Российский предприниматель ВИКТОР БУТ, обвиняемый в США в незаконной торговле оружием, поддержке терроризма и заговоре с целью убийства американских граждан, ответил на вопросы корреспондента "Ъ" КИРИЛЛА БЕЛЯНИНОВА из "одиночки" нью-йоркского изолятора МСС. По словам обвиняемого, свой последний самолет он продал экс-мэру Москвы Юрию Лужкову, сам он содержится в камере, напоминающей после тайской тюрьмы номер пятизвездного отеля, но не может как следует подготовиться к защите, потому что ему не на чем изучать собранные следствием материалы на электронных носителях.
— В начале этой недели стало известно о том, что управление по контролю за иностранными активами минфина США (OFAC) согласилось выдать вашим адвокатам соответствующую лицензию, подтверждая, что деньги, перечисленные в качестве оплаты их услуг, не будут заморожены. Кто именно будет оплачивать вашу защиту?
— Я могу сказать лишь, что эти деньги не были ни у кого украдены. Часть из них нам помогли собрать, еще что-то будет получено после продажи собственности в России.
— Существует ли у вас бизнес в России?
— Никакого бизнеса уже давно нет. С 2001 года говорить о каких-то грузоперевозках абсолютно бессмысленно. Один из последних самолетов "Ту" был еще в 1999 году продан мэру Москвы. Насколько я знаю, он до сих пор летает.
После возвращения в Москву я пытался начать другой бизнес. Пробовал заняться сельским хозяйством, вкладывал деньги в завод по производству керамической плитки. Все это требовало капиталовложений, так что приходилось брать кредиты. Теперь эти деньги нужно отдавать.
— Вы неоднократно просили российские власти оказать вам юридическую помощь. Получили ли вы ответ на свои просьбы?
— Я обращался с просьбами об оказании такой помощи, еще находясь в Таиланде. Сразу же после моего ареста стало понятно, что Соединенные Штаты пытаются использовать любые возможности, включая и политическое давление, для того чтобы добиться экстрадиции. В этой ситуации мне не на что было рассчитывать без поддержки со стороны России.
Я дважды обращался к генеральному консулу РФ в Таиланде, и, насколько я знаю, эти просьбы были переданы в МИД. Мое обращение к президенту страны и премьер-министру было передано 22 сентября прошлого года. Уже в январе, после экстрадиции в США, я вновь обратился с такой же просьбой, а в феврале передал генеральному консулу в Нью-Йорке запрос об изменении условий содержания в тюрьме. Ответа я пока не получил.
— Можно ли сравнить условия содержания в американской тюрьме с тем, как содержат заключенных в Таиланде?
— Это все равно, что сравнивать психбольницу с зоопарком. После Таиланда камера в Нью-Йорке больше всего напоминает номер люкс в пятизвездной гостинице с отдельным душем и унитазом. Правда, у кровати на всякий случай лежат наручники.
В Таиланде унитаз был один на 35 человек, а для того чтобы помыться, нужно было встать первым и попробовать поскорее умыться той водой, которой еще никто не успел воспользоваться. В камере заключенные спали нос к носу друг с другом, поэтому, стоило кому-нибудь заболеть, чихать и кашлять начинал весь блок.
Но при этом в Таиланде не было недостатка в свежем воздухе. Там можно было попросить кипяток у тюремной охраны, можно было заварить чай и купить что-то в магазине. Здесь — плотно закрытая камера. Нельзя читать книги, которые кто-то брал до тебя: разрешают заказывать только новые. Я вегетарианец, но в тюремном магазине не хватает овощей и фруктов. Нельзя заварить чай — в камере есть только теплая вода. Для связи с внешним миром у меня есть только радиоприемник, купленный в местном магазине.
— Вы отказались от услуг бесплатного адвоката, предоставленного судом. Чем была вызвана необходимость обращения к услугам платного защитника?
— За несколько месяцев я пришел к выводу, что меня не устраивает позиция федерального адвоката. Мне не раз намекали на то, что нужно пойти на некий договор с обвинением в обмен на смягчение приговора. Я не был согласен с такой позицией. В качестве адвоката мне нужен был человек, с которым мы не просто нашли бы общий язык, но и смогли бы играть в одни ворота. На сегодня, как мне кажется, таких людей мы нашли.
— После экстрадиции в США вы заявили сотрудникам российского генконсульства, что во время перелета вам предлагали заключить сделку с прокуратурой и дать для этого признательные показания. Оказывают ли на вас давление сейчас?
— Нет. По закону любые предложения подобного рода могут быть сделаны только в присутствии моего адвоката. Для прокуратуры это невыгодно.
— Удалось ли вам ознакомиться с документами, собранными обвинением?
— Только с материалами, существующими в распечатанном виде. Один из вопросов, который за несколько месяцев так и не смог решить бесплатный адвокат, как раз заключается в том, что большое количество материалов обвинения находится на аудио- и видеоносителях. Для того чтобы ознакомиться с ними, нужен компьютер и наушники. Но за полтора месяца сделать это не удалось, так что до сих пор говорить о подготовке к нормальной защите в суде было сложно.
— После экстрадиции в США прокуратура Южного округа Нью-Йорка продемонстрировала документы, из которых следует, что ваш бывший бизнес-партнер Эндрю Смулян не только дал против вас показания, но и подписал документы о готовности сотрудничать со следствием. Известно ли вам об этом?
— Я читал об этом. Могу сказать лишь, что еще в 2008 году мой адвокат пытался связаться с представителем Смуляна для того, чтобы выработать совместную стратегию защиты. Тогда он получил отказ.
— И в российской, и в американской прессе не раз говорили о ваших контактах в высших эшелонах российской власти. В частности, упоминали о том, что одним из партнеров в бизнесе у вас был нынешний первый вице-премьер правительства РФ Игорь Сечин...
— Я, к сожалению, незнаком с ним, но был бы рад познакомиться. Я был бы рад поддержке любого политика в РФ, которого заинтересовала бы судьба гражданина России. Учитывая бесцеремонный характер внешней политики США, могу сказать, что мой случай будет далеко не последним. Если бы этот вопрос стал темой для обсуждения в Государственной думе, Совете безопасности, во время заседания правительства — я был бы только рад.