В московской галерее «Артсалон» проходит ювелирная выставка российских художников. Гвоздь программы — работы Людмилы Копыриной
ТОНКИЕ ШТУЧКИ
«Осторожно! Здесь у меня флюс!» — предупреждает Людмила, запуская меня в свою квартиру, мастерскую по совместительству. Флюс, оказывается, — это материал такой специальный, ювелирный. Людмила его сушит на газетке... Здесь всегда уйма народу, приходят и уходят, чай пьют, изделия Копыриной разглядывают. Рассуждают о красоте и пользе. Я пришла, когда спор о самоценности художника был в разгаре. Людмила в джинсах, разорванных на коленке, с руками в порезах, с несмываемой металлической чернотой была категорична:
— Нельзя художнику свою школу открывать. Как только художник это сделает, так он кончился. Все! Железно! Каждому свой отрезок. Хоть живописцу, хоть художнику-ювелиру. Вообще ювелиров полно. Художников-ювелиров очень мало.
— А как называть ювелиров, которые в угоду нуворишам работают под Булгари или Картье: создают копии изделий признанных мастеров?
— Я от таких предложений отказываюсь, это себя не уважать. Да мне уже и не предлагают. Я все время говорю: надо воспитывать наших новых средних русских. У нас ведь основная масса народа считает, что золото или камни драгоценные — это дорого стоит, и потому стоимость их владельцев в глазах других повышается. И никто не вспоминает, откуда пошла власть золота. Это же люди сами придумали, можно ведь было любой металл взять. А камни? Сколько с ними связано заблуждений. Читаем во всех романах: «Бриллиант играет всеми цветами радуги». Бриллиант не играет всеми цветами, там только три-четыре цвета. А между прочим, единственный камень уникальный, который действительно играет всеми цветами радуги, — это демантоид.
— А он существует?
— Еще как! Но при этом полузабыт. Ювелиры, конечно, знают и работают с ним.
— Значит, он должен быть дороже бриллианта?
— Должен-то должен, его несколько раз пытались вставить в первую группу, но все не получалось, потому что добывать его невыгодно. Алмазов навалом, а он редко встречается. В России есть только три точки: под Нижним Тагилом, под Екатеринбургом и на Камчатке. Это потрясающий камень.
— А у вас есть изделия с ним?
— Да, конечно, и сейчас где-то валяются. Я даже сама добывала его под Нижним Тагилом. Там места безумно красивые, тайга настоящая, зверье и все такое. Здорово, в общем! А металлургический комбинат местный не потянул, не справился с разработкой. Туда большие деньги вкладывать надо было. Меня однажды там даже арестовали. Вроде бы все нормально было, и всем разрешали: копайся там, намывай. Приезжаю как-то с толпой друзей, родственников, с котами, детями. И отправляемся мыть камень. Вдруг налетают автоматчики, грозят «заарестовать». Я все беру на себя. «Значит, так, — говорю, — ребятки. Это все моя команда. Вот видите: дети, коты бродят, собаки. Лагерь даже поставили». Ну меня арестовали. Протокол составили, баночку с камнями отобрали и инструмент. Я говорю: «Отдайте мне только лопаточку, которую мне подарил один известный человек, его уже и в живых-то нет. Она уже вся сработалась, маленькая стала. Для меня как память». Отдали мне эту лопаточку. Уехали мы. На следующий год опять приезжаем. «Сделайте мне, пожалуйста, письмо с разрешением», — прошу. Они мне возвращают мою коробку с камнями и разрешают работать.
— А правду говорят, что ваши вещи вытесняют другие украшения?
— Правда. Государственную штамповку вытесняют. Люди начинают терять ширпотреб. А мои вещи потерять нельзя. Как-то сделала приятельнице крест, а у нее обокрали квартиру. Через некоторое время мой брат приезжает на Измайловский вернисаж и видит: этот крест продается. Выкупить он его не может, поскольку только что все деньги потратил. Звонит мне, я — приятельнице. А она вызывает милицию — у нее же заявление о краже подано было. Мы с ментами едем туда. Там уж они сами разобрались. Но главное — крест-то к ней вернулся.
А история с Ахеджаковой, которая заказала крест в подарок художнику Глебу Богомолову? Подарила. Проходит какое-то время, и снова мой брат уже в Петербурге встречает мой крест на лотке. Причем крест-то был с настоящим диамантом, а продает его какой-то мужичонка за 500 рублей — выгодно, по его меркам. Тут уж брат мой его покупает, привозит и говорит: «Долго я буду еще твои вещи по всей России собирать?» Лия, когда узнала, ахнула, забрала крест у меня и снова его Богомолову подарила.
— Вы, когда делаете украшение, представляете конкретного человека, которому бы оно подошло?
— Конечно! Вот, к примеру, Ахеджакова. Я ее очень давно любила как актрису. Видела, что она крупные украшения не носит, но была уверена, что мои ей понравятся. Сделала комплект, года два он у меня лежал — я же с ней не была знакома. Эта вещь все равно ни для кого больше бы не подошла — она для нее была сделана. Я ее даже выставляла несколько раз, потом думаю: хватит, пусть живет, где ей положено. Потом нас представили друг другу, и она согласилась принять у меня эту вещь. Я только просила, чтобы она, как говорится, «не брала в голову». Потом мы с ней уже подружились, и она многим своим друзьям стала подарки заказывать у меня. Но я всегда знала, для какого именно человека предназначена та или иная вещь.
— А я ваши вещи тоже как-то встретила у актеров Театра на Таганке Валерия Золотухина и Ирины Линдт. Увидела перстни и говорю: «Это Копыриной работа». Они удивились. Говорят, что не расстаются с ними.
— Тут история интересная. Андрей Максимов ставил «Моцарта и Сальери» и попросил меня сделать необычный реквизит для спектакля. Я посидела на репетициях, и мне захотелось поработать с ними. Потом погрузилась в пушкинский текст, стала выяснять, какого возраста был Моцарт, какого Сальери. Оказалось, что у них разница-то была всего в шесть лет. Мне важно это было для определенного количества камней в бокалах. Я еще сделала для этого спектакля флакон, чернильницу, подсвечник, нож для чистки гусиных перьев.
— А перстни?
— Потом уже Золотухин показал мне свое кольцо. Не помню уже, что именно меня насторожило, но я точно поняла, что оно ему не подходит. Тогда и сделала для него и для Ирины парные перстни, чтобы удачу приносили. Потом несчастье случилось: Ирина упала с трехметровой высоты на репетиции, сломала позвоночник. Она выжила, выздоровела. Перстень был с ней, я ей только заменила поврежденный камень. Там у нее по изумрудику маленькому было и черный турмалин.
— Значит, камни могут спасти?
— Конечно! Я же вообще не украшения делаю. Это обереги. Всегда хотелось делать именно их. Я стала отслеживать некоторые моменты. Задумалась, стала серьезнее относиться к этим вещам. Люблю, когда мои обереги попадают к талантливым людям.
— Люда, а правду говорят, что работа ювелира еще и от погоды зависит?
— Правду. С некоторыми материалами невозможно работать в плохую погоду. Золото не куется в дождь, а с серебром можно дело иметь, потому что его энергетика — вода.
— Древние ювелиры уверяли еще, что золото крови требует...
— Наверное, да. Что бы я с золотом ни делала, обязательно поранюсь.
— А бывает такое: сначала решаете делать одну вещь, а потом получается совершенно другая?
— О! Это запросто, сколько угодно! У меня сплошная импровизация. А если не получается — под молоток, и все по новой. Я как-то делала один флакон, уже камни собралась вставлять. Но чувствую, не нравится мне эта вещь — тяжелая какая-то, странная. Брат все-таки уговорил закончить. Ну, думаю, все равно надо сломать, металла на нее много ушло, а мне все время его не хватает. А тут в Манеже была выставка, меня уговорили. Решаю: ну ладно, выставлю этот позор. В итоге отобрали этот флакон для Исторического музея. Искусствоведы посчитали шедевром. А я так и не уверена, что это удачная моя работа.
— А можно ли верить астрологическим гороскопам? Кому что носить предписано? (С этими словами я протянула Люде свои украшения.)
— Это снять! А этот камушек необходимо освободить от кожаной тесемочки, и тесемочку немедленно выбросить. Честно говоря, в предписаниях астрологических все немножко не так. Кто эти гороскопы придумал, за уши притянул? На самом деле любому человеку можно носить почти любой камень. Просто каждому камню еще свой день соответствует. Например, бирюза любит четверг и солнце.
— Есть камни, которыми можно приворожить?
— Такими вещами нельзя заниматься. Хотя есть, говорят, такой камень: магнитная руда. Надо, рассказывают, ее растолочь и подсыпать в еду предмету своего обожания. Но делать этого не нужно, это же будет «принудиловка». Я себе этого никогда не позволяла.
— А сами носите украшения?
— Нет. Вот сделаю себе что-нибудь, потом обязательно кому-нибудь отдам. Я слишком много с ними и так вожусь. Да и руки мои посмотрите какие. То с молотком, то с напильником.
— Все-таки это мужское дело?
— Ну да! Художников-женщин много. Но тех, кто только деньги на «ювелирке» делает, мало. Я тоже не из этого числа. Хотя бывают в жизни обстоятельства, когда просто необходимо, что называется, продаться. Вот нужны были деньги на квартиру, родственники меня уже достали: сделай что-нибудь на заказ. Я честно их предупредила: все равно ничего не выйдет. Добросовестно сидела и пыталась делать какие-то гарнитурчики. В результате получился такой ужас! Все эти гарнитурчики просто сплавила в один кусок. Это бесполезно, потому что я никогда не смогу делать ширпотреб, а руку себе собьешь.
— Люда! А зависит ваша работа от человека-заказчика?
— Еще как! Иногда можно над каким-нибудь незамысловатым колечком для хорошего человека уйму времени потратить. А иной раз приведут к тебе человека, смотришь на него и понимаешь: все, кранты! Я же не могу ему сказать: «Слушай! У меня на тебя не будет идей!» Некоторые на меня начинают обижаться: и красивые они, и одеты прекрасно. А посмотри в глаза: там все пусто! У меня ни одной вещи для них не получится. Это бесполезно!
— Мне всегда казалось, что человек, занимающийся таким тяжелым трудом с металлом, с камнями, нет-нет да и ругнется от души.
— Ругаться при камнях нельзя, мат у нас вообще исключается — от этого человек просто заболевает. Природа же не ругается! (Единственное ругательство, которое она себе позволяет: «Ежкин корень». — Е.Т.)
— А что еще следует знать, работая с камнями?
— Надо давать им отдохнуть. Есть период с 19 марта по 19 апреля, когда камням необходим покой. Они в это время слабенькие, им надо отлежаться. Мы же в отпуск уезжаем! Они тоже живые! Их промывать надо под струей воды, когда они из чужих рук попадают. Не следует носить вещи бабушкины, мамины. Их надо положить в шкатулку — пусть лежат как память. У каждого человека своя судьба.
Елена ТРИШИНА
На фотографиях:
- В ОШЕЙНИКАХ РАБОТЫ ЛЮДМИЛЫ КОПЫРИНОЙ ЧЕРНЫЙ АМЕТИСТ И ЕГО СЫН — ДЫМЧАТЫЙ ТОПАЗ. А КАКИЕ ЕЩЕ ИМЕНА МОГУТ НОСИТЬ КОТЫ ЮВЕЛИРА?
В материале использованы фотографии: Владимира ПЕРСИЯНОВА