится. «Патерсон» и вообще Джармуш. «Форреста Гампа» люблю. Понятное дело, что «Брат»...

В какой момент вы стали смотреть авторское кино?

Я поступил в институт, и нам дали задание за лето посмотреть 20 фильмов, начиная с Антониони и Феллини и заканчивая Германом. Естественно, за лето я ничего не посмотрел и судорожно начал уже в сентябре в общаге. Мне тогда было 16 лет, и я засыпал на каждом примерно фильме из списка, потому что там ничего не происходило, там не было спецэффектов и быстрого монтажа, к которым я привык. Потому что я вырос и сформировался на MTV, СТС и «Муз-ТВ», на клиповом мышлении и манипулирующем контенте, очень громком. Вот, наверное, одна из тех вещей, которые объединяют наше поколение,— это телек. Наше поколение — последнее поколение потокового вещания. В общем, так я и начал смотреть авторское кино.

А когда вы его полюбили?

Не помню, если честно. Это как-то очень плавно, само собой произошло. Прошло четыре года в институте разговоров о правде, предназначении и так далее, и постепенно взгляд на мир поменялся.

Существуют артисты, с которыми вы ведете внутренний диалог?

Да. Хит Леджер. Шайя Лабаф. Потихоньку начинается диалог с Адамом Драйвером. А, еще с Ткачуком долгое время у меня был внутренний диалог. Который закончился, когда мы познакомились,— потому что из плоскости внутреннего диалога он перешел в реальный.

Последний вопрос: Брэд Питт или Ди Каприо?

Ну, Брэд Питт.

Почему?

Мне кажется, что в нем меньше самолюбования, чем в Леонардо. Хотя из всех сравнений, которые мне предлагали,— это, наверное, самый сложный выбор. Они оба крутые артисты, безусловно. Но у Ди Каприо есть работы — даже не работы, а места в работах,— которые меня прямо отталкивают. У Питта таких нет, поэтому я сейчас в его пользу делаю выбор.