интервью

Спецпредставитель президента РФ по вопросам климата Руслан Эдельгериев — об итогах и последствиях климатических переговоров в Дубае, будущем ископаемого топлива и перспективах России на углеродном рынке.

— Насколько напряженной была работа на COP28 в условиях давления на Россию со стороны США, ЕС и других стран?

— COP28 является уникальным прежде всего за счет первого глобального подведения итогов Парижского соглашения. Страны оценили путь, который мы коллективно прошли с 2015 года. Сделано было многое — практически у каждого государства теперь есть среднесрочные задачи в виде определяемых на национальном уровне вкладов, но также и долгосрочные стратегии низкоуглеродного развития.

Вместе с тем глобальное подведение итогов продемонстрировало необходимость дальнейших действий по широкому спектру вопросов: надо быть более амбициозными в сокращении выбросов парниковых газов, быстрее адаптироваться к опасным погодным явлениям и мобилизовать миллиарды на декарбонизацию экономики. Все эти вызовы актуальны и для России. Поэтому давление во многом обусловлено нашими внутренними факторами, а не какими-либо внешними игроками. В первую очередь особенности отечественной экономики заставляют нас вновь задуматься о будущем нефти и газа. Климатическая повестка здесь лишь один из многих стимулов.

Что касается геополитических реалий, то Рамочная конвенция ООН об изменении климата — одна из немногих платформ, на которой возможно трезвое и основанное на научных данных обсуждение совместных вызовов и угроз. Нам приходится общаться, и более того, от западных стран есть конкретные запросы на деполитизированное сотрудничество в этом направлении.

— Как вы оцениваете итоги конференции и можно ли говорить, что усилится отказ от ископаемого топлива?

— Конференцию можно считать вполне успешной. Итоговый текст, как это водится, получился компромиссным. Что-то больше отражало нашу точку зрения, что-то — точку зрения других. Взять ту же формулировку про переход от ископаемого топлива. Действительно, это первое в истории упоминание ископаемого топлива в решении конференции, которому сопутствует призыв что-то по поводу него сделать. Но, как мы уже видим по комментариям даже от более или менее погруженных в эту тематику людей, глубоко вчитывались в текст далеко не все.

Прежде всего в нем прямо говорится, что переход от ископаемого топлива — это одно из направлений глобальных климатических усилий. Что же касается отдельных стран, то действия на этом направлении могут быть предприняты только по их собственному решению, с учетом их обстоятельств и пути развития. В этой связи также важно, что в тексте говорится про справедливый и упорядоченный переход. Опыт последних лет показал, что беспорядочный и непродуманный уход от ископаемого топлива не нужен никому.

В целом появление ископаемого топлива в решении конференции было ожидаемо. К этому все шло. В 2021 году в Глазго продавили упоминание угля — также впервые в истории. После этого упоминание ископаемого топлива в целом стало вопросом времени. Было бы наивно думать иначе, учитывая поддержку этого шага подавляющим большинством стран.

— К каким международным инициативам типа сокращения метана присоединилась Россия или предложила свои?

— В Дубае Россия присоединилась к декларации по устойчивому сельскому хозяйству, системам производства продовольствия и климатическим действиям. К настоящему моменту к декларации присоединились более 150 стран. В ней содержится призыв активнее внедрять тематику сельского хозяйства и продовольствия в существующие стратегические документы в области борьбы с изменением климата, включая определяемые на национальном уровне вклады, долгосрочные стратегии развития с низким уровнем выбросов парниковых газов и планы адаптации. Необходимо, в частности, повысить доступность финансирования для целей адаптации сельского хозяйства и систем производства продовольствия к изменению климата. Подчеркивается важность укрепления недискриминационной, открытой, справедливой, инклюзивной, прозрачной и основанной на правилах многосторонней торговой системы с главенствующей ролью Всемирной торговой организации.

Мы также поддержали инициативу Таджикистана об объявлении 2025 года Международным годом сохранения ледников, Россия заинтересована в проведении соответствующих исследований. В следующем году Россия будет председательствовать в БРИКС, и в части климата нашей задачей будет объединить усилия и найти общие подходы на евразийском пространстве и в БРИКС.

— В какой части климатической повестки Россия может занять лидирующие позиции в мире?

— Россия — обладатель уникальных природных ресурсов — леса, запасов пресной воды, газа, это те области, где наши исследования и разработки в части борьбы с изменением климата, включая адаптацию, уже передовые или могут такими стать.

Россия — лидер в атомной энергетике, дающей возможность сделать значительный вклад в борьбу с изменением климата и снижение мировых объемов выбросов парниковых газов при развитии технологий чистой генерации. Атомная энергетика, в отличие от ВИЭ, практически не зависит от погодных условий и надежна. При этом в части ВИЭ у нас также есть большой потенциал. Планируем увеличить долю зеленой энергетики к 2030 году до 39,7% от сегодняшних 37,8%, при этом половина прироста будет обеспечена за счет удвоения с 6 ГВт до 12 ГВт зеленой ВИЭ-генерации.

Принятый на COP28 в Дубае итоговый документ не содержит запрета на вид переходного топлива, поэтому природный газ и атомная энергетика могут обеспечить реальное снижение выбросов парниковых газов и стать тем самым мостиком между углеродоемкой экономикой прошлого и чистой экономикой будущего.

— ЛУКОЙЛ присоединился к соглашению о декарбонизации с другими крупнейшими нефтяными компаниями. Были ли еще какие-то значимые действия российского бизнеса?

— Помимо переговорной составляющей важной частью COP традиционно является участие в дискуссии со стороны бизнеса, неправительственных организаций, гражданского и научного сообщества. Я убежден в том, что все они играют роль, сопоставимую с государством. Например, мы никогда не сможем добиться полноценной декарбонизации без привлечения бизнеса.

Инициатива по декарбонизации нефтегазового сектора демонстрирует фундаментальный сдвиг ценностей, когда традиционные энергетические компании начинают операционализировать риски декарбонизации и активно переформатировать свое портфолио. Например, ЛУКОЙЛ также занимается возобновляемой энергетикой. Это хорошая инициатива, и я надеюсь на более активное вовлечение российских компаний.

— Все наблюдатели отметили активность работы российского павильона в Дубае. Почему было решено уделить такое большое внимание этому? Большая ли была делегация?

— Да, делегация была очень большая — больше 600 человек, если считать не только переговорщиков, но и представителей бизнеса, науки и других групп. Нам было важно показать, что Россия полноценно включена в климатическую повестку, несмотря на оказываемое на нас давление. Невозможно собрать столько экспертов и организовать столько мероприятий на высоком уровне, если ты ничего не делаешь внутри страны.

С учетом огромной нагрузки по официальной переговорной повестке и частых и внезапных переносов встреч и заседаний мне сложно было самому участвовать в работе павильона. Но, судя по отзывам, все было сделано на «отлично». Пользуясь случаем, благодарю всех причастных.

— Россия часто заявляет о своих лесных проектах и намерении выйти с ними на добровольный международный углеродный рынок. Есть ли спрос на такие углеродные единицы?

— Насколько мне известно, сейчас в реестре углеродных единиц зарегистрирован один долгосрочный лесоклиматический проект в Сахалинской области. Плюс есть несколько пока не зарегистрированных проектов. Также я бы упомянул про потенциал реализации природных климатических проектов и других типов, например по обводнению торфяников.

Что касается спроса, надо понимать, что углеродных единиц от таких проектов еще не выпущено. В единственном зарегистрированном проекте это произойдет лишь после 2038 года — таков план исполнителя. Если смотреть на мир в целом, то интерес к единицам от лесных проектов, конечно, есть и большой, прежде всего от проектов в развивающихся странах, особенно в экваториальных лесах Южной Америки и Африки. Нам же еще только предстоит завоевать свою нишу на этом уже в общем-то сложившемся рынке. Думаю, тут нам нужно делать особый упор на качество и прозрачность. В последнее время на этом рынке уж больно часто случаются скандалы из-за «мусорных» углеродных единиц, которые не просто бесполезны, а вредны для климата. Если не решить эту проблему у себя на раннем этапе, на какую-либо нишу рассчитывать не придется. Благо у нас эту проблему понимают и занимаются ею. Думаю, полноценное понимание наших перспектив на углеродном рынке появится в ближайшие пять лет.

Беседовала Наталья Парамонова