Самый дорогой приватизационный конкурс в России провалился. Правительство, само того не желая, сделало все, чтобы не получить за "Роснефть" ни копейки.
Закончилась неудачей первая попытка продать на конкурсе 75 процентов акций "Роснефти" — из-за отсутствия заявок конкурс был признан несостоявшимся. Это событие можно смело считать одним из самых драматических для властей с начала года, поскольку Белый дом возлагал на приватизацию компании большие надежды: "Роснефть" должна была дать бюджету уже в первых числах июня почти 2 млрд рублей. К 24 июня в бюджет поступила бы половина стоимости пакета акций, а до 10 июля победитель должен был отдать государству все до копейки. А это по меньшей мере 11,4 млрд рублей, что составляет порядка 65-70 процентов ежемесячных налоговых поступлений в федеральный бюджет. Но чуда не случилось.
Главная причина срыва конкурса по продаже "Роснефти" состоит в том, что компания оказалась слишком дорогой для покупателей. $2,5 млрд не захотел платить ни один из трех консорциумов, имевших на нее виды: ни "Газпром"-ЛУКОЙЛ-Shell, ни ОНЭКСИМ-British Petroleum, ни ЮКСИ.
Но и правительство, запросившее высокую цену, можно понять. Бюджету сейчас нужны не просто деньги, а очень большие деньги. Ведь Мингосимущество начиная с ноября прошлого года не смогло продать 14,9% акций НК "Норси-ойл", 47% акций Тюменской нефтяной компании, 34% плюс 9% Восточной нефтяной компании и 19,68% акций "Славнефти". Не вызвали интереса у инвесторов даже акции ЛУКОЙЛа. Но эти провалы, цена которых, по предварительным подсчетам, составляет около 15 млрд рублей, сходили МГИ и РФФИ с рук по одной единственной причине — продажа "Роснефти" могла компенсировать все предыдущие неудачи.
Компания Kleinwort Benson, официальный оценщик "Роснефти", предложила правительству на выбор три возможные цены: за компанию целиком предлагалось просить $2,3 млрд, за 75-процентный пакет — $1,6-1,7 млрд, за 51% — $1,2-1,3 млрд. Правительство осталось довольно оценкой. Более того, Мингосимущество пообещало правительству продать 75-процентный пакет не за $1,6 млрд, а за $2,4 млрд.
Надо сказать, что в начале прошлой осени этот оптимизм был вполне оправдан. "Роснефть" выглядела как вполне успешная компания, понемногу, но неуклонно наращивающая объем добычи нефти, обладающая массой государственных привилегий. Кроме того, она имела долю в наиболее подготовленных проектах по разделу продукции — Сахалине-1 и Сахалине-2.
Но к марту 1998 года ситуация принципиально изменилась. Падение цен на нефть, финансовый кризис в России снизили в глазах независимых экспертов стоимость компании. И если в середине 1997 года инвестиционные компании NatWest Securities и SBC Warburg оценивали "Роснефть" в $1,5 млрд, то уже в начале 1998 года их оценки опустились до $1 млрд.
Однако у Мингосимущества уже не было выбора: ни один другой приватизационный проект не был готов к реализации. Кроме того, непростая ситуация складывалась в приватизационном ведомстве. С августа по декабрь на посту главы МГИ последовательно побывали: Альфред Кох, Максим Бойко, Фарид Газизуллин. Наименее уверенно на этом посту чувствовал себя именно Газизуллин, и поэтому ему требовался громкий приватизационный успех. Во всяком случае, именно он предложил Виктору Черномырдину запросить за 75-процентный пакет акций $2,1 млрд.
Но на большее Газизуллина не хватило. По свидетельству юристов, проводивших анализ подготовленного его экспертами проекта договора купли-продажи, документ изобиловал потрясающими с юридической точки зрения требованиями. Например, в нем было записано, что правительство может в любой момент оштрафовать победителя конкурса на сумму, равную уже заплаченной им за пакет акций, под предлогом "ухудшения прав Российской Федерации как акционера".
И только когда о нереальности стартовой цены заговорили в открытую, Мингосимущество спешно бросилось исправлять ситуацию. Была приостановлена распродажа активов "Роснефти" и найдено очень занимательное объяснение цене. Оказалось, что в стоимость пакета акций была включена премия за контрольность пакета в размере $400 млн. МГИ при этом усиленно ссылалось на отчет Kleinwort Benson.
В документах, представленных оценщиком, действительно содержится анализ нескольких аналогичных по условиям продаж в США и Канаде, где премия за контрольность составляла до 40%. Но, во-первых, эта премия была делом добровольным и появилась в результате конкуренции на конкурсе, а во-вторых, Kleinwort Benson не давала по этому поводу никаких рекомендаций. Во всяком случае, в протоколе межведомственной комиссии, которая утверждала отчет оценщика, стартовая стоимость пакетов акций называлась безо всякой премии.
В итоге потенциальные инвесторы, детально ознакомившись с положением в "Роснефти", подсчитав сроки окупаемости вложений и оценив, в какую долговую яму им придется залезть, серьезно засомневались в целесообразности сделки.
Но и тогда еще не поздно было спасти самую амбициозную сделку российской приватизации. Компанию удалось бы продать в том случае, если бы правительство согласилось принять в оплату не только живые деньги, но и, например, долговые обязательства.
Все три альянса вели переговоры на этот счет. Наиболее активным, по нашим данным, был альянс "Газпром"-ЛУКОЙЛ-Shell. Что, в общем, и понятно — кредиты для него стоят дороже, чем для двух других предполагавшихся участников. Наиболее приемлемой формой безденежного расчета был бы зачет задолженности бюджетных организаций за поставленные бюджетникам нефть, газ или нефтепродукты в тех регионах, где располагаются подразделения "Роснефти". Только по одному ЛУКОЙЛу таких взаимозачетов набиралось на 400 млн рублей. Кроме того, экспертные группы компаний прорабатывали вопрос о реструктуризации своего долга перед бюджетом. Как утверждают наши источники, такие схемы обсуждались альянсом с Кириенко еще тогда, когда он еще был министром топлива и энергетики. Группа ОНЭКСИМ-British Petroleum, по неофициальной информации, вела свои консультации с представителями Белого дома через тогдашнего руководителя аппарата правительства Владимира Бабичева.
Однако примерно два месяца назад интенсивность контактов резко снизилась — видимо, уже в начале апреля основные игроки поняли, что договориться с правительством о неденежной покупке не удастся. Больше предмета для переговоров не было. О том, что "Роснефть" после продажи будет разделена "по интересам" каждого участника альянса, правительство знало и никаких возражений не имело. Цену, несмотря на все информационные атаки, оно снижать было не намерено. Сергей Кириенко не желал себе славы Чубайса или Коха.
Утверждение его премьером расставило все по местам. Их двух вариантов — пожертвовать еще не заработанной репутацией и пойти на принципиальные уступки инвесторам или, сохранив непорочность нового правительства, обречь бюджет на финансовый голод — премьер выбрал последний.
Таким образом, задолго до 26 мая, последнего дня приема заявок, в правительстве знали, что конкурс не состоится и, как после провала начали говорить чиновники, не сидели сложа руки. Мингосимущество рассматривало возможные варианты изменения условий продажи с минимальным ущербом для репутации и бюджета, а в правительстве занимались поиском дополнительных источников финансирования и заодно виновных. Виновных нашли легко — это оказались президент "Роснефти" Юрий Беспалов и председатель совета директоров Александр Путилов. Их уволили за то, что они активно сопротивлялись приватизации компании, и наиболее благоприятный момент для продажи (некоторые аналитики полагают, что в сентябре прошлого года "Роснефть" еще можно было дорого продать) по их вине был упущен.
Теперь компания неизбежно подешевеет. Как минимум на $400 млн. Цифра не случайна — скидывать больше для правительства означало бы фактически признать свою некомпетентность. Заготовило Мингосимущество и дополнительные приманки: снижение размера задатка (прежде он составлял 2 млрд рублей) и отсрочка внесения второй половины суммы за пакет акций.
Однако в Белом доме справедливо полагают, что этого мало, учитывая последние события на российском финансовом рынке. В запасе у кабинета есть некий план по привлечению дополнительных участников. Пока представители Мингосимущества не раскрывают ни малейшей детали этого загадочного плана.
Можно предположить, что поднаторевшее в приватизационных рекламных кампаниях министерство решится на широкомасштабную рекламу "Роснефти" на Западе. Кроме того, не исключено внесение в устав "Роснефти" крупных госпакетов акций других нефтяных компаний. Таких, например, как Восточная нефтяная компания, Тюменская нефтяная компания и "Норси-ойл".
Поступив таким образом, правительство избавит себя от необходимости проводить дополнительные приватизационные конкурсы. Но тогда ему придется вновь проводить оценку конгломерата, а уж покупателя на такой набор акций и вовсе будет не сыскать.
Остается лишь одно — вести новые переговоры с потенциальными покупателями: о цене, об условиях оплаты, о сроках и видах платежей. То есть делать все то, чем правительство так или иначе занималось и раньше. Только теперь это надо делать, понимая, что если еще раз проявить упрямство, то тогда "Роснефть" придется отдавать вообще даром.
НАТАЛЬЯ САМОЙЛОВА