Внеочередной съезд КПРФ принял решение отказаться от курса на компромисс с властями. Сделать этот крутой поворот партию Зюганова заставила победа Александра Лебедя на выборах в Красноярске.
Успех Александра Лебедя нанес страшный удар по КПРФ. Партия Зюганова потеряла один из самых главных своих козырей — статус главной оппозиционной силы. По крайней мере, политический истеблишмент таковой КПРФ больше не считает. 26 мая, на Всемирном конгрессе прессы, генеральный директор телекомпании НТВ Олег Добродеев обмолвился: "Красноярск — это веха, которая отбросила коммунистов и лишила их серьезных перспектив в 2000 году".
Это означает, что в ближайшем будущем телевизионный образ коммунистов — это скорее образ неудачников, нежели людей, представляющих реальную угрозу.
Красноярский сбой
Выборы в Красноярске Зюганов и его коллеги по президиуму ЦК КПРФ проиграли вчистую. Дело не только в том, что официальный кандидат Компартии, депутат Госдумы Петр Романов занял третье место и не вышел во второй тур — в ходе губернских выборов подобное бывало с кандидатами-коммунистами неоднократно. Дело в другом: впервые представитель КПРФ недобрал голосов в традиционной электоральной вотчине коммунистов — малых городах и сельской местности. Избиратели коммунистов голосовали за Лебедя.
Московские вожди поспешили объяснить неудачу Романова тем, что часть красноярской парторганизации поддержала другого кандидата — тоже депутата-коммуниста Валерия Сергиенко. На региональное своеволие списали и то, что после призыва Зюганова голосовать во втором туре за Зубова и против Лебедя те, кто голосовал за Романова, в большинстве своем поступили с точностью до наоборот. В результате в аппарате ЦК КПРФ даже стал прорабатываться вопрос о "наведении порядка" в красноярском крайкоме.
Однако после возвращения в Москву участников кампании руководство Компартии решило подождать с оргвыводами. Выяснилось, что коммунистический электорат в большинстве своем выбирал не между Романовым и Сергиенко, а между ними и Лебедем. И, как правило, выбирал последнего.
Один из советников Романова рассказал корреспонденту Ъ, что, например, в ходе проверки норильского штаба выяснилось: кандидата-коммуниста поддерживает только один человек — консультант из Москвы. Все остальные почти не скрывали симпатий к Лебедю.
Между тем, согласно замыслам партийного руководства, все должно было быть совсем не так. Осенью 1996 года, когда формировалось красноярское отделение движения Лебедя "Честь и Родина", часть краевого актива КПРФ была направлена в него — как бы для помощи. На самом деле речь шла вовсе не о поддержке Лебедя. Красноярские коммунисты собирались захватить отделение его движения, чтобы в час Х парализовать его работу.
Этот прием использовался КПРФ достаточно часто и почти никогда не давал сбоев. Так, в феврале 1998 года лидер Движения в поддержку армии Лев Рохлин не рискнул пойти на конфликт с Зюгановым, после того как выяснилось, что 35 региональных организаций его движения, то есть около половины, контролируются коммунистами.
В Красноярске же ситуация впервые вышла из-под контроля партии.
Актив в пассиве
Красноярский случай стал первым звоночком для Зюганова. В президиуме ЦК КПРФ всерьез задумались, что делать, если актив партии в регионах начнет уходить — кто к Лебедю, кто к Лужкову, кто к Рохлину, кто просто к местному губернатору. Как выяснилось, держать людей в партии нечем.
Безусловно, с сепаратизмом местных отделений сталкивается каждая политическая партия. Однако руководство КПРФ долгое время считало, что своеволие региональных партийных лидеров никогда не выйдет за рамки легкой фронды, находящей выражение в выступлениях секретарей обкомов на съездах и пленумах. По мнению идеолога КПРФ Алексея Подберезкина, угроза сепаратизма в КПРФ была слаба из-за "устоявшейся идеологии, привычки к демократическому централизму и большого авторитета центра". Но в последнее время эти механизмы стали давать сбои.
Привычка к демократическому централизму исчезла после того, как в результате парламентских выборов 1995 года старые секретари обкомов, начавшие партийную карьеру еще в КПСС, стали депутатами Госдумы и переехали в Москву, утратив влияние на местные организации. Для новых лидеров демократический централизм стал во многом условным понятием.
Уважение к центральным органам КПРФ зиждилось на том, что большая часть средств в региональные организации поступала из Москвы. Но после губернаторских выборов партячейки нашли новые источники финансирования — либо это свои, "красные" губернаторы, либо местная "партия власти", желавшая поддерживать хорошие отношения с влиятельной политической силой. Объем местных финансовых вливаний стал значительно превышать помощь из центра.
Единство КПРФ во многом обеспечивалось и идеологией, сначала идеалистически-реваншистской, а потом прагматически-соглашательской. Суть последней состояла в курсе на "мирное врастание" во власть при сохранении оппозиционной фразеологии. Расчет строился на том, что коммунисты и в центре и на местах в обмен на отказ от радикального противостояния получат места в правительстве и должности в местных структурах исполнительной власти.
В регионах это частично удалось. По словам Валентина Купцова, тактика "врастания во власть" себя оправдывает потому, что "в последнее время мы выиграли немало губернаторских выборов в регионах, и это позволяет нам решать на местах ряд важных проблем, касающихся, в частности, вопросов лоббирования отечественной промышленности".
Однако на федеральном уровне КПРФ не получила почти ничего. "Наши попытки наладить рабочий диалог с исполнительной властью оказались безрезультатными",— с горечью сказал недавно Купцов. Один из сотрудников аппарата фракции был более категоричен: "Мы шли на слишком неравноценные компромиссы: отказ от вотума и голосование за бюджет в обмен на нерегулярные посиделки в Кремле, на которых не принимается никаких решений".
Секретари обкомов стали воспринимать московское начальство как заведомых аутсайдеров, с которыми не стоит связывать политическое будущее — Зюганов и его окружение не смогут его обеспечить.
Новые радикалы
И президиум ЦК, и сам Зюганов фактически проглядели нарастание сепаратистских настроений в партии. Обнаружить их помогли красноярские выборы и то упорство, с которым местные коммунисты отказывались поддерживать Романова.
Поначалу смуту собирались искоренять при помощи административных методов. Было разработано положение об уполномоченных ЦК, которые получили бы право проводить инспекции региональных организаций и при необходимости ставить вопрос об их реорганизации и "укреплении". Однако от этой идеи пришлось отказаться. Учреждение института уполномоченных было невозможно без решения пленума ЦК, а секретари обкомов вряд ли бы дали добро на появление надсмотрщиков.
Отказаться от административных мер руководство КПРФ побудил и опыт других партий. По словам председателя совета директоров Института избирательных технологий Евгения Малкина, "можно победить одного, второго, третьего партийного барона, однако за это время все остальные осознают свою значимость, и вот тогда-то справиться с сепаратизмом будет невозможно".
Вернуть контроль над партией можно только при помощи политических мер. Для этого Зюганову было необходимо добиться от федеральной власти серьезных уступок. Добиться их можно было, хотя бы на время отказавшись от соглашательства. И коммунисты пошли на это.
О радикализации своей политической позиции коммунисты заявили еще за неделю до съезда. 19 мая депутаты от КПРФ начали сбор подписей за начало процедуры импичмента президента. За два дня они собрали подписи 170 коммунистов и их союзников.
Однако представители Кремля расценили этот демарш как предсъездовский маневр Зюганова. Ельцин назвал инициативу лидера Компартии "игрой в хлопушки". Тем большим было удивление сотрудников администрации президента, когда они получили текст политического заявления съезда, перечеркивающего весь курс КПРФ на мирное сосуществование с властями: "Мы честно прошли свою часть пути к достижению взаимоприемлемого компромисса, но власть органически неспособна к нормальному диалогу". Еще больше кремлевцы удивились тому, что авторство этой формулировки принадлежит лично Зюганову.
Лидер КПРФ не понизил градус критики и после съезда. Выступая 27 мая на проходящем в Москве Всемирном конгрессе прессы, Зюганов заявил, что наилучшим выходом из кризиса могут стать досрочные президентские выборы. Политическую инициативу лидер Компартии подкрепил личным выпадом в сторону Ельцина. "Да и физически он работать не сможет,— сказал Зюганов.— Сейчас президент работает 2-3 часа в день, в лучшем случае 2-3 дня в неделю".
Собеседники Ъ в окружении Зюганова предположили, что жесткость выступления была обусловлена именно словами Добродеева. Лидер КПРФ не мог не понимать, что эти слова рано или поздно будут доведены до Ельцина. Известно, что президент очень болезненно относится к личным выпадам.
Но любая резкая реакция со стороны властей была бы выгодна Зюганову. Хотя бы потому, что позволила ему выйти из тени Лебедя. Однако Кремль не желает играть в игру, которую навязывают ему коммунисты, и в упор не замечает радикального Зюганова.
Равнодушие можно было бы объяснить тем, что Кремлю сейчас просто не до Зюганова. Однако источник Ъ в администрации президента предложил иное видение ситуации. "Зюганов и его партия раньше занимали нишу статусной оппозиции, с которой президент мог бы бороться и которую мог бы побеждать,— сказал чиновник.— Теперь на этом месте гораздо уместнее смотрится Лебедь".
АЛЕКСАНДР ТРИФОНОВ
ЧТОБЫ НЕ УТРАТИТЬ КОНТРОЛЬ НАД ПАРТИЕЙ ОКОНЧАТЕЛЬНО, ВЕРХУШКА КПРФ РЕШИЛА УЖЕСТОЧИТЬ СВОЮ ПОЛИТИЧЕСКУЮ ПОЗИЦИЮ. ОДНАКО КРЕМЛЬ НЕ ЖЕЛАЕТ ЗАМЕЧАТЬ РАДИКАЛЬНОГО ЗЮГАНОВА.