Год России—Франции-2010 в отношении барочной музыки оказался урожайным. Едва меломаны отошли от одного потрясения, концерта Филиппа Жарусски на фестивале Earlymusic, как их ждало новое — ансамбль Les Arts Florissants ("Процветающие искусства") под управлением его основателя Уильяма Кристи, выступивший в московском Зале Чайковского и в концертном зале питерского Мариинского театра. Восторгается ВЛАДИМИР РАННЕВ.
Музыка барокко
Едва смолк последний аккорд перселловской "Дидоны и Энея", зал охватило настоящее неистовство. Такого триумфа не удостаивались даже избалованные обожанием публики оперные примадонны. Более получаса музыканты смущенно раскланивались ревущему от восторга залу. И это при том, что главный герой вечера — француз американского происхождения Уильям Кристи, музыкант-историк, первооткрыватель раритетов, проведший едва ли не большую часть своей жизни в заповедных уголках нотных библиотек,— практикует не хитовые brilliants of classic, а духовную музыку, лирические трагедии и пасторали французского барокко.
Он принадлежал к волне музыкантов-интеллектуалов 60-х, которым была противна рутина академической сцены. Вместе с ними он обратился к новой музыке, современной, или, как в случае с Кристи, "своевременной". То есть когда-то созданной и позабытой, но оказавшейся вдруг созвучной миропониманию текущего времени. Так Кристи, большой франкофил, пришел к французскому барокко, переселился в Старый Свет и шаг за шагом отстраивал свою музыкальную вселенную — от библиотечного заточения, репетиций с исполнителями-энтузиастами и трехгрошевых камерных концертов до создания в 1979 году собственного ансамбля и первой крупной, принесшей ему славу постановки "Атиса" Жана Батиста Люлли в 1987-м.
В Россию Les Arts Florisants привезли пастораль "Актеон" (1684) Марка Антуана Шарпантье и оперу "Дидона и Эней" (1688) Генри Перселла. Их соседство не случайно. И не только потому, что в "Дидоне" упоминается история Актеона, что позволяет представить второе отделение сиквелом первого. Две эти вещи — два различных аффекта, в свое время ориентировавших барочное сознание в одурманивающем его "переизбытке чувственности" (Вельфлин). "Актеон" — это самоироничное отстранение, даже при том, что в финале на сцене труп, разорванный собаками. А "Дидона", хотя и без вкуса крови, самый настоящий "жестокий романс". В первом случае — аллегорическая зарисовка, во втором — драма с "правдой характеров". Соответственно, они и были поданы: в "Актеоне" витальные солисты и хористы резвились босиком, своими ужимками и нарочитым переигрыванием как бы сообщая нам, что все это "понарошку". А после "Дидоны" некоторые слушатели из числа разборчивых и ко всему критически настроенных признавались, что едва не зарыдали уже в первом действии, задолго до хитовой финальной арии "Remember me", где, собственно, и положено расплакаться.
Нельзя сказать, что солисты блистали голосами, но в данном репертуаре — то есть не в итальянской колоратурной традиции — это даже противопоказано. Хотя Эд Лайон (Актеон) и Соня Йончева (Дидона) отметились красотами своего вокала, но у них, как и у их коллег по сцене, акценты приходились на драматургию актерской подачи.
Сам Уильям Кристи расположился в оркестре за клавесином, откуда управлял всеми действующими лицами — оркестром, хором и солистами — как слаженной звуковой машиной. Она выдавала фирменный звук Les Arts Florissants, до того известный российским меломанам лишь по записям — сочный, но тщательно дифференцированный. Этот звук, не греша против правил исторического исполнительства, заряжен у мсье Кристи таким современным драйвом, что название его ансамбля — "Процветающие искусства", старинное и почти позабытое — цветет у него словно рожденное сегодня и для сегодня.