"Сами виноваты",— все чаще отвечают представители власти народу в ответ на обвинения в коррупции и прочих беспорядках, имея в виду: изменитесь сначала сами, тогда уж и правительство изменится. Ученые попытались ответить на вопрос, способен ли народ меняться.
Своеобразие отечественной политической и социальной жизни часто объясняют российскими культурными особенностями, проявлениями русского (или постсоветского) менталитета. Стандартное либеральное возражение на подобные теории русской уникальности довольно простое: посмотрите на наших бывших сограждан за границей. По мнению либералов, эмигрировав, русский человек прекрасно вписывается в принимающее общество, становится предприимчивым, законопослушным и т. д., и т. п.— в общем, дело вовсе не в наших культурных особенностях. То есть народ у нас нормальный, просто власти ставят его в нечеловеческие условия.
К сожалению, правы в данном случае, похоже, не либералы, а как раз скептики-консерваторы. Новейшие исследования четко показывают, что поведение граждан действительно во многом задается культурными традициями, которые сохраняются и в меняющейся, даже радикально, внешней среде. Примечательна в этом отношении только что вышедшая статья Эрцо Люттмера из Дартмутского колледжа и Моники Синги из Гарварда, посвященная "перераспределительным настроениям" среди мигрантов. Экономисты опирались на данные трех волн общеевропейского опроса (проводившегося с 2002 по 2007 год), в рамках которого респондентам задавали в том числе и такой вопрос: "Должно ли правительство принимать меры для сокращения неравенства в уровне доходов?" Опрос охватывал около 30 европейских стран (охват колебался от одной волны опроса к другой, последняя затронула и Россию). Исследователей в данном случае особенно интересовало мнение тех респондентов, которые родились за пределами страны их нынешнего проживания. На основании же усредненных ответов коренных жителей выводился общий уровень перераспределительных настроений в соответствующих странах, с которым и сопоставлялись ответы мигрантов.
В целом, как оказалось, большая или меньшая склонность определенных категорий населения к перераспределительным настроениям вполне предсказуема. И среди коренных жителей, и среди понаехавших идея "отнять и поделить" ближе всего наименее образованным гражданам (особенно не получившим полного школьного образования); гражданам, имеющим длительный (более года) опыт безработицы; гражданам, живущим на социальные пособия; женщинам и гражданам старшего возраста. И наоборот, менее склонны к перераспределению чужого респонденты, занимающиеся индивидуальным предпринимательством или имеющие доход от инвестиций.
Самое печальное, однако, в том, что, по расчетам исследователей, склонность к перераспределительным настроениям среди иммигрантов очень сильно зависит от уровня таких настроений в их родной стране. Среди иммигрантов, проживших в принимающей стране более 20 лет или получивших гражданство, она несколько ниже, но все равно остается крайне значимой: вывезенные с исторической родины представления о справедливости и равенстве почти не стираются со временем. Более того, анализ данных о политических предпочтениях иммигрантов дает ту же картину: на выборах выходцы из стран с высоким уровнем перераспределительных настроений с гораздо большей вероятностью отдают свои голоса за партии, отнесенные исследователями к категории перераспределительных, и наоборот. Влияние культурных установок страны происхождения иммигрантов сильнее также в тех принимающих странах, где среди населения в целом выше доля этнических меньшинств. Вероятно, в условиях более разнородного общества у них меньше стимулов приспосабливаться к местным понятийным стандартам.
Плохие новости на этом не заканчиваются: соответствующие настроения с высокой вероятностью передаются и детям иммигрантов. Уровень перераспределительных настроений среди второго поколения мигрантов сопоставим с их накалом среди первого поколения: эффект ниже всего на треть. При этом почти неважно, оба родителя или только один являются выходцами из чужой культурной среды. Дело, вероятно, в том, что, даже женясь или выходя замуж за местных, носители определенных культурных норм выбирают партнеров, разделяющих их убеждения. Более того, наличие в иммигрантской семье детей даже обостряет культурное влияние страны происхождения на родителей. Природа этого эффекта неясна, возможно, необходимость воспитывать детей обостряет у них ощущение собственной культурной идентичности.
Дело, разумеется, здесь не в том, плохи или хороши иммигранты, а в устойчивости культурных предпочтений: передается не только "плохой" (высокий), но и "хороший" (низкий) уровень перераспределительных настроений. В значительной степени передаются от поколения к поколению и другие ценностные установки, например уровень межличностного доверия или модели семьи. Культурные особенности действительно устойчивы — если они и меняются, то медленно. И направление этих изменений зависит от множества внешних условий.
Источник:
Erzo F. P. Luttmer, Monica Singha. Culture, Context, and the Taste for Redistribution. American Economic Journal: Economic Policy, 3, 1 (2011).