Премия литература
В воскресенье в гостинице "Украина" прошло присуждение премии "Супернацбест". Десять почетных экс-председателей жюри литературной премии "Национальный бестселлер", созданной в 2001 году переводчиком и критиком Виктором Топоровым, во главе с помощником президента РФ Аркадием Дворковичем открытым голосованием выбрали из десяти лауреатов премии "писателя десятилетия". Призовые $100 тыс. вполне, как полагает МИХАИЛ ТРОФИМЕНКОВ, предсказуемо получил Захар Прилепин, лауреат-2008.
С формальной точки зрения "Супернацбест" — событие ограниченного радиуса действия: выбирают не лучшего-лучшего, а лучшего среди "своих" лучших. Мало ли в стране премий: если каждая будет так вот объявлять своего фаворита десятилетия, какой бардак в литературе наступит. При этом негласно подразумевалось, что приз будет отдан именно лучшему-лучшему, что слегка отдает манией величия.
Но претензии "Нацбеста" не безосновательны. Он отличается очень сложной и гибкой системой номинирования, позволяющей включить в круг премии все тенденции, направления и кланы без стилистической или идеологической дискриминации. Несколько десятков литераторов выдвигают претендентов, большое профессиональное жюри выбирает шесть финалистов, а малое жюри, состоящее в основном из известных "профессиональных читателей",— победителя: благодаря открытому голосованию, заранее он никому не известен.
Двусмысленность "Супернацбеста" — в другом. "Нацбест" присуждают книге, а не писателю, у которого раз на раз не приходится. "Грех" Прилепина, лауреат-2008,— хорошая проза сурового стиля, несравнимая с лучшим пока что его романом "Санькя". А "Господин Гексоген" Александра Проханова, скандальный лауреат-2002, напротив, резко выступает из моря прохановской прозы. Жюри же "Супернацбеста" невольно оценивает книги на фоне и десятилетия, и всего творчества претендентов.
Дмитрия Быкова — автора "множества букафф" во всех жанрах — можно назвать литературным лицом десятилетия, но из массы его текстов не выделить безусловно знаковый, тем более им нельзя счесть премированную биографию Бориса Пастернака. Столь же малы шансы были, хотя это блестящая во всех смыслах литература, у "Крещеных крестами" театрального художника Эдуарда Кочергина. Детские воспоминания о дне жизни сталинской России обречены по жанру: мемуары не могут символизировать литературу современности.
"Князь ветра" Леонида Юзефовича — не менее блестящий мистический ретродетектив, но, как и милая сказка Ильи Бояшова о странствиях югославского кота "Путь Мури", это шедевр в своем жанровом сегменте. А книга десятилетия должна выйти за пределы жанра, запечатлеть время и место своего создания. Что никак не относится к "Степным богам" Андрея Геласимова и "Венерину волосу" Михаила Шишкина, добротной и нудной прозе, которая могла быть написана где и когда угодно. "(голово)ломка" рижан Александра Гарроса и Алексея Евдокимова — о страшном бунте офисного планктона — напротив, свою эпоху по-хулигански зажала в углу и заставила орать благим матом (во всех смыслах слова), но так и осталась лихим и запомнившимся наскоком, не более того.
Так что серьезных претендентов было трое: Прилепин, Александр Проханов с "Господином Гексогеном", Виктор Пелевин с "ДПП (нн)". Пелевин, безусловно, лицо десятилетия, только позапрошлого: он остался в 1990-х, отяжелел, перестал изумлять. Проханов столь же безусловно уловил нерв времени: его больная, раскаленная книга была возможна только на фоне московских взрывов. Но лицом эпохи ему не стать не из-за относительной политической одиозности: как и у Быкова, у Проханова "слишком много букафф": "Гексоген" вывел его из "подполья" на телеэкран, и, явно наслаждаясь ролью универсального комментатора-затейника, он девальвировал апокалиптику своего романа.
Оставался Прилепин, за которого отдали голоса Эдуард Лимонов, Ирина Хакамада и Леонид Юзефович: само единство выбора столь разных людей подтверждает универсальность его аудитории. В отличие от конкурентов, он — дебютант именно 2000-х. Человек протеста, а протест сейчас актуален как никогда. Видный национал-большевик, но не сектант. Честный и вменяемый публицист. Очень фотогеничен, наконец. Да, и еще действительно замечательный писатель. Но это лишь один, пусть и необходимый фактор его победы.