«Мама, я дома»: как рассказать о ЧВК по-человечески

После премьеры в рамках Венецианского фестиваля «Мама, я дома» Владимира Битокова, минуя широкий прокат, выходит сразу на «Кинопоиске HD» — и, кажется, это самая зрительская работа, вышедшая из недр Кабардино-Балкарской мастерской Александра Сокурова. Возможно, именно на стриминге фильм, в котором острый сюжет сплетается с вечными мотивами русской жизни и смерти, завоюет широкую аудиторию.

Текст: Василий Степанов

Суровая Тоня Копылова (Ксения Раппопорт) всю жизнь провела за баранкой пазика на дорогах Кабардино-Балкарии. Она из тех, кто взрослел в восьмидесятые, выживал в девяностые, разводился в нулевые, терпел в десятые. В начале двадцатых она еще не на пенсии — и хотя уже бабушка, но все еще героиня, способная остановить коня на скаку и выйти из горящего автобуса.

В маленькой квартирке у Тони — дочь с малолетним внуком, у которого задержки в развитии, а где-то далеко в отъезде — сын Женька. Отбыл на заработки в Сирию. Жаль, конечно, что там война, но лучше так, чем спиваться перед экраном компьютера. Нервную рутину взрывает казенная новость в телефонной трубке: под минометным огнем противника ваш сын геройски сложил голову в районе Евфрата. «Родина прощается с лучшим из своих сынов. Ура!» — человек в камуфляже без знаков различия выдает Тоне дежурные дары: фотографию чьей-то могилы в пустыне, корпоративные ордена, а также пять миллионов отступных за подпись о неразглашении гостайны — ведь частных военных компаний в России, как известно, не существует. Но смириться с потерей Тоне трудно: в похоронке датой гибели обозначено 7 марта, а последнее СМС от Жени семья получала девятого.

Начавшись как вполне буднично-реалистичная драма о матери, которая не хочет хоронить пустой гроб, «Мама, я дома» стремительно набирает сюрреалистические обороты: не сумев убедить убитую горем женщину в смерти ребенка, власти решают вернуть Тоне погибшего. На квартире селят лже-Евгения — человека с паспортными данными убитого Жени Копылова, внешностью Юры Борисова и повадками профессионального убийцы. Для официальных органов вопрос закрыт: молодой бритоголовый ветеран — то ли демон, то ли ангел — присмотрит за беспокойной семьей, пока местная власть встречает важных чиновников из федерального центра.

В пересказе сюжет сценаристки-дебютантки Марии Изюмовой, пожалуй, звучит несколько по-литературному фантасмагорично: приемы Достоевского, Гоголя и Салтыкова-Щедрина приспособлены к нашей современной действительности. Что ж, они ей впору. В этой мерцающей реальности, которая охотно плодит фейки и существует в формате постправды, возможно все. На далекой псевдовойне без фронтов и флангов сражаются солдаты несуществующих армий, которых затем награждают фиктивными медалями и хоронят в пустых гробах. Все так странно, что можно поверить даже в то, что Ксения Раппопорт двадцать лет водила автобус. В связи с ее Тоней вспоминается другая роль актрисы — в «Юрьевом дне» Кирилла Серебренникова, где потерявшая сына оперная дива врастала в коллективную русскую почву, где люди постепенно лишаются индивидуальности, каждый заменим, а свой своему поневоле брат. Крашеные хной волосы Тони, пожалуй, убеждают, что актуальность для «Мама, я дома» не самое важное. Ну да, ЧВК — острое сюжетное обстоятельство, хотя фильм Битокова тут не первый, ЧВК уже и сами о себе кино снимают — посмотрите, скажем, фильм «Турист», или «Гранит», или «Солнцепек». Но если вынести ЧВК за скобки, что изменится? Все та же вечная Россия, где каждые десять лет свой «груз 200», а на местах — все то же вечное деятельно-безразличное чиновничество (особая удача фильма — персонаж-маска, сыгранный Александром Горчилиным).

Важная новость фильма Битокова не в его провокационной остроте — а в том, что на сегодняшний день это, пожалуй, самый зрительский проект из тех, что были порождены авторами кабардино-балкарской плеяды воспитанников Александра Сокурова. Битоков показывает себя изобретательным постановщиком, который умело адаптирует чужой текст под свой авторский голос (место действия из Ростова-на-Дону, например, перенесено в Нальчик), но хочет быть понят самой широкой аудиторией. Постановочная манера Битокова позволяет ему варьировать темп и жанр, держать зрителя на коротком поводке напряжения, говоря, в сущности, на те же традиционные для сокуровской мастерской темы — семьи, страха, близости, непостижимости даже самых близких людей. Да, теперь в актерском ансамбле Битокова всероссийские звезды уровня Ксении Раппопорт (для нее это перевоплощение в голливудском стиле) и Юры Борисова, но они органично сходятся с кавказскими актерами-непрофессионалами. Да, драматургическая ткань фильма изобилует мелодраматичными эмоциональными эпизодами, но все же в них несложно услышать поэзию жизни. И тут огромная заслуга принадлежит камере Ксении Середы, которая понимает, что от правды репортажа до правды метафоры всегда один шаг. А сила настоящего зрительского кино чаще всего и состоит в способности этот крохотный шаг совершать.

«Выиграть войну так же невозможно, как выиграть землетрясение» // Почему война — это всегда плохо

Подписывайтесь на Weekend в Facebook