«Кино 3.0»: новый учебник истории российского кинематографа

Недавно возглавивший журнал «Искусство кино» кинокритик Никита Карцев решил попробовать свои силы в режиссуре и снял для платформы Premier, входящей в холдинг «Газпроммедиа», трехсерийный док «Кино 3.0», рассказывающий альтернативную историю российского кинематографа за 30 лет. Что из этого получилось, разбирается Зинаида Пронченко.

Российское кино родилось в 1992-м — именно в этом году на титрах перестали писать слово «СССР». Тем не менее фильм Карцева начинается со свидетельства о чуть более древних временах, а именно с монолога Светланы Дружининой, авторки позднесоветского хита «Гардемарины, вперед!» (1987). Дружинина в душевной манере сообщает на камеру, при каких обстоятельствах она встретилась с писательницей Ниной Соротокиной, собственно и придумавшей отважных гардемаринов, как трудно было в плане бюджета, как далеко от места съемок и от ее чаяний располагались какие-то там реформаторы с какими-то реформами. И вообще, в то, что творилось в стране в те годы, она не вникала. Отчасти вторит ей и следующий респондент — Сергей Урсуляк, только начинавший в конце восьмидесятых свой творческий путь. Денег не было. Делать было нечего. Однако уточняет, что с советским прощаться не хотелось. Советское учило хорошему. Урсуляка сменяют персонажи сильно младше — Алексей Нужный («Я худею», 2018), Жора Крыжовников («Горько!», 2013) и Клим Шипенко («Вызов», 2023). Все они тоже говорят про деньги. Впрочем, изредка отвлекаясь на детские воспоминания — о репертуарах видеосалонов и о том искреннем тепле, что исходило от отцовской фигуры Никиты Михалкова в «Утомленных солнцем» (1994).

Параллельно интервью по задумке Карцева идут телевизионные кадры, рассказывающие о том, что осталось за пределами внимания Дружининой, Урсуляка и многих-многих других его собеседников,— то есть Россия с ее непрекращающимися трагедиями и катаклизмами. Штурм Белого дома, убийство Листьева, первая чеченская, «Курск», «Норд-Ост», Беслан… Дикторы «Первого» и «Второго» ведут счет погибшим, первые и вторые лица государства приносят свои соболезнования и обещают, что впредь это не повторится. Внизу экрана мелькают даты — 1993-й, 1998-й, 2008-й, а деятели кино все продолжают рассуждать о деньгах. Удивительным образом никто не делится секретами мастерства и даже забавными случаями со съемок. Несколько шуток отпускает Федор Бондарчук, чему-то усмехается Гоша Куценко. Егор Кончаловский с бейсбольной битой в руках демонстрирует, как его обижали бандиты,— разумеется, в девяностых, кроме них на улицах никого и не было. Сергей Сельянов молча смотрит на Сергея Бодрова и Алексея Балабанова, беседующих у барной стойки, по ту сторону Леты. Кажется, что Карцев опрашивает не кинематографистов, а бухгалтеров. Кажется, что фильм Карцева, прежде чем добраться до зрителя, несколько раз был показан цензурному комитету.

Не с этим ли связаны провалы в памяти у взявшегося задокументировать историю российского кино историографа, выбравшего себе в качестве аватара чудную девочку в футуристических доспехах, разглядывающую на перебивках коробки с пленкой? Вот уже и нулевые на исходе, а ни слова не было сказано о творчестве Кирилла Серебренникова и Ренаты Литвиновой, Авдотьи Смирновой и Александра Сокурова, куда-то исчезли «новые тихие» — Борис Хлебников и Алексей Попогребский, Николай Хомерики и Василий Сигарев. А самый главный режиссер нулевых и десятых Андрей Звягинцев скромно представлен кадрами из «Левиафана». Имя его не произносят. Зато актриса Елена Лядова, дважды снимавшаяся у Звягинцева, сообщает, что скоро мы будем смотреть хорошее кино и иностранное, а сейчас хочется поддержать аудиторию комедиями. Что происходит с аудиторией — не уточняется. Возможно, до нее больше не доходят произведения вышеперечисленных режиссеров или продюсеров? Так, например, проектам Федора Бондарчука, оказывается, помогала реализоваться лишь Елена Яцура, больше никто. Или вот Тимур Бекмамбетов — в этой новой версии событий почти не принимал участия в становлении российского кино.

На что-то нам пытается намекнуть режиссер Александр Зельдович («Москва», 2000), комментируя успех «Брата-2»: «Этот фильм призывал к чему-то, что мне не нравится». Но его словно одергивает Клим Шипенко, убедительно заявляющий, что политика в кино не нужна, политикой в России может заниматься каждый и совершенно свободно говорить, что думает.

Как будто в подтверждение этих духоподъемных слов Юлия Пересильд отправляется на наших глазах в космос. Ее полет во сне, коим является кино,— странный постскриптум к тому, что происходило с нами эти 30 лет наяву. Кривая истории замедляет свой ход, стыдливо остановившись на 2021-м. Для красоты жеста, гармонии ради Никита Карцев мог бы закольцевать тридцатилетнюю историю все той же Светланой Дружининой, чей сиквел «Гардемаринов» — про исконно русский Крым — сейчас в прокате. Мог бы, но не стал. Не исключено, что просто постеснялся.

Смотреть: Premier

Подписывайтесь на канал Weekend в Telegram