Один из художественных приемов, используемых ныне при описании ген. Лебедя, — это указание на то, что секретарь СБ ныне пьет гефсиманскую чашу, т. е., будучи сам безвинен, возлагает на себя неподъемную тяжесть правительственных преступлений, допущенных в ходе чеченской кампании, и капитулирует перед боевиками ради спасения армии — по кутузовскому принципу "С потерей Москвы (уж тем более — Чечни. — Ъ) не потеряна Россия. Приказываю отступать".
Образ Лебедя, сидящего в филевской избушке и неописуемо страдающего от необходимости скомандовать вынужденное отступление, может быть, конечно, подтвержден некоторыми аналогиями. Если Завгаев напоминает, что еще в июле Лебедь собирался кончать капитуляции и жестко разговаривать с боевиками, а в августе--сентябре существенно переменил свои воззрения, то ведь и фельдмаршал Голенищев-Кутузов в аккурат накануне отступления из Москвы обещал графу Ростопчину, что столица не будет сдана — каковую непоследовательность никто фельдмаршалу в вину не ставит. Однако некоторые другие мизансцены психологически мало сообразны с рассказами про гефсиманское моление секретаря СБ. Если арманьяк, употребленный генералом в кругу ликующих репортеров, еще может быть с крайней натяжкой квалифицирован в качестве гефсиманской чаши, то обошедшая все газеты мира фотография, изображающая Лебедя в подаренном чеченской стороной национальном убранстве, как-то: белая бурка, белая папаха и ятаган, вовсе не укладывается в кутузовскую модель. Трудно представить себе народного полководца Кутузова, непосредственно после сдачи Москвы позирующего перед живописцем Доу в дарованных французами треугольной шляпе и сером походном сюртуке. Вероятно, фельдмаршал рассудил, что спасение армии возможно и без такой эффектной травестии.
Смелые эволюции ген. Лебедя вконец запутали иноземных генералов, и старинный наперсник Че Гевары, воевавший с ним в Африке и Боливии, кубинский генерал Вильегас выступил с речами, могущими сильно смутить российских новых левых. Геварин соратник говорил русскому репортеру: "Я склоняю голову перед твоей страной. Готов отстаивать ее интересы в Чечне. Позовите меня — и поеду бить эту нечисть".
"Нечисть", под которой ген. Вильегас, очевидно, разумеет чеченских бойцов, как две капли воды похожа на романтических барбудос — бороды, автоматы, бодрость, антиимпериализм, контркультура. Именно поэтому отечественные поклонники свободолюбивой стихии легко и непринужденно перенесли свою любовь с Кастро и Че Гевары на чеченских борцов Сопротивления. Советско-русская общественность явно исповедует принцип "не расстанусь с комсомолом, буду вечно молодым", т. е. до гроба буду влюбляться в романтических разбойников, тогда как кубинский друг Че Гевары под влиянием груза прошедших лет совершенно сроднился по духу с боливийской полицией 1967 года, которая в своем отношении к отряду Че Гевары руководствовалась именно принципом "бить эту нечисть". Видя губительное действие старости, можно лишь восхититься непреходящей молодостью российских умов.
В ряды преисполненных контркультурного протеста новых левых влился и очарованный их вечной юностью лидер ЛДПР. Осудив ракетную атаку США на Ирак, Жириновский указал, что "Клинтон хуже Гитлера" и "его попытки установить контроль над северными территориями Ирака аналогичны попыткам Б. Ельцина установить порядок в Чечне".
В силу открытой лидером ЛДПР аналогии Ельцин также хуже Гитлера, а былые попытки президента РФ силой установить порядок в Чечне одноприродны клинтоновскому разбою, за который лидер ЛДПР намерен предать президента США (resp. президента РФ) международному суду. Очевидно, в ближайшее время вместе с горячо приверженными Лебедю-миротворцу демократами Новодворской, Старовойтовой, Шабадом и Юшенковым (которых генерал в знак признательности товарищески именует "демополиткомиссарами" и "бормотологами") и Жириновский станет почетным завсегдатаем пацифистских митингов.
Пока же возобновилась изжитая, казалось бы, еще в 1993 г. полемика между демополиткомиссарами и Русланом Хасбулатовым. Покуда ветеран-демократ Виктор Шейнис отмечает, что лебедевский мир "дает некий проблеск надежды для тех, кто ставит человеческую жизнь, благополучие и достоинство людей выше всяких принципов, в том числе и очень важных", его давний оппонент Хасбулатов полагает, что насчет человеческого достоинства Шейнис несколько погорячился, ибо, по мнению бывшего спикера ВС РФ, введенная борцами сопротивления повсеместная практика телесных наказаний очень опасна. Считая обычай бить людей палками по заднице неправильным, Хасбулатов справедливо отмечает, что лидеры оппозиции "смотрят на эту проблему поверхностно, недооценивая возможные последствия".
Умы заняты не только чеченской страдой, но и более мирной страдой уборочной, хотя и среди цветущих нив и гор вызревают драматические события. Лидер АПР Михаил Лапшин, вдохновляясь песней "Ехал из ярмарки ухарь-купец, ухарь-купец, удалой молодец", нарисовал картину, которая явится при введении поземельной собственности: "Невидимый пока призрак материализуется уже завтра, когда на селе появится заезжий молодец с мешком дензнаков в руках и объявлением о покупке у его жителей документов на владение землей".
Материализация произошла практически немедленно. В ходе визита в Оренбургскую область премьер Черномырдин в образе заезжего молодца посетил поля АО "Юбилейное". Там удалой молодец "сел за штурвал зерноуборочного комбайна 'Дон 1500 Б' и лично намолотил около четырех тонн зерна". Как объяснил народу премьер-механизатор, "я парень сельский и комбайнерскую школу проходил".
Но если АО "Юбилейное" обратилось в идиллический Малый Трианон, где Мария-Антуанетта лично доила корову, то далеко не везде уборка урожая проходит так мирно. Как сообщил пресс-центр столичной мэрии, "правительство Москвы оставляет за собой право обратиться в суд с иском к автору статьи 'Это забытое слово уборочная', опубликованной в газете 'Вечерняя Москва'". Вечерочный зоил написал, что "москвичам наплевать на урожай" и что "в столице бананы продаются по цене моркови, а импортное продовольствие составляет не менее половины потребляемого горожанами". Это утверждение, по мнению мэрии, "является оскорбительным для столичной администрации, порочащим ее честь, достоинство и деловую репутацию".
Наплевательское отношение москвичей к урожаю при всей своей прискорбности не может порочить честь, достоинство и деловую репутацию мэрии, ибо умственные воззрения столичных жителей на проблемы сельскохозяйственного производства не являются объектом муниципального управления, а потому мэрия не обязана отвечать за неправильные суждения москвичей. Что до соотношения импортного и отечественного продовольствия в рационе московских жителей, то, доколе законом не установлена обязательная пропорция, неуклонное поддержание которой возложено на мэрию, то и констатация перекосов в пищевом рационе не может быть оскорбительной для правительства г. Москвы. Но не прав и зоил: в силу сложившихся обычаев и в преддверии Светлого праздника, т. е. Дня города, слово "москвич" в сознании столичной администрации стало живым воплощением античного идеала калогакатии, в котором благодаря неустанным трудам мэрии все прекрасно — и лицо, и одежда, и душа, и мысли, и характер потребляемого продовольствия. Публичные сомнения в таковых качествах москвичей являются очевидной хулой на Духа Святого, т. е. правительство г. Москвы, и порождают естественный приступ неуемного ябедничества.
В отличие от москвичей, которых административная грация руководства уже снабдила всеми мыслимыми и немыслимыми достоинствами, жители Еврейской АО лишь находятся в процессе преобразования. Еврейские школьники к началу учебного года (и к намеченным на 20 октября местным выборам) получили дневники с портретом и добрыми пожеланиями главы областной администрации Николая Волкова.
Из того видно, какой прогресс произошел с царских времен в отношениях между управляющими и управляемыми. Остап Бендер, готовясь к переходу через Днестр, приобрел массивный золотой портсигар с надписью "Господину частному приставу от благодарных евреев купеческого звания". Теперь, напротив, сам господин частный пристав в приступе благодарности вручает детворе Еврейской АО хотя и не золотые, и не портсигары, но от того не менее трогательные в своей искренности подарки.
МАКСИМ Ъ-СОКОЛОВ