Держава с комплексом

Своими ядерными амбициями можно нанести удар не по врагу, а по собственному имиджу

Александр Коновалов, директор Института стратегических оценок

Начальник Генерального штаба генерал Николай Макаров пообещал, что до конца года президенту Медведеву на подпись будет представлен долгожданный текст новой военной доктрины РФ. Надо сказать, что после появления в этом году Стратегии национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года подготовка новой военной доктрины выглядит вполне логичным и последовательным шагом. Принят новый руководящий политический документ, опираясь на который военные должны изложить свои взгляды на то, какими они видят Вооруженные силы России, чтобы те наилучшим образом отвечали задачам, поставленным политиками.

Тем более что в стране полным ходом идет военная реформа и хорошо бы сверить, насколько ее направление отвечает современным потребностям обеспечения военной безопасности. Правда, сделать это оказалось очень непросто. Стратегия национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года получилась рыхлым и неконкретным документом. Кроме более чем сомнительного положения о нарастании "конкурентной борьбы за ресурсы", с возможным использованием военной силы, особых новинок Стратегия не содержит. В ней нет ответов на необходимейшие вопросы: в каких регионах Россия может оказаться втянутой в военные конфликты? Каков будет их характер и скольким противникам одновременно ей, возможно, придется противостоять? Пожалуй, только два положения Стратегии могут использоваться как руководство к действию в области военной политики и военного строительства.

В одном декларируется, что Российская Федерация "выступает за всемерное укрепление механизмов взаимодействия с Европейским союзом, включая формирование общих пространств в сферах экономики, внешней и внутренней безопасности, образования, науки, культуры". В другом говорится, что Россия будет стремиться к выстраиванию равноправного и полноценного партнерства с Соединенными Штатами Америки на основе совпадающих интересов и с учетом влияния российско-американских отношений на состояние международной обстановки в целом". Эти положения позволяют ожидать, что в новой военной доктрине будут сформулированы пути установления такого партнерства. Полный текст доктрины еще не представлен общественности, но в печать просочилось несколько любопытных деталей. Судя по разъяснениям, данным в интервью секретаря Совета безопасности Николая Патрушева, главные "неожиданности" нового документа связаны с изменением подходов России к возможности применения ядерного оружия.

С ТАНКАМИ ЗА ПАЗУХОЙ

Надо сказать, что в СССР ядерная стратегия никогда открыто не обсуждалась, но, судя по многим фактам, так или иначе c некоторым запозданием воспроизводила американскую. Понимание совершенно особого характера ядерного оружия пришло далеко не сразу. Поначалу ядерное оружие рассматривалось как еще одно средство огневого воздействия, только повышенной мощности. Но постепенно нарастало осознание того факта, что ядерное оружие не может рассматриваться как оружие поля боя и что это не средство вооруженной борьбы, но сдерживания агрессии. Многие эксперты сходятся во мнении, что лишь благодаря сдерживающей роли ядерного оружия в период холодной войны в Европе удалось избежать ее перерастания в полномасштабную горячую войну. К счастью, подтвердить или опровергнуть эту аксиому практически никто не пробовал.

Вместе с тем в новейшей истории существует множество примеров, убедительно показывающих, что наличие ядерного оружия у одной или более конфликтующих сторон никакой сдерживающей роли не сыграло. Скорее наоборот, доставляло владельцу этого оружия дополнительную головную боль. Война США во Вьетнаме, вторжение СССР в Афганистан, Англо-Аргентинская война за Фолклендские острова, войны в Анголе и Мозамбике. Число примеров можно множить, но достаточно упомянуть самый свежий, связанный с ситуацией в Афганистане. Как известно, радикальные исламистские группы все активнее действуют на территории Пакистана, что увеличивает вероятность его вовлечения в афганский конфликт. Излишне напоминать, что Пакистан — ядерная держава. Совсем недавно пакистанские военные лишили президента страны контроля над "ядерной кнопкой" и взяли ответственность за безопасность ядерного оружия на себя. Но насколько надежен будет этот контроль сегодня не скажет никто.

В Советском Союзе первое подобие собственной публичной ядерной стратегии появилось в начале 80-х годов, когда советским руководством было продекларировано обязательство "ни при каких обстоятельствах не применять первыми ядерное оружие". Этот принцип базировался на подавляющем преимуществе СССР в количестве обычных вооружений. Достаточно сказать, что в середине 70-х годов у СССР было на вооружении 60 тысяч танков — больше, чем у всех остальных государств мира вместе взятых. Советские военачальники не без основания считали, что могут справиться с любой боевой задачей с помощью обычных вооружений, а ядерному оружию предназначалась роль средства ответного удара, в случае если противник применит ядерное оружие. Ситуация резко изменилась в 1993 году, когда были приняты и опубликованы Основные положения военной доктрины Российской Федерации.

Указ о вводе в действие новой доктрины был подписан 9 ноября 1993 года. Важно, что никаких политических документов в области безопасности не принималось. Доктрину 1993-го правильнее будет рассматривать как благодарность президента Ельцина военным за поддержку его в противостоянии с Верховным Советом, Руцким и Хасбулатовым. Ведь именно танки Кантемировской дивизии, вызванные в Москву тогдашним министром обороны Павлом Грачевым, решили исход конфликта в пользу президента Ельцина. Главной особенностью этой доктрины стал официальный отказ от "принципа неприменения первыми ядерного оружия" (No First Use), которого на протяжении многих лет придерживался СССР в своей декларативной ядерной стратегии. Отказ этот был сформулирован очень сложно и витиевато. Хотя военные просто решили, что отставание России в силах общего назначения столь велико, что полагаться только на них при решении боевых задач уже нельзя. Вот и позаимствовали упрощенный вариант американской концепции "гибкого реагирования", разработанный еще в 60-х годах прошлого века.

ПОРАЖЕННЫЕ ЮГОСЛАВИЕЙ

С этой военной доктриной мы прожили 7 лет, до 2000 года, когда при президенте Путине Россия впервые в своей истории приняла целый пакет документов в области внешней и военной политики, причем сделала это в правильной последовательности, начав с политической основы — Концепции национальной безопасности. Но, к сожалению, мы только усилили ставку на ядерное оружие, видя в нем панацею от всех проблем, с которыми столкнулась Россия в области обычных вооружений. Как декларировала Концепция национальной безопасности 2000 года, "Российская Федерация должна обладать ядерными силами, способными гарантированно обеспечить нанесение заданного ущерба любому государству-агрессору или коалиции государств в любых условиях обстановки". Такая декларация провозглашает готовность воевать со всем миром, а заявление о нанесении заданного ущерба — это слегка переформулированный критерий бывшего министра обороны США Роберта Макнамары о нанесении "неприемлемого ущерба". Но времена меняются. По критерию Макнамары, неприемлемым ущербом для СССР считалось уничтожение 30 процентов населения и половины промышленного потенциала. Сейчас это выглядит абсурдным. Кроме того, в Концепции национальной безопасности 2000 года прямо говорилось о возможности применения ядерного оружия, "если все другие методы разрешения кризисной ситуации исчерпаны или оказались неэффективными".

"Российская Федерация оставляет за собой право на применение ядерного оружия в ответ на использование против нее и (или) ее союзников ядерного и других видов оружия массового уничтожения, а также в ответ на крупномасштабную агрессию с применением обычного оружия в критических для национальной безопасности ситуациях", — говорилось в тогдашней Военной доктрине. Вот так просто и незатейливо: если надо — применим, применим в ответ на ядерную атаку, а может, и в ответ на обычную. С точки зрения ядерной теории это все американские разработки многодесятилетней давности. А на практике — это результат впечатления от увиденного, прежде всего во время войны в Югославии, и понимания, что ничего похожего в области неядерного "умного оружия" высокой точности у нас нет и не предвидится. А вот громко хлопнуть "ядерной дверью" мы пока еще можем. О чем и сообщили миру.

А ПОЧЕМУ БЫ НЕ УДАРИТЬ ПЕРВЫМИ?

Следующим этапом развития российской, и не только российской, военной мысли стал 2002 год, когда и США, и Россия заговорили о возможности и праве наносить превентивные удары. Дискуссии эти возникли не в связи с возможностью применения ядерного оружия, а в связи с появлением такой угрозы, как международный терроризм. В Стратегии национальной безопасности США (сентябрь 2002 года) в связи с действиями террористов было сказано: "Для того чтобы предотвратить такие действия наших противников, США, если необходимо, готовы на превентивные действии". Почти одновременно с США по поводу превентивных действий высказался президент Путин. Его высказывание тоже не касалось ядерного оружия, а было связано с ситуацией в Панкисском ущелье, сопредельной с Россией грузинской территорией, населенной этническими чеченцами. Именно туда скрывались группы террористов после операций.

В частности, он сказал, что Россия "нанесет удары по всем местам, где скрываются террористы, их главари, их финансовые спонсоры и идейные вдохновители". Такие заявления предполагали наличие средств для нанесения высокоточного удара практически в любой точке земного шара. Но если США уже тогда обладали высокоточным обычным оружием глобального радиуса действия, то Россия могла наносить такие удары только межконтинентальными баллистическими ракетами с ядерными боеголовками. Естественно, в мире стали активно интересоваться, собирается ли Россия применять стратегическое ядерное оружие в борьбе с террористической угрозой и понимает ли, какими последствиями может обернуться такая стратегия. Российские военные долго отмалчивались, пока, наконец, тогдашний министр обороны Сергей Иванов не разъяснил — Россия не собирается применять против террористов ядерные ракеты. Вместо этого при обнаружении террористической угрозы туда будут забрасываться подготовленные группы спецназа, быстро ликвидировать угрозу и возвращаться домой.

Так и осталось неясным, как соотносятся с международным правом действия российского спецназа на территории другого суверенного государства. Да и американская концепция глобального превентивного удара, оказалось, имеет свои изъяны. Эффективность удара по укрытиям террористов с помощью высокоточного оружия зависит от точности разведывательной информации. Во время войны в Ираке в 2003 году был уничтожен бункер, где, по данным разведки, скрывался Саддам Хусейн. Но оказалось, что Саддама в бункере не было. Мало того, не было в указанном месте и самого бункера.

ЯДЕРНЫЕ РАКЕТЫ — ЭТО НЕ СОВРЕМЕННО

Наконец, последние нововведения, судя по всему, будут связаны с новой военной доктриной. Правда, еще в январе этого года, выступая на научной конференции, генерал Балуевский сказал, что "для защиты целостности и суверенитета РФ будут применены вооруженные силы, в том числе и превентивно и в том числе с использованием ядерного оружия, в случаях, оговоренных доктринальными документами РФ". Надо сказать, что на тот момент возможность превентивного использования ядерного оружия не была предусмотрена никакими из этих документов. Кажется, к новому году этот недочет будет исправлен. Проект новой военной доктрины будет представлен на подпись президенту. По словам секретаря Совета безопасности Н. Патрушева, новая военная доктрина призвана подтвердить статус России как ядерной державы. "Если есть оружие массового уничтожения, — сказал секретарь Совета безопасности, — то нужно быть готовым к его применению". При этом "в критических для национальной безопасности ситуациях не исключается нанесение в том числе упреждающего (превентивного) удара по агрессору". Правда, само понятие "превентивный" означает, что агрессор еще не агрессор, не начал действовать, а только подозревается в дурных намерениях.

Не менее важно и то, что новая доктрина предполагает возможность использования ядерного оружия не только в крупномасштабной, но и региональной и даже локальной войне. Попытаемся представить, в каком локальном конфликте Россия могла бы использовать ядерное оружие сегодня. Самый недавний пример — грузино-осетинский конфликт. Мы что, должны были нанести ядерный удар по Гори и Тбилиси? Или выбивать ядерным оружием грузин из Цхинвали? Может быть, с помощью ядерного оружия можно вести вооруженную борьбу за ресурсы, о вероятности которой говорится в Стратегии национальной безопасности РФ до 2020 года. Но кто будет пить, например, пресную воду, отвоеванную с помощью ядерных боеголовок? Может быть, Карабахский конфликт можно решить с помощью ядерного оружия? Не хочется даже представлять последствия такого шага.

Итак, понадобилось всего 17 лет, чтобы Россия прошла в своей ядерной стратегии путь от принципа неприменения первыми ядерного оружия до декларирования права превентивного использования его в локальных конфликтах. И это не признак силы и решительности, а понимание собственной слабости. Своими доктринальными изысками Россия ставит себя в положение героя чеховского рассказа "Пересолил" землемера Смирнова. Тот на ночной дороге так испугался везшего его громадного мужика, что начал ему со страха рассказывать, что возит с собой три пистолета и вообще боец хоть куда. Кончилось это запугивание тем, что мужик решил, что везет настоящего разбойника, бросился бежать и спрятался в лесу.

Пока мы рассказываем миру, что полны решимости применить ядерное оружие превентивно да еще в любом конфликте, ведущие в техническом и военном отношении страны разрабатывают совершенно новые концепции, вообще ставя под сомнение традиционное ядерное сдерживание как эффективный инструмент военной политики в условиях глобализации.

Недавно в США был опубликован доклад Федерации американских ученых, посвященный формированию новой ядерной доктрины США. Организация эта неправительственная, но очень уважаемая в мире. Достаточно сказать, что ее членами являются несколько десятков лауреатов Нобелевской премии. Доклад этот называется "От противостояния к минимальному сдерживанию". По сути, это первый научный отклик на инициативу Барака Обамы о необходимости ядерного разоружения. Выступая в Праге, американский президент заявил, что постепенное уничтожение всего ядерного оружия является одной из главных целей его администрации. Авторы исследования доказывают, что современный американский ядерный потенциал избыточен и представляет реальную угрозу в первую очередь для самих США. Прежде всего потому, что Америка не собирается вести ядерную войну ни крупномасштабную, ни региональную, ни локальную.

По мнению американских специалистов, ядерное оружие перестает быть средством сдерживания и предотвращения войны. И нужно его в современных условиях очень немного. Как должно выглядеть "минимальное ядерное сдерживание", пока точно не знает никто, но проблему надо обсуждать. Обсуждать, понимая, что мы живем в исключительно уязвимом мире как с экологической, так и с технической точки зрения. Кроме того, это мир уже не только мир государств с их представлениями о безопасности, но и мир глобальных систем финансовых, экономических и промышленных. Все эти системы могут существовать только в режиме тончайшей настройки, не терпящей грубого силового вмешательства. И считать, что стабильность и безопасность этих систем можно обеспечивать с помощью ядерного сдерживания, опасное и безответственное заблуждение. Если ядерное оружие такое эффективное средство сдерживания, было бы разумно способствовать его распространению и снабдить им все страны. Почему-то инстинктивно мы противимся такому варианту развития ситуации.