Интересно сопоставить только что принятый документ и с его российским предшественником 2000 года, и с американскими аналогами. Новый документ более четко структурирован по отношению к своему предшественнику — Концепции национальной безопасности 2000 года, но уже с первого раздела начинают прослеживаться "идеологические разногласия" в подходах к базовым понятиям. Если в Концепции 2000 года национальные интересы России — это "совокупность сбалансированных интересов личности, общества и государства...", то в Стратегии 2009 года национальные интересы России — это "совокупность внутренних и внешних потребностей государства...".
Во втором разделе нового документа, где говорится о тенденциях мирового развития, пожалуй, наиболее спорным представляются тезисы о том, что "внимание международной политики на долгосрочную перспективу будет сосредоточено на обладании источниками энергоресурсов, в том числе на Ближнем Востоке, на шельфе Баренцева моря и в других районах Арктики, в бассейне Каспийского моря и в Центральной Азии". К довольно странному с языковой точки зрения пассажу относительно "внимания, сосредоточенного на обладании..." несколькими строками ниже дается пояснение: "В условиях конкурентной борьбы за ресурсы не исключены решения возникающих проблем с применением военной силы". Можно долго спорить о том, насколько адекватно современным реалиям представление о надвигающейся войне за ресурсы. Напомним лишь, что в XXI веке доступ к ресурсам обеспечивается совсем другими способами. А война, оккупация или отторжение территорий как средство обеспечения доступа к источникам сырья есть самый экономически затратный и политически убогий способ достижения цели.
В разделе "Национальная оборона" нового документа в качестве важнейшей угрозы военной безопасности России называется политика ряда ведущих зарубежных стран, "направленная на достижение преобладающего превосходства в военной сфере путем развития высокоточных, информационных и других высокотехнологичных средств ведения вооруженной борьбы". Очевидно, что такими средствами обладают почти исключительно США, и, следовательно, мы продолжаем видеть в американском военном потенциале угрозу своей безопасности. Это звучит несколько странно, поскольку всего несколькими абзацами выше в том же документе говорится о стремлении России выстраивать "полноценное стратегическое партнерство с США на основе совпадающих интересов". В документе 2000 года полагалось, что Россия может применить военную силу с использованием "всех имеющихся в ее распоряжении сил и средств, включая ядерное оружие, в случае необходимости отражения вооруженной агрессии, если все другие меры разрешения кризисной ситуации исчерпаны или оказались неэффективными". Наверное, это неплохо, что в новом документе отсутствуют такие не слишком реалистичные угрозы, хотя дискуссии о роли ядерного оружия и о ядерном сдерживании в мире, где исчезло идеологическое противостояние, все равно не избежать.
И наконец, о главном структурном отличии российской стратегии национальной безопасности от американской. Американский документ концентрируется на проблемах внешней и военной политики. Российская концепция пытается "объять необъятное". Здесь и рекомендации по экономическим проблемам, и вопросы образования, науки и культуры, и здравоохранение. В результате новая концепция есть, а мы по-прежнему не представляем, какого типа военный конфликт с участием России наиболее вероятен в современных условиях: из какого района мира исходит для нас наиболее вероятная угроза, кто может стать наиболее вероятным противником и союзником России и т. д. Конечно, национальная безопасность зависит от множества факторов, и их относительный вес постоянно меняется. Но попытка создать единый универсальный документ в области национальной безопасности, который служил бы практическим руководством к действию абсолютно для всех министерств и ведомств, не кажется удачной.
БрифингАнатолий Уткин Директор Центра международных исследований Института США и Канады РАН — Почему срок стратегии рассчитан именно на период до 2020 года, а не, допустим, до 2015-го или 2025-го? — Если говорить о времени, то эта стратегия — задача на одно поколение... Кроме того, в 2005 году американцы разработали свою стратегию до 2020 года, поэтому при подготовке документа был учтен и зарубежный опыт, в частности США, Канады и Франции... Источник: ИА Росбалт. Бейкер Спринг Американский военный аналитик, сотрудник фонда "Наследие" — Русские прямо заявляют, что рассматривают природные ресурсы как средство политического влияния, в отличие от подавляющего большинства экспортеров, рассматривающих энергоресурсы как источник доходов и развития экономики. Поскольку они сами в это верят, они экстраполируют подобные установки и на окружающий мир, считая, что другие страны настроены так же. На мой взгляд, это опасное заблуждение. Источник: "Радио Свобода". Евгений Ясин Бывший министр экономики, научный руководитель ВШЭ — В стратегии сказано, что наша страна в среднесрочной перспективе должна войти в число пяти стран — лидеров валового внутреннего продукта. Как вы могли бы оценить такие прогнозы? — ...До кризиса это было более или менее возможным... А сейчас, по-моему, об этом бессмысленно разговаривать, потому что у нас опять расчет на то, что цена на нефть повысится до 70 долларов за баррель и мы этим воспользуемся... Источник: радио "Эхо Москвы". |
От доктрины до доктриныКонцепция национальной безопасности РФ 17 декабря 1997 года Основные угрозы: новая для России геополитическая и международная ситуация, негативные процессы в отечественной экономике, обострение межнациональных отношений и социальная поляризация российского общества. 10 января 2000 года Основные угрозы: состояние отечественной экономики, несовершенство системы организации государственной власти и гражданского общества, социально-политическая поляризация российского общества и криминализация общественных отношений, рост организованной преступности и увеличение масштабов терроризма, обострение межнациональных и осложнение международных отношений. Стратегия национальной безопасности РФ до 2020 года 12 мая 2009 года Основные угрозы: сохранение экспортно-сырьевой модели развития национальной экономики, отставание в переходе в последующий технологический уклад, кризисы мировой и региональных финансово-банковских систем, усиление конкуренции в борьбе за дефицитные ресурсы, возникновение масштабных эпидемий и пандемий. |