ЧАЙ

Японское антиреволюционное средство

ЧАЙ

На первый взгляд в японском чайном собрании, которое длится три-четыре часа, нет ничего странного: хозяин собирает гостей по определенному случаю, кормит их вкусной едой, подает саке, поит их чаем со сладостями. Однако все происходящее в чайной комнате покажется вам очень странным, так как абсолютно не вписывается в традиционные европейские представления

Неплохо бы нам поучиться у японцев способам выхода из государственных кризисов без войн и революций. Сами они научились этому еще в XIII веке. В том веке экономика Японии была в полном упадке. Нестабильной обстановке в стране сопутствовало сложное международное положение в Дальневосточном регионе. Это печальное обстоятельство послужило быстрому распространению в народе представлений о наступлении века «конца Дхармы», по-нашему — конца света или Великой депрессии.

Тогда японцы пришли к двум выводам: во-первых, страну и ее население, вступившие в век «конца Дхармы», постигает наказание в виде различных несчастий. И во-вторых, необходимо искать средство для спасения людей от гибели. Спасение привез из Китая дзенский монах Эйсай. Это были семена чайного куста, которые он и высадил в саду Ресэндзи (следы этого чайного садика сохранились до настоящего времени недалеко от Киото). Затем Эйсай рекомендует чайный напиток в качестве целебного средства сегуну Минамото Санэтомо, заболевшему после многодневного пьянства. Свое подношение он сопроводил трактатом «Записки о питии чая и поддержании жизни», в котором превозносит оздоровительный эффект напитка, дающего чуть ли не бессмертие. Попутно Эйсай обосновывает роль чая в спасении человека в «конце мира». В XVI веке состоятельный купец Сен Рикю начинает духовный поиск и направляет свои стопы в монастырь, где беседует о смысле жизни с дзенскими монахами за чаем. Очевидно, что в результате таких духовных диалогов Сен Рикю испытал просветление (т.е. его посетила светлая идея): практика чаепития — это то, что нужно для объединения нации и обретения душевного покоя! Разработанные им правила поведения и приготовления чая возвели простое чаепитие на уровень утонченного искусства и позволили мирянам использовать чаепитие в качестве духовной практики.

Со временем все японцы, овладев в должной мере искусством чаепития, просветлели настолько, что всякие кризисы и депрессии надолго покинули эту страну. Но если этому искусству обучились японцы, ни разу до того чая не видавшие, так неужели этому не сможем обучиться и мы? Ведь все не так уж и сложно.

ВКУС ДЗЕН

Если вы решили, что японцы просто-напросто содрали у китайцев их чайную церемонию, то вы ошиблись. У японцев все происходит не так, начиная с самого чая. В японском чайном действе используется особый вид чая — мацу.

Изготавливается он из обычного чайного листа, но не ферментизированного. Чайный лист перетирается в специальных жерновах и имеет вид ярко-зеленой пудры. Именно такой порошок кладется в чашку и взбивается бамбуковым веничком. Выпивая чай, вы фактически съедаете чайный лист. Хлюпающий звук, производимый гостем, чтобы втянуть в себя оставшийся густой настой, приветствуется и считается хорошим тоном. Значит, чай понравился.

Когда вы пьете чай, на губах появляется ощущение горячей, быстро тающей ароматной пены. Многим такой чай может показаться странным на вкус: большинство людей не находят слов для описания собственных ощущений — он либо сразу нравится, либо нет. Кому-то вкус мацу напоминает креветок, а один господин почему-то сравнил его с анашой... На самом деле стоит один раз попробовать, чем несколько раз услышать об этом. Туристам его подают в храмах за пятьсот иен. Хозяйка рекана тоже не откажет вам в этом удовольствии. А если вы заблаговременно подадите в туристическую фирму заявку, то сможете присутствовать на одном из открытых чайных действ, которые регулярно проводятся для непосвященных чайными школами. Действо разворачивается на специальном подиуме и по зрелищности не уступает другим японским традиционным искусствам. Однако то, что вы увидите, не стоит считать настоящим чайным домом. В японский чайный дом нет допуска любопытствующим, не потому, что мы гайдзины (так они называют неяпонцев), а потому, что любителю не предлагают играть сложную роль на сцене — его место в зрительном зале. Доказательством этому служит тот факт, что одна из чайных школ, Урасенкэ, приглашает иностранцев в качестве стажеров и обучает их чайному действу. Она имеет много представительств за границей, и одно из них — в Москве.

ПУТЬ ЧАЯ

Организация чайного действа — дело хлопотное и дорогостоящее, а потому подготовка к нему может занять несколько месяцев. Хозяин тщательно подбирает гостей, определяет их размещение в чайной комнате. Человек, наиболее почитаемый всеми приглашенными, разбирающийся в чае, приглашается на роль «главного гостя». Именно на нем будет лежать ответственность за ведение всех диалогов в чайной комнате, за общение между гостями и хозяином. Для организации чайного собрания характерен концептуальный подход, столь модный сегодня на вечеринках Запада. Все предметы и пища должны соответствовать сезону, виду чайного действа, вызывать ассоциации с темой собрания и быть едиными по стилю. Как правило, хозяин, чайный мастер, приобретает антикварную вещь, подходящую к данному случаю. Он и приглашенные заранее гости к моменту встречи обретают особый настрой: «Происходящее сейчас никогда не повторится вновь, это единственное собрание в жизни». Многочисленные чайные элементы служат единой задаче — психологически подготовить участников чаепития к должному восприятию действа и вступлению в «чайное самадхи».

Чайный мир отделен от городских улиц плетнем из зеленого бамбука и воплощает идею отшельнического убежища посреди города. Сначала гости попадают на так называемую росистую землю — родзи — сад, в котором находится чайный домик. В переводе с японского «ро» означает проявлять, «дзи» — состояние сердца, сущность. На пути «за пределы плывущего мира» гость «проясняет» свое «естество», говоря словами Рикю, «счищает мирскую грязь с сердца». Росистая земля должна создавать ощущение очищенности от повседневного бытия, там гости совершают ритуальное омовение.

Сам чайный домик — соан — имитация хижины монаха-отшельника, живущего на природе вдали от людей. Вход в соан настолько мал, что попасть внутрь можно только ползком, сев на коленки. Пролезание через лаз — нидзиригути — символизирует переход в некое новое состояние. По образному выражению П. Харрис, вхождение в комнату — это вхождение в самого себя.

В Средние века в Японии практиковался ритуал «возрождения и очищения»: человек пролезал через узкий вход в чрезвычайно маленькое помещение, олицетворяющее материнскую утробу, и спустя некоторое время вылезал оттуда «возродившимся и очищенным». За пределами чайной комнаты, по мнению буддистов, находится бренный земной мир, в котором царствует гордыня. Важнейшими особенностями чайного ритуала являются стирание различий между гостями разных сословий и максимальная их смиренность в поведении. Пролезание через лаз помогает участнику уменьшить зависимость от собственного «я», смирить гордыню и психологически подготавливает к восприятию миниатюрной величины комнаты.

Чайная комната имеет те же размеры, что и келья буддийского монаха: площадью в четыре с половиной татами (татами — 191,7 x 95,5 см) с низким (180 см) потолком. Такие размеры являются оптимальными условиями для создания общности между хозяином и гостями. Внимание человека легко направляется на действия другого. В комнате витает легкий аромат благовоний, исходящий из очага, который расположен в центре комнаты. Очаг находится на уровне пола, и гости сидят вокруг костра, на котором стоит тяжелый металлический котел с кипящей водой. Именно ее зачерпывают бамбуковым черпачком, наливают в чашку и взбивают бамбуковым веничком. Прямо на глазах у гостей.

Главную роль в интерьере чайной комнаты играет ниша — токонома. В нее помещают каллиграфическую надпись, как правило дзенского содержания, и ставят вазу с цветами. Первое, что делает гость, войдя в чайную комнату, — это осматривает токонома. Надпись и цветы должны вызывать у созерцающего ассоциации с текущим временем года. Например, зимой в Японии цветут камелии. Чайный свиток — это еще и намек на основную тему собрания. Благодаря намекам, которые буквально разбросаны во всем: в утвари, цветах и первым делом в чайном свитке, гость должен понять то, о чем хозяин пытался ему сказать. Потому что открытым текстом в чайном действе ничего не говорится.

Самое почетное место около ниши занимает главный гость. Он ведет беседу и спрашивает у хозяина о том, что интересует остальных.

Чайное мероприятие состоит из трех этапов: прием пищи, питие густого чая и питие жидкого чая. Предваряющая чаепитие трапеза имеет утилитарное значение — пить густой чай натощак вредно. Вы сидите на татами, а бесшумно скользящие по пазам панели вдруг отползают — и вам приносят чаши с закусками на деревянных подносах, подогретое саке в металлическом сосуде с длинным носиком, напоминающим лейку... Сцена постоянно меняется. Формально хозяин режиссер чаепития, но на всем протяжении чайного действа он выполняет роль слуги: подносит, уносит, предлагая гостям расслабиться и наслаждаться трапезой. Сам он выпьет чай только после собрания, с сожалением вспоминая об ушедших гостях. Того требует принцип почитания.

После трапезы устраивается перерыв, который гости проводят на росистой земле, разминая ноги и любуясь садом.

Перед чаем хозяин подает японские сладости, очень привлекательные внешне. Однако сладостями в нашем понимании их назвать можно с большой натяжкой. Они должны подготовить вкус участников к восприятию чая. В выборе сладостей строго соблюдается принцип сезонности: летом их внешний вид должен навевать мысли о прохладе, а зимой — создавать ощущение тепла. Так, например, зимой вам подадут теплые мандзю — маленькие пирожки со сладкой начинкой, а летом — что-то прозрачное из желе, напоминающее утренний туман или прозрачные морские волны с маленькими рыбками внутри. Умение подобрать сласти к данному чаепитию, увязать их внешний вид с другими находящимися в чайной комнате предметами свидетельствует о степени искусности чайного мастера.

Питие густого чая — важнейшая часть чайного собрания — проводится в сорок два этапа. Грациозность, с которой мастер вносит наполненный до краев свежей водой керамический кувшин-мидзусаси, легко садится с ним в руках и без видимых усилий выставляет его на специальную полку для чайной утвари, просто поражает. Демонстрация блестящей эквилибристики идет по нарастающей: мастер вносит чайницу и чайную чашку, в которую вложены салфетка, чайный веничек, а сверху — чайная ложка...

Конструкции из предметов последовательно занимают свои места на полке. Сложные манипуляции чайного мастера с предметами, отточенные веками формулы обращения к гостям, сопровождаемого поклонами, создают установленный чайный ритм и концентрируют духовную энергию участников на выполнение сложного ритуала. Традиционная поза в сейдза, в которой пребывают участники действа, делает дыхание глубоким, а движения размеренными и плавными. На овладение спокойной пластикой чайных движений, рассчитанных до миллиметра, уходят месяцы обучения, а на понимание значения элементов ритуала — годы.

Густой чай напоминает по консистенции свежие сливки, участники пьют его по кругу, начиная с главного гостя, из одной чашки. Чайная чашка наряду с другими предметами внимательно осматривается гостями, так как все «рабочие инструменты» для чая несут и эстетическую нагрузку. Она похожа на пиалу, изнутри покрыта глазурью, имеет достаточно невзрачный вид и часто асимметрична по форме. Глядя на замшелый вид чашки трудно заподозрить, что ее цена равна тысяче долларов. Все дело в японском представлении об истинной красоте вещей. По японским понятиям, вещь истинно красива, если выражает «скрытое и тайное» и «имеющее сердце». Простая грубая чашка, покрытая налетом старины, призвана направить внимание гостей на ее внутреннюю, скрытую от глаз красоту. Благодаря неровным краям и небольшим вмятинкам на боках чашка буквально льнет к рукам и из нее очень удобно пить этот напиток. Чайную ложку — тясадзи, которой хозяин накладывает в чашку чайный порошок, вырезают из тонких стволов бамбука. Считается, что чайные ложки известных мастеров очень точно передают черты характера: «Смотреть на чайную ложку — все равно что смотреть на человеческое лицо». Еще одним предметом для ритуального осмотра гостями является чайница. Во время осмотра чайных предметов происходит беседа между хозяином и главным гостем, в которой обсуждаются вещи, представленные в чайной комнате. Дело в том, что в чае используются мэйбуцу, дословно — именные вещи, которым присвоены имена мастеров-изготовителей, знаменитых владельцев, мест изготовления, поэтические названия. Например, поэтическое имя для керамической чайницы может быть «глубокий покой», для чайной ложечки — «утренний туман». Это настоящие произведения искусства, имеющие историю в двести-триста лет. Обладание такими сокровищами всегда высоко ценилось в Японии. Сейчас в основном в чайной утвари представлена национальная керамика, но первые предметы были вывезены из Китая вместе с чаем. Владение китайской чайницей (керамическая емкость для хранения порошкового чая) считалось признаком большого богатства. По преданиям цена такой чайницы приравнивалась к цене большого участка земли.

Чайное время протекает в тишине, наполненной природными звуками. Журчание льющейся воды, шум котла на углях, потрескивание огня — вот и все, что вы можете услышать. Тем не менее на «пути чая» происходит ряд феноменальных событий, приближающих его участников к состоянию, в котором находится буддист, переживающий просветление. Воздействие разнообразных и многочисленных эмоциональных элементов чайного действа приводит к очищению сознания. В сборнике «Скрытое в листьях» (яп. «Хагакурэ», XVII — XIX века) приводятся слова известного мастера Наконо Кадзума: «Цель чайной церемонии — очистить шесть корней от загрязнения. Осматривая свиток (какэмоно) в нише (токонома) и цветы в вазе, очищают глаза; вдыхая аромат благовоний, очищают нос; слушая звуки кипящей в котле воды и капель, падающих из бамбукового желоба, очищают уши; пробуя чай, очищают рот; беря в руки чайную утварь, очищают органы осязания. Во время очищения шести корней сознание само по себе очищается от скверны». И постепенно участники достигают вершины в ощущении гармонии: глаз начинает видеть звук, а ухо слышать цвет.

В процессе пития густого, а затем жидкого чая нарастает интенсивность чайного общения. Нет, гости не обмениваются впечатлениями громкими и радостными голосами. Участники общаются непосредственно через сердце. Как это происходит? Сущность чайного собрания, по выражению одного чайного мастера, заключается в том, чтобы на нем царили четыре благородные истины чая: глубокая гармония, глубокое почитание, глубокая чистота и глубокий покой. Участники чайного собрания совершают восхождение по уровням покоя: от относительного (спокойствия мыслей, движений, взгляда на окружающее и проч.) до абсолютного, когда происходит освобождение от собственного «я» и достигается «единотаковость всего сущего», то есть целостность бытия. Что при этом человек испытывает, можно выразить лишь приблизительно — это отрешенное ощущение безграничного счастья. Эффект духовного единения собравшихся создает ощущение стабильности бытия в неспокойном мире. Как написано в одном каллиграфическом свитке: «Чай без хозяина и без гостя». Самое идеальное состояние в чайной комнате, когда хозяин растворяется в своих гостях, а гости растворяются в своем хозяине, называется муга, что переводится как «не я». А кто? Результат этого постижения, безусловно, тождествен религиозному дзенскому просветлению.

Татьяна АНТРОПОВА