Наказание за оправдание экстремизма одобрено в первом чтении, несмотря на протесты коммунистов

Госдума на заседании в четверг приняла в первом чтении поправки к Уголовному кодексу (УК) о введении ответственности за публичное оправдание или пропаганду экстремизма. Против инициативы группы депутатов от «Единой России» высказались коммунисты и эсеры. Особенно резко раскритиковали законопроект представители КПРФ, которые уверяют, что он носит «политический характер», и опасаются преследования граждан за пение «Интернационала» и одобрение восстания декабристов.

Выступая с докладом по законопроекту, его соавтор Эрнест Валеев отметил, что «в последние годы активизировалось влияние деструктивных структур на российскую аудиторию», в связи с чем единороссы проанализировали законодательство и обнаружили существенный пробел: «У нас существует уголовная ответственность за оправдание и пропаганду экстремизма только за отдельные виды экстремистской деятельности». Поэтому авторы решили расширить ст. 280 УК, предусматривающую наказание за «публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности» (наказание — от штрафа в размере 100–300 тыс. руб. до лишения свободы на срок до пяти лет), дополнив этот состав «публичным оправданием экстремизма» и «пропагандой экстремизма».

Эти понятия расшифровываются в примечаниях к обновленной ст. 280. Так, под оправданием предлагается понимать «публичное заявление о признании идеологии и практики экстремизма правильными, нуждающимися в поддержке и подражании», а под пропагандой — «деятельность по распространению материалов и (или) информации, направленных на формирование у лица идеологии экстремизма, убежденности в ее привлекательности либо представления о допустимости осуществления экстремистской деятельности».

Профильный комитет Думы по госстроительству и законодательству поддержал концепцию поправок, сообщила его первый зампред Ирина Панькина («Единая Россия»).

При этом она отметила, что и у правительства, и у комитета есть замечания по поводу «конкуренции норм», которая может возникнуть при правоприменении (ранее на заседании комитета госпожа Панькина говорила, что во избежание подобных проблем законопроект нужно доработать ко второму чтению).

Как только доклады закончились и депутатам предложили задавать вопросы, коммунисты сразу пошли в атаку. Анжелика Глазкова высказала мнение, что поправки «размывают закон и вносят неопределенность», и предложила «для проработки вопроса создать рабочую группу». Эрнест Валеев это предложение никак не прокомментировал, но подчеркнул, что «виды экстремистских действий определены в первой статье закона о противодействии экстремизму». «Возможностей для произвола в принципе нет»,— категорически отрезал единоросс.

Депутаты от КПРФ, однако, с этим столь же категорически не согласились. Олег Смолин посетовал, что «в России принято крайне расширительное понятие экстремистской деятельности», и напомнил, что к таковой относится, например, насильственное изменение конституционного строя.

«В таком случае все, кто положительно выскажутся, например, о декабристах, о деятелях Февральской революции, про большевиков я уже не говорю... Под закон могут подпасть даже те, кто выскажутся положительно о Борисе Ельцине, потому что, согласно заключению Конституционного суда, его указ №1400 (о роспуске Верховного совета в сентябре 1993 года.— “Ъ”) означал государственный переворот. Сколько миллионов человек рискуют сесть по этому закону? Или он будет применяться крайне выборочно?» — с пролетарской прямотой поинтересовался у авторов господин Смолин.

Господин Валеев от прямого ответа уклонился и снова сослался на базовый закон, который, по его словам, можно поправить, «если есть проблемы с тем, что относить к экстремистской деятельности». «И все же ряд экспертов полагает, что ваш законопроект может породить очередную волну переименований. Скажем, метро "1905 года", "Баррикадная", улица Декабристов и так далее»,— принял эстафету у товарищей коммунист Николай Коломейцев.

Андрея Кузнецова («Справедливая Россия — За правду», СРЗП) вдруг заинтересовало, как законопроект «будет расценивать пропаганду сатанизма, проведение неких фестивалей, псевдокультурных мероприятий». Эрнест Валеев ответил, что все это «вопросы к правоприменительной практике», в которой, по его заверениям, «нет фактов ни расширительного толкования, ни необоснованного привлечения к ответственности».

«Принятие законопроекта в такой редакции не оставляет места для произвола»,— настаивал единоросс.

Олег Михайлов (КПРФ) снова вернулся к декабристам. Он сослался на Шанхайскую конвенцию о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом от 15 июня 2001 года, которую Россия ратифицировала. Согласно документу, экстремизм — это какое-либо деяние, направленное на насильственный захват власти или изменение конституционного строя государства, сообщил депутат. И тоже задал конкретный вопрос: «Будет ли образовывать состав преступления упоминание с положительной оценкой таких событий истории России, как восстание декабристов, Февральская революция, события ГКЧП 1991 года и расстрел Белого дома в 1993 году, равно и таких художественных произведений, как "Интернационал"?» Но Эрнест Валеев опять на провокацию не поддался и пояснил, что такие вопросы нужно рассматривать в рамках конкретного уголовного дела, чем, правда, вряд ли успокоил коммунистов.

Наконец, Анатолий Вассерман (СРЗП) сказал, что ст. 282 УК (возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства) и так уже «позволяет осудить любого, включая ее авторов», поэтому лично он и сам не может «голосовать за какие-либо меры по ограничению экстремизма», и другим не советует. А последний удар коммунисты нанесли во время выступлений от фракций. Тот же Николай Коломейцев заявил, что расширение состава ст. 280 УК «носит политический характер»: «Мы считаем, что, если мы исполняем "Интернационал" на нашем мероприятии, мы уже подпадаем под расширительное толкование вашей статьи. Мы считаем, что данный законопроект внесен провокационно и носит политический смысл».

В итоге ни одного голоса от оппозиционеров проект не получил: КПРФ была против, эсеры в основном воздержались, а ЛДПР и «Новые люди» в голосовании не участвовали. Поэтому поправки были приняты в первом чтении исключительно голосами «Единой России»: 278 за (при необходимом минимуме в 226 голосов) при 54 против и 16 воздержавшихся.

Ксения Веретенникова