Правительство дорабатывает бюджет под локальный рост инфляционных ожиданий

Принятие бюджета на 2023–2025 годы, который продолжает дорабатывать правительство, в последней стадии, возможно, будет происходить на фоне смены коротких трендов в макроэкономике. Банк России в среду подтвердил уверенный рост инфляционных ожиданий, что ограничит возможности нового снижения ключевой ставки. В ближайшие недели, очевидно, исчерпает себя летняя дефляция. Главный тезис прошедшего совещания по бюджету в Белом доме — осторожность в стимулировании роста ВВП. Запросы на дополнительные «антикризисные» госрасходы вряд ли будут удовлетворены — бюджет останется консервативным в этом отношении, хотя бюджетная политика предполагается до 2025 года мягкой.

В правительстве в среду прошло одно из последних совещаний по проекту бюджета на следующие три года: оно, как пояснил премьер-министр Михаил Мишустин, было посвящено решениям по последним оставшимся «развилкам» и данным 12 сентября поручениям Кремля. Затем проект бюджета будет вновь представлен на совещании у президента, пройдет бюджетную комиссию Белого дома и после технической доработки будет отправлен в Госдуму, которая начнет его рассмотрение в октябре.

Суть бюджетных переговоров, за исключением сейчас скорее теоретических (см. “Ъ” от 13 сентября) дискуссий о деталях бюджетных правил на период до 2025 года, не раскрывается. Поскольку, исходя из открытой части совещания, речь шла о дополнительных (к версии Минфина июня—июля 2022 года) федеральных расходах и доходах, должно было обсуждаться увеличение эффективных ставок налогообложения несырьевого и, возможно, части сырьевого экспорта.

Известно об обсуждении дополнительных налогов на экспорт угля и удобрений, не исключена коррекция налогообложения экспорта химпрома. По отраслевым расчетам, речь может идти о дополнительных доходах бюджета в пределах 0,5% ВВП.

Впрочем, уже в начале совещания премьер-министр достаточно жестко заявил свою позицию в вопросе роста расходов: «В текущих условиях особенно важно аккуратно подходить к прогнозированию, не опираться в оценках на нереалистичные предпосылки и принимать новые расходные обязательства, исходя из возможностей, а не иллюзий». В целом «осторожное расширение бюджетного стимулирования» в бюджете на 2023–2025 годы.

Белый дом не отрицает: бюджетные правила на ближайшие два года будут приниматься при расчетных ценах на нефть, балансирующих бюджет на уровне существенно выше $60 за баррель, а низкий дефицит его при такой цене сформируется лишь к 2025 году, то есть бюджетная политика на ближайшие годы будет мягкой. Напомним, де-факто уровень федеральных расходов был аналогичным в 2021 году, когда «пандемические» расходы и стимулирование роста ВВП были уже значимо выше уровня 2019 года.

Основной же смысл выступления премьер-министра заключался в том, что дальнейшее ее смягчение — например, в расчете на сверхвысокие цены энергоносителей зимой 2022–2023 годов и быстрый выход РФ из рецессии,— как и форсированное финансирование бюджетом перестройки экономики, несет высокие риски, Белый дом их намерен избегать.

Помимо намерения в условиях неопределенной длительности военной операции РФ на Украине и перспектив развития санкционного давления на РФ «коллективного Запада» сохранить резервы ФНБ, на бюджетные решения сейчас, вероятно, будет оказывать влияние и краткосрочная конъюнктура, хотя к трехлетним экономическим перспективам она прямого отношения не имеет. Макроситуацию на совещании Михаил Мишустин описал так: «Динамика валового внутреннего продукта и инвестиций лучше ожиданий. Уровень безработицы держится на минимумах. Плавно снижается инфляция. Но самое главное — наблюдается оживление внутреннего, прежде всего потребительского спроса». Между тем краткосрочные аспекты этой более или менее стабильной картины могут в сентябре—ноябре 2022 года выглядеть аргументом в пользу большего бюджетного консерватизма.

Так, в среду Банк России подтвердил накануне заседания по ключевой ставке 16 сентября, что августовский рост инфляционных ожиданий — не случайность: опрос в сентябре показал его продолжение, несмотря на дефляцию (скорее заканчивающуюся: недельный прирост цен, по данным Росстата, составил с 6 по 12 сентября 0,03%, дефляция — в основном плодоовощная, и прекращение фронтального снижения цен — вопрос недель). Оценки наблюдаемой инфляции выросли с 20,5% год к году до 21,5% (ожидаемой — с 12% до 12,5%). Уверенный рост инфляционных ожиданий на фоне снижающейся годовой инфляции при отсутствии валютных колебаний — необычная ситуация, которую можно объяснять в том числе удорожанием остатков потребительского импорта и сокращением ассортимента розницы. Вместе с тем в августе, как уже писал “Ъ”, отмечались и признаки падения внутреннего спроса, и как в перспективе месяцев этот тренд наложится на дефицит предложения, неизвестно.

Фактически проблема Белого дома с бюджетом на 2023–2025 годы выглядит схоже: с одной стороны, резкое изменение условий внешней торговли и необходимость вложений экономики в структурную перестройку требуют расширенного бюджетного стимула, с другой — сократившийся потенциал выпуска делает вопрос о том, в какой мере такой стимул будет проинфляционным (и потребует роста ставки ЦБ), болезненным.

Пространство между недостаточным и избыточным стимулированием роста резко сокращается, и делать слишком резкие шаги в бюджете рискованно. Консерватизм и продолжение бюджетной политики 2020–2022 годов в этой ситуации выглядят наиболее безопасно.

Тем более что в общественном мнении в начале 2023 года с большой вероятностью спрос, подогретый мягкой бюджетной политикой прошлых лет, наверняка будет выглядеть для индустриальных игроков одновременно и слишком слабым, и — по другим параметрам — перегретым. Во многом, отметим, эти парадоксы — последствия и инерции всех процессов в экономике летом 2022 года, и эффективной защиты ЦБ и Минфином финрынков, что сгладило эффект от санкций и тем самым продлило его острую фазу на первое полугодие 2023 года. В итоге в любом случае бюджет будет приниматься в ситуации с точки зрения макропоказателей несколько более тревожной, чем в июле—августе.

Дмитрий Бутрин