В Петербурге открылся международный экономический форум. Главный редактор "Коммерсантъ FM" Константин Эггерт побеседовал с главой Дагестана Рамазаном Абдулатиповым.
Фото: Олег Харсеев, Коммерсантъ
— Рамазан Гаджимурадович, события последнего времени, арест мэра Махачкалы — сенсационная практически вещь — все-таки человек был главой города в течение 15 лет, создал разветвленную систему, как я понимаю, клиентских связей, в том числе в Дагестане, о чем свидетельствует? О том, что фактически федеральная власть в Дагестане слаба, я так понимаю?
— Во-первых, в соответствии с установками президента страны в Дагестане идет очищение и обновление республики. Я думаю, что подобный факт является одним из проявлений этих процессов. Если федеральная власть сегодня, я подчеркиваю, была бы слаба, то не было бы этих процессов. А то, как действовала власть в прошлом, это уже отдельная история.
— Каких последствий вы ожидаете от этого очищения? В конце концов, наверное, Дагестан — одна из самых сложных республик, один из самых сложных регионов России по национальному составу и по разного рода семейным и клановым связям. Почему вы думаете, что нынешнему руководству, в том числе и вам, удастся с этим справиться, если не удалось до этого справиться другим?
— Во-первых, я это говорил на встрече с президентом Российской Федерации Владимиром Владимировичем Путиным, что главная трагедия бывших руководителей заключалась в том, что они пытались, каждый по-своему, адаптироваться к той ситуации, которая там есть, вместо того, чтобы изменить эту ситуацию. И, следовательно, эта среда пожирала этих людей.
У нас совершенно другой подход: мы не собираемся адаптироваться, мы хотим изменить социально-экономическую, политическую, правовую и культурную среду Дагестана для того, чтобы обозначить новый этап развития республики. По многим показателям выработки регионального продукта на душу населения мы занимаем последние места, по сборам налогов мы занимаем последние места.
— Безработица у вас высокая, официальная и неофициальная.
— Вот здесь мы, наверное, как раз одно из первых мест занимаем, глубоко кризисное состояние многих факторов. Я часто повторяю, что многие кормили Дагестан, но никто не развивал. На Петербургском экономическом форуме прошло первое заседание стратегического совета после создание Корпорации развития республики Дагестан. Эту Корпорацию поддержали и Сбербанк и Внешэкономбанк. Пока полностью поддержали и "Сумма", и "Нафта Москва", и многие известные компании, поэтому мы подаем обществу такой сигнал, такую установку на развитие и для себя делаем это главным.
— Вы говорили, что предыдущее руководство кормило Дагестан, но не развивало. А как делать так, чтобы он развивался? Потому что какие-то фонды развития даются нам и ряду других регионов Северного Кавказа, но пока получается только в Чечне достигнута стабилизация, но какой ценой.
— Вы знаете, во-первых, надо менять состояние многих институтов развития, чтобы они работали более эффективно. Сама власть должна быть более эффективной, и этой власти должны доверять люди. Сегодня доверие к руководителю республики составляет больше 70% людей.
— То есть к вам?
— Да. Но я понимаю, что это пока в большей степени надежды людей и для того, чтобы это доверие сохранить, нужно очень активно работать. Это очень важный фактор для нас. Второе, многие люди уходили в леса и так далее именно потому, что были отчуждены от власти, от собственности, от общества. Люди убегали, создавали им такие условия. Сегодня мы хотим создать условия для того, чтобы люди вернулись в общество. В прошлом году уехало 22 тыс. человек из Дагестана. Мы хотим этот минус превратить в плюс в перспективе.
— Все, о чем вы говорите, интересно. Но, как вы сами говорите о людях, которые ушли в леса, в республике, в Дагестане действует исламистское подполье, это, возможно, самый нестабильный регион Северного Кавказа. Плюс коррупция, о которой вы говорили, клановые и племенные связи, семейственность и так далее. Что дает вам основания думать, что с этим можно бороться пусть даже созданием фондов развития и так далее? Это же на уровне психологии и идеологии.
— Борьба уже идет. Во-первых, мы поменяли правительство на 64%, первое. Второе, как говорят люди, это первое правительство не коррупированное, то есть ни один человек не взят на должность за деньги. Третье, такая же установка идет по главам районов и городов. Там, где допускаются такие нарушения, они жестко преследуются. Уже двое глав фактически сидят. На очереди те, которые допускали такие нарушения, нелады с законом, такая работа повсеместно проводится. Но я еще раз говорю, вы правильно сказали перед нашим эфиром о том, что для того, чтобы там очистить, нужна очень большая лопата, да?
— Совковая лопата.
— Да, чтобы вычистить авгиевы конюшни. Но вместе с тем, поддержка народа является для меня главным фактором. Поддержка народа и поддержка президента страны.
— Еще два вопроса коротких. Первый: исламистское подполье сегодня насколько сильно в Дагестане? Мы читаем каждый день, что убили милиционера, штурмовали дом, еще что-то.
— Исламистское подполье в большей степени связано совершенно не с исламом, а это подполье связано со средневековьем, теми отношениями, которые господствовали в этом регионе много лет назад. Еще раз подчеркиваю, надо уходить от этих отношений и возвращать сам ислам в русло истины, потому что ислам — это религия науки, ислам — это религия знания. Но, к сожалению, ислам пытались повернуть против России, которая всегда считалась страной, у которой хорошие отношения с исламским миром, теперь из России изображают чуть ли не главного врага исламского мира. И мы должны доказать, что это не так.
— Есть и обратный процесс, как раз мой следующий вопрос об этом. В восприятии выходцев с Северного Кавказа, например, из Чечни и из Дагестана, в России, скажем, в Центральной России, в той же Москве, людей фактически как иностранцев воспринимают. Что вы можете сделать по этому поводу?
— Я одно могу сказать, что в Дагестане очень хорошо относятся к русским. Для нас священна дружба с русским народом. И следовательно, такое же должно быть отношение и к дагестанцам.