ЧТО ЕДЯТ ТИРАНЫ И РОМАНТИКИ

Оказывается, наши вкусовые пристрастия тесно связаны с характером. И если употреблять в определенном количестве определенные продукты по системе Макарова, можно стать умным, добрым, смелым, честным и даже счастливым

ЧТО ЕДЯТ ТИРАНЫ И РОМАНТИКИ

Сорокалетний Александр Макаров — обычный кандидат психологических наук. Скоро, может, будет доктором. Собственной клиники не держит, индивидуального приема почти не ведет. Все как у людей — экзотична только главная сфера его интересов. С Макаровым я познакомился при таинственных обстоятельствах, в гостях. Соседка слева была восхитительна. Когда она убежала секретничать с хозяйкой, Макаров, сидевший справа, доверительно ко мне наклонился и спросил:

— Предложение делать будем?

— Я ее первый раз вижу, — сказал я. Макаров высок, округл, вид его доверителен. Такому человеку можно все о себе рассказать в поезде или на случайной пьянке.

— А зачем тогда решимости набираемся? — удивленно спросил Макаров.

— В смысле?

— Ну вот это все. Морковь с грецким орехом — раз. Киви уже третье сожрал — два. От горячего отказался — три. Лобио две порции — четыре. С кинзой, между прочим.

— Что ты считаешь-то? — обиделся я. — Гляди, еще всего сколько!

— Ничего я не считаю, — обиделся он. — Подбор пищи говорит сам за себя. Я думал, ты в курсе.

— Нет, ну я в курсе, собственно, — заметил я с важностью. Журналист не может себе позволить чего-либо не знать, даже если слышит об этом впервые. — Грецкий там орех с медом способствует потенции, а также морепродукты. И пряности...

Макаров взялся за голову.

— Страна мифов, блин, — сказал он скорбно. — Приходи ко мне в лабораторию, я все тебе расскажу. Я на тебе проэкспериментирую. С твоей фигурой все равно уже нечего терять.

В восемьдесят четвертом Макарову было двадцать. Он прочел в «Дружбе народов» окуджавское «Свидание с Бонапартом» и восхитился. В этой книге про 1812 год генерал Опочинин собирался зазвать к себе Наполеона, накормить его роскошным обедом и застрелить. Меню обеда он продумывал особо: мясо оленя настроит нас на высокий лад, стерлядь вызовет прилив дружеских чувств...

Макаров возмечтал о классификации людей по их пищевым пристрастиям. В семидесятые годы люди постоянно ходили друг к другу в гости, и Макаров за ними наблюдал. Сталинский узник дядя Коля, не утративший в заключении ни веселого нрава, ни страсти к политическим анекдотам, обожал все хрустящее — сухари, рафинад, вафли, орехи, жареную картошку по десять копеек. Один из лучших московских закройщиков дядя Яша, человек медлительный и остроумный, являлся с собственным пакетиком маслин, щедро угощал гостей, но не всякого мог приохотить к странной соленой ягоде. Тетя Люся и ее малолетняя дочь Машка, которую с трех лет прочили Макарову в невесты (она давно в Израиле с родителями), обожали все острое, в том числе болгарские перцы, которые никто больше не мог даже лизнуть. Сам Макаров чувствовал страсть к рыбе скумбрии горячего копчения, особенно с картошкой, хотя дядя Коля и ворчал, что переводить на ребенка такую закуску бессовестно. Еще ему нравились соленые помидоры, зеленые, дачные, которые все равно не успевали доспеть, и их солили недозрелыми.

Впоследствии Саша Макаров поступил на психфак и реализовал наконец свою страсть к делению людей не по половому или политическому, а по пищевому признаку. Ему удалось разработать сочетания продуктов, вызывающих эйфорию, — и не потому, что в них содержался кокаин или серотонин, а потому, что у них праздничные вкус и запах.

Докторскую (в смысле не колбасу) он сейчас заканчивает, и посвящена она влиянию рациона на поведение. То есть там будет о том, что надо съесть для храбрости, если нечего выпить. И о том, как с помощью еды вызвать у себя ностальгическую грусть или бешеное любострастие. И даже о том, как с помощью готовки привадить, соблазнить или удержать мужчину.

В России исследования Макарова особенным спросом не пользуются, а Германия их финансирует, и не так давно он ездил на симпозиум в Китай. Симпозиум был психологический, но там уже была секция гастропсихологов, и Макаров на ней сорвал овацию, рассказав о гедонистическом характере китайской кухни и о депрессивности японской. В его честь дали обед, он поел жареных кузнечиков и установил, что они вызывают легкую тоску по Родине.

— А исследования доктора Волкова с твоими никак не пересекаются? — начал я бемеду.

— Я не диетолог. Я изучаю связь еды с настроением и характером, и похудеть с помощью моих рекомендаций вряд ли получится.

— Но согласись, что человек в депрессии больше ест?

— Это счастье, если он ест. Это значит, депрессия его неглубокая, можно переключить внимание на еду, отвлечься, поискать в холодильнике положительные эмоции. Страшно, когда человек в отчаянии не хочет есть.

— Но можно хоть сказать, что толстые раздражительнее худых? Злее?

— Нет тут прямой корреляции. Один умник правильно сказал: «Ты ожирением страдаешь, а я им наслаждаюсь!» Если человеку тяжело быть толстым — он злится на окружающих, если органично — плевать он хотел, веселится вовсю. Можно подумать, что худые ничем не болеют...

Между прочим, в Штатах есть не только король ужаса Стивен Кинг, но и мастер гастрономического детектива Петер Кинг. Уже три романа выпустил — как на основании вкусовых пристрастий вычислить убийцу, вора и соблазнителя. Главный герой — дегустатор, наделенный болезненно острым вкусом. Обрати внимание, что большинство знаменитых сыщиков — гурманы. Ниро Вульф. Эркюль Пуаро. Только Холмсу безразлично, что есть, — он себе вкус кокаином отбил. Наиболее продвинутые авторы чувствуют: кто разбирается в еде, тот и в жизни понимает. Иное дело — болезненное гурманство. Это уже извращение. Когда человек требует, чтобы маринованные огурцы были именно такого-то года урожая, как вино... Но в принципе люди, равнодушные к еде, потенциально более опасны. Это страшные маньяки. Ленину, например, вообще было все равно, чем кормят. У большинства преступников простой, грубый вкус, абы живот набить.

Самые надежные люди — сыроеды, не в смысле вегетарианцы, а в смысле любители сыров. Это персонажи последовательные, но мягкие, уступчивые, умеренные во всем. Эксперименты показали, что самые деликатные, альтруистичные едоки — те, кто предпочитает творожный или адыгейский сыр. То есть слабосоленые. Заметь, что в странах, где хорошо развита культура сыроделия и сыроедства, особенно высоко ценится галантность: Грузия, Армения, Франция, отчасти Швейцария. И между прочим, Пошехонье, где впервые в России начали делать собственный сыр, — удивительная местность на Вологодчине: никогда не видал таких предупредительных товарищей! Я в книжке обосновываю все это с химической точки зрения.

— Интересно, а вегетарианцы... они действительно добрее остальных?

— Тут нет прямой зависимости. Лев Толстой был вегетарианцем, а страдал припадками бешенства и отчаяния. Нынешний Римский Папа охотно ест курятинку и яишенку, а какой добрый. Если кто по убеждению переходит на вегетарианство, он ведь это делает вопреки желаниям. Если кто действительно любит только овощи — это, по моим данным, говорит о повышенной брезгливости, страхе перед трудностями, уступчивости... Некоторое исключение составляет капуста. Я до сих пор бьюсь над этой тайной. В Древнем Риме она была популярнейшим овощем, Диоклетиан считал, что сажать капусту — лучше, чем управлять государством. Капустный сок — не рассол! — воины пили для храбрости. Известно было, что капуста и фасоль повышают решимость и придают сил. Между прочим, квашеная капуста да и просто свежие щи в самом деле очень бодряще действуют на психику. Думаю, отчасти, что тут задействована физическая приятность разгрызания сочного листа. Человек, если он психически здоров, любит грызть сочное, упругое — хрусткие стебли, морковку... Но опасайся людей, любящих кислое, квашеное, пересоленное и перемаринованное.

— Почему? Мопассан утверждал, что в женщинах это признак чувственности...

— У него в «Пышке» это сказано об остром. А я тебе говорю про кислое и кисло-соленое: это пищевое пристрастие всех тиранов. Иван Грозный обожал соленья, пил целыми мисками кислое молоко. Петр I предпочитал кислятину, об этом подробно у Мережковского. Сталин с его любовью к кислому вину и лимонам... Кстати, в характере Пушкина тоже были, наверное, некое тиранство и даже нетерпимость.

— А любовь к сладкому?

— Тут все просто: капризность, инфантилизм. Но сладкое сладкому рознь: если человек любит жирное — тяжелый крем, сливочное мороженое — это хронический недостаток любви, жалости, милосердия со стороны... Тоска по чему-то человеческому... Насколько мне известно, все одинокие люди обожают сладкое. Блок, когда его оставляла жена, бесконечно ел фисташковое мороженое. Одна моя подруга после развода банками сгущенку потребляла... И другое дело — когда человек любит относительно легкие продукты: варенье, цукаты... Такая любовь к сладкому — свидетельство беспечности, легкости характера, покладистости, поверхностности. Если ребенок любит шоколад — он, как правило, капризен, а если с наслаждением трескает сосательные карамельки — вас можно поздравить с таким ребенком.

— А взбитые сливки?

— Ну это вообще. Потреблять их вне пирожного или фруктового салата может только крайне депрессивный тип. Маяковский, кстати, обожал.

— А я вот, Сань, очень люблю копченую колбасу...

— Ну в твоем случае это следствие обыкновенной лени: готовить некогда, съел бутерброд — и пошел...

На самом деле любовь ко всему копченому — скрытый романтизм. Еда с привкусом дыма нравится бродягам, романтикам, мечтателям, путешественникам, фантазерам... Кстати, другой показатель скрытого романтизма — любовь к морепродуктам. Такому человеку нравится все, связанное с океаном, со вкусом морской воды, солью, свежестью. Кроме того, большинство моллюсков приятны языку гладкостью и обтекаемой упругостью. Я одного парня вылечил от долгой депрессии вяленым мускулом гребешка, который в Мурманске продается по шестьсот рублей кило. Удивительный солено-сладкий вкус, упругая консистенция и настоящий морской запах.

— Любовь к икре — это особый душевный аристократизм?

— Икру ценили не за вкус. По вкусу она — стандартный рыбный продукт, не лучше и не хуже угря, креветки или даже хорошей копчушки. Признаком аристократизма она считалась единственно из-за своей дикой цены — золото ведь тоже не лучше и не хуже других металлов, просто его мало... А мы — «икра»! Свежий белый хлеб с икорным маслом дает точно тот же эффект, но икорное масло стоит пятнадцать рублей баночка, и никто себя на его основании не чувствует аристократом...

Из других наблюдений Макарова: докторскую колбасу любят усидчивые, прилежные, обязательные. Пристрастие к помидорам — сырым или жареным — следствие демократизма, душевной широты, щедрости. Свежие огурцы нравятся чувствительным натурам. Сало любят ревнивцы (вообразите этих украинских Отелло!). «Я сам не знаю, почему так получается.

В сале как будто нет никаких веществ, провоцирующих мнительность или ревность. Но опыт наблюдения показывает, что любовь к бекону, грудинке, свиным ребрам — гарантированное свидетельство ревности, обостренного чувства собственности...» Сборные блюда — мясо с картошкой, овощное рагу, шашлык с овощами — нравятся хорошим воинам. Вообще признак выносливости и здоровой агрессии — любовь к эклектичным блюдам вроде пиццы.

— И наконец блюда тонкого и длительного приготовления, когда готовишь часов пять, а ешь минут двадцать, изобличают высокую и тонкую душевную организацию человека, для которого процесс важнее результата. Вот почему я стараюсь дружить с людьми, которые любят готовить. Не «умеют» — слово «уметь» здесь излишне, — а именно любят. Ведь кто любит, у того и получается.

Я не занимаюсь лечением. Я определяю по твоим вкусам твой характер и советую тебе так построить диету, чтобы соответствовать собственному характеру и темпераменту. Это не сделает тебя худым, если ты толстый. Это научит тебя и в толстом виде быть счастливым.

— Хорошо. И какой идеальный рацион ты можешь подобрать мне, относительно толстому, вспыльчивому, мнительному, влюбчивому человеку с нервной работой?

— Утро: чашка жасминового чаю, салат с брынзой, две-три гренки с сыром или бутерброд с ветчиной. Обед: зеленый щавельный суп или суп-пюре из спаржи (спаржа вообще идеально снимает напряжение), куриная котлета, вишневый компот. Ужин: баклажанная икра или жареные томаты, стакан «Изабеллы» на сон грядущий. Доволен?

— А щавельный суп зачем?

— Людям с бурным характером вообще рекомендуются супы-пюре или холодный суп типа окрошки.

— А сам ты что предпочитаешь?

— Я животное смирное, сырное. Но есть у меня слабость — блюда из внутренних органов: почки, печень, куриные желудки. Джойсовский Блум их обожал, Набоков ненавидел. Думаю, это как-то зависит от страсти копаться в сути вещей. Одним это интересно, другие боятся заглядывать в себя...

Из наблюдений Макарова: докторскую колбасу любят усидчивые, обязательные. Сало любят ревнивцы. Помидоры — щедрые натуры...

Дмитрий БЫКОВ