Картина братьев Джоэла и Итана Коэнов «Старикам здесь не место» считается одним из главных фаворитов нынешнего Канна. «О чем речь в этом фильме?» — поинтересовалась моя соседка, американская журналистка, киновед. Американский был, понятно, ей родным, но Коэнов она не поняла. Есть у братьев одна отличительная черта — любят они посмеяться над своим зрителем, да не такой добродушной беззубой улыбкой, а полной сатиры и цинизма. Герои их последней картины общаются друг с другом на тяжелом техасском диалекте, понятном, как известно, лишь населению одного штата в США, а иногда и на мексиканско-испанском. Неудивительно, что американцы диалогов не поняли.
.. Техасский охотник-ковбой наталкивается на покинутые в пустыне тела наркодилеров и чемодан, полный денег. Едва ему улыбается счастье, как на его след нападает безумный мексиканец (блестяще сыгранный испанцем Хавьером Барденом), который во имя денег уничтожает все (и всех) на своем пути...
— Погонями и кровавыми расправами полны ваши фильмы «Просто кровь», «Фарго», «Игры джентльменов». То же и в «Стариках», но по какому-то странному совпадению даже к концу фильма неясно, кому достался объект вожделения — деньги. Так кому же?
Джоэл (угрюмо): Я не знаю, ничего не знаю.
Итан (лукаво): А у меня, может быть, и есть ответ. В одной из ранних версий сценария к нам пришла идея, что старый шериф, опытный в раскрытии преступлений, сам найдет чемодан с деньгами.
— А потом?
Итан: А потом мы решили: зачем все разжевывать до конца? Пусть зритель сам додумается. Ведь, знаете ли, зрители все разные. Один какой-нибудь въедливый будет выискивать правду, сличать детали. А другой придет в кино, получит свою порцию попкорна, отсидит положенное время и без лишних раздумий покинет зал. Да и смысл и суть картины не в эпилоге, а в действии. А оно, как нам кажется, удалось на славу.
Джоэл: Мне очень жаль, что всех интересует лишь вопрос денег. Кому, сколько, когда? Журналисты постоянно обеспокоены лишь этим вопросом — «Где деньги?» — но никто не интересуется картиной...
— Однако фильм тоже не отличается особым оптимизмом или разнообразием. Его действие и крутится вокруг денег...
Джоэл: Нашей вины нет. Мы дословно повторили произведения Кормака Мак-Карти.
Итан: Да-да, мы не виноваты! Мы повторили его книгу и от себя ничего не внесли.
— Ну, на эту удочку я уже не попадусь. Вы ведь известные шутники! Про фильм «Фарго» вы сказали, что сняли подлинную историю, а она оказалась плодом вашего воображения. А вашего монтажера-англичанина по имени Родерик Джейнс вообще не существует. Вы сами монтируете свои картины.
Итан и Джоэл: Мы же режиссеры, у нас должно быть богатое воображение. Да и потом, не воспринимайте все всерьез!
Джоэл: Наша история очень проста и в чем-то пародийна. Это пародия на жанр вестерна, на примитивное разделение героев на хороших и плохих ребят. Хорошие — живут в семьях, к ужину приходят домой и устраиваются около телевизора, плохие — воруют, убивают. Потом происходит их встреча, и так начинает закручиваться сюжет. Все гораздо проще, чем вы подозреваете.
— Почему же у вас не как в классическом вестерне, где в конце хорошие побеждают плохих?
Итан: В этом и смысл нашей работы. Мы не заинтересованы в тупом повторении вестерна, а стараемся переиначить его, показать не силу хороших и бессилие плохих. Наоборот, мы хотим показать, что и те и другие могут оказаться идиотами.
Джоэл:Поэтому-то вам и кажется, что вы смотрите вестерн, а на самом деле — это пародия на него, правда, несколько кровавая. Но современного зрителя, по крайней мере американского, уже трудно пронять вялыми чувственными картинами. Ему подавай море крови с расчленением на куски... Пистолеты тоже уже не в моде. Нужно убить чем-нибудь пооригинальнее, например аппаратом для убоя скота!
— Мне кажется, что вы так увлеклись кровью и погонями, что не уделили особого внимания старику, которому нигде нет места, но безымянное присутствие которого ощущается в названии картины.
Джоэл: У старика особая функция в фильме — он своего рода подводящий итоги персонаж. С одной стороны, вы наблюдаете за погонями, суетой, разбоем, с другой — перед вами раскрывается внутренний мирок отживающего свой век человека, которого даже самые кровавые сцены уже не могут вывести из меланхоличных раздумий о перипетиях жизни.
Итан: Старик — образ символический. Он не только связан с конкретным персонажем — шерифом, но и, в обобщенном смысле, с восприятием возраста и стариков в нашем обществе. «Мир тяжел и несправедлив, он всегда был и останется таким» — эта мысль приходит к нам, если мы смотрим на мир глазами старика.
Джоэл: Жизнь фатальна, люди бегают по какому-то заколдованному кругу, из которого не выбраться. Неумолимое приближение возраста — главный ужас нашей жизни.
— Вас тоже беспокоит возраст? Ну да, ведь киноиндустрия рассчитана в первую очередь на молодых, да и сама молодеет год от года...
Итан: Ну, у вас более пессимистичный взгляд на мир, чем у нас, стариков (оба смеются). В Штатах вопрос возраста с профессиональной точки зрения не воспринимается так серьезно, как в Европе или России. В картине же речь идет скорее о философском аспекте возраста, который застает нас врасплох и расставляет все на свои места.
— А разве с возрастом вы не ощущаете большей свободы или хотя бы финансовой независимости?
Оба: Верно. Нам повезло, мы счастливчики! Так сложилась наша судьба. Не всегда финансовая независимость приходит с возрастом, иногда, наоборот, с ним приходит нужда.
— Как вы ищете истории для картин? В чем заключается первоочередной интерес — в характерах или в сюжете?
Итан: Когда начинаем писать сценарий, никогда не знаем, куда нас занесет. Сначала возникает идея, потом мы сидим и часами обсуждаем ее возможные варианты. Мы стараемся не выделять наших героев из сюжетного контекста. То есть я хочу сказать, мы не работаем по правилам классического Голливуда, где все сценарии подгонялись под главного персонажа, как правило, кинозвезду. С другой стороны, мы также не позволяем сюжету заслонить персонажей. В общем, пытаемся балансировать. Поэтому кино у нас не звездное. Актеры не пользуются привилегиями и не дают нам инструкций, как они хотят играть. Инструкции даем мы. А актеры заучивают наизусть сценарии.
— Поэтому вы работаете с одними и теми же актерами, которые вам повинуются?
Джоэл: Да, это так. Но последний фильм — исключение. Мы никогда не работали с Бардемом. Приметили его уже давно, но... Ведь наши фильмы про Америку и американцев. А испанец Бардем до последнего фильма не вписывался в наш фольклор. Как только мы поняли, что в фильме участвуют мексиканцы, тут же пригласили Хавьера.
— Однако в ваших фильмах вы частенько упоминаете другие культуры, проводите сравнения. Например, ленту «Просто кровь» вы даже начинаете шутливым монологом-сравнением Техаса с Россией...
Итан: Мы родом из Миннесоты. Около семи процентов населения у нас выходцы из России или Восточной Европы. Однако такое смешение культур влияет на менталитет нашего обывателя или, например, на его интерес к другим странам. Здесь он по-прежнему остается типичным американцем из глубинки.
— Интересно, что американцы у вас в фильме часто говорят на испанском, а испаноязычный Хавьер не произнес ни одного слова на родном языке.
Итан: Ох, интересное наблюдение. Мы об этом даже и не подумали.
Джоэл: У Хавьера очень испанская внешность. Он формирует характер героя не диалогом, а внешностью. Его крупные размеры, внешняя весомость натолкнули нас на мысль, что, даже будучи убийцей, Бардем может сыграть его благородно. Поэтому-то у вас и не появляется особой ненависти или осуждения к его действиям.
— Ну, вы так формируете своих персонажей, что к ним не испытываешь ни ненависти, ни симпатии. Они как будто все безличны.
Джоэл: Верно. Многие наши герои, в частности герой Бардема, не принадлежат ни к какой особой национальности и не связаны с каким-либо местом. Он как бы сам по себе персонаж, без истории и развития. Зрителю не нужно воспринимать его эмоционально, ломать голову над тем, симпатичен он ему или нет. Его не нужно любить и ненавидеть. Он существует — это факт, с которым ничего не поделаешь.
— Но вы ведь можете убить его, заставить измениться, в конце концов сделать из него хорошего парня? Это же в вашей режиссерской власти?
Джоэл: Мы не любим насиловать наших героев. Где-то в Голливуде сценаристы обожали догму. Они только и занимались тем, что учили своего героя — то преодолевать трудности, то побеждать, то быть добрым и щедрым. Нас интересует естественная среда обитания героя. Его реальность. Если он родился негодяем, то трудно себе представить, что он сильно изменится.
Итан: Мы минималисты, наблюдатели. Не хотим рассказывать историю от рождения до смерти. Просто вырываем кусок из биографии. Американцам это трудно понять, они же больше воспитаны на Голливуде, привыкли к инструкциям.
— В Канне вы пользуетесь репутацией всеобщих любимчиков. Вам это льстит?
(Дружный смех): Мы любим читать хорошие рецензии на наши фильмы. Но особо не концентрируемся на успехах или неудачах. Сняли фильм и забыли. Сразу думаем о другом проекте. Такова наша философия выживания.
Фото REUTERS