О чем говорят одни врачи, пока другие выходят на митинги
Митинг врачей в Москве собрал медиков и пациентов. Не остались в стороне и политические партии
Фото: Дмитрий Лекай, Коммерсантъ
Пока наши коллеги мерзнут на Суворовской площади, мы с сестрой сидим в теплой кухне на даче и спорим о методах борьбы. Накануне я ушла с работы в десять вечера. Чтобы переварить ворох документации, просто обдумать диагноз или выписку, порыться в литературе, посоветоваться, рабочего времени никогда не хватает.
— Я бы точно на забастовку вышла,— говорит сестра,— нельзя терпеть, нельзя смотреть, как все разваливается!
— А я нет... Не знаю, что мы можем? Только работать и работать. Лечить. Нас все равно никто не услышит.
— Не услышит, потому что все молчат, прячут голову в песок. По-другому вообще ничего не получается!..
Моя сестра знает, о чем говорит. Она психиатр со стажем почти в 30 лет, работает в областном психиатрическом бюро медико-социальной экспертизы. Проще говоря, это учреждение, определяющее наличие или отсутствие у пациента инвалидности по психическому заболеванию. В связи с реорганизацией из трех психиатров в комиссии осталась она одна, при этом превратившись в безликого "врача по МСЭ" (медико-социальной экспертизе). И вообще из всех подобных комиссий исчезли врачи-специалисты, потеряв в зарплате, утратив категории и возможность бесплатно учиться и повышать квалификацию. Все попытки обратиться за разъяснениями в головные учреждения успехом не увенчались. Структура подчиняется Министерству труда, которое не совсем в курсе проблемы, Министерство здравоохранения ограничивается формальными отписками. А ситуация сложна тем, что нынешнее положение вещей противоречит закону: освидетельствовать психически больного имеет право только специалист-психиатр. Запись нуждающихся в инвалидности в настоящий момент перекинулась на январь 2015 года, потому что невозможно физически справиться с потоком больных, их число растет. На самом деле задача БМСЭ не только в том, чтобы выявить инвалида и оформить необходимые бумаги. Надо определить ему план реабилитации, где будет посильный труд, социальная адаптация, та самая "доступная среда" для инвалидов, которая осталась пока на бумаге. С точки зрения любого разумного человека подобная реорганизация не только ущемила в правах врачей, но самое главное — навредила пациентам.
Это они, пациенты, должны бастовать! Это их сейчас "сократят" и "оптимизируют". Медицина работает для них, а не для отчета. Можно рассуждать о снижении смертности и приводить любые цифры, но если пациент при первичном обращении в поликлинику не может снять кардиограмму, а к ЛОР-врачу может попасть только в частный центр, то вся статистика не стоит одной нерешенной проблемы. Эта проблема — чья-то жизнь.
Медицина работает в режиме аврала. Моя знакомая — кардиолог в поликлинике, начинает прием с 7 часов утра, чтобы успеть принять всех записанных. Очереди не иссякают. Многие поликлиники не имеют окулиста, дерматолога, кардиолога. Амбулаторное звено сейчас активно сливают, присоединяют к больницам и друг к другу, при этом узкие специалисты остаются только в головном учреждении, и добираться до них сложнее, а в филиалах остаются только участковые. Ходят слухи, что сливают почему-то институт травматологии и ортопедии с педиатрическим институтом в один федеральный медицинский исследовательский центр. Трудно представить, кто мог бы возглавить такое гибридное существо. Зарплата обычного врача в стационаре — около 10-15 тысяч рублей, 20 пациентов ежедневно — кто туда пойдет? Примерно столько же в районе. У нас в сосудистом центре зарплаты выше обычной терапии, поэтому я человек от политической борьбы далекий, предпочитаю тихо работать на своем месте и на нем остаться. Для этого надо постараться не подвести начальство непосредственное, с которым работаю в одной команде, и не засветиться перед начальством более высоким. Мне дорого мое место, мое отделение, коллеги, наши традиции. За 15 лет я пережила три переименования больницы, три реорганизации, трех главных врачей, множество мелких и не очень изменений. Пациенты идут и идут потоком все эти годы, не позволяя разогнуться и опомниться. Интенсивность работы за это время многократно возросла, но повысилась и моя квалификация. Мои опыт и знания стоят дорого. Выгодно ли государству сократить меня и отправить в поликлинику? Или переучить на востребованного амбулаторного гинеколога? Кстати, для этого надо не просто поучиться "на курсах" гинекологов, а сначала пройти год интернатуры по гинекологии, потом специализацию, что для взрослого семейного человека материально невыгодно, а для государства — нерентабельно. Становиться в 40 или 50 лет молодым специалистом — абсурд. Нет, себя я на другом месте не вижу. Возможно, если бы вот это мое рабочее благополучие было поставлено под угрозу, я бы вышла на улицу с плакатом. Но Нижний Новгород — город маленький. Все медицинские ставки и рабочие места у нас известны, особо при увольнении и сокращении не разбежишься. В этом особенность провинции — все небольшое, камерное, все друг друга знают, все на глазах. Профсоюз есть, конечно, но как он меня защищает, я не чувствую. Он тоже "на глазах". Весомых общественных врачебных организаций я не знаю. "Настоящих буйных мало" у нас, мы пока смотрим на Ижевск, на Уфу, на Москву. Взвешиваем — стоит ли.
Хорошо, давайте стиснем зубы, забудем о личных драмах и переживем сокращение. Представим себе небольшую больницу, которая имеет только терапевтические койки и лечит на них в основном пенсионеров, к тому же часть из них на ночь отправляется домой. Неэффективно! Для пациентов же в этой больнице содержатся огромные плюсы — там дают таблетки бесплатно, там бесплатно обследуют (рентген, УЗИ, лаборатория, осмотры специалистов) и делают это без особой очереди. Врач наблюдает каждый день, корректирует лечение, беседует, общается. Уберем больницу, закроем. Больные не исчезнут вместе с ней, их должна обеспечить помощью поликлиника — сможет ли? С лекарствами неразбериха. Времени на разговор нет. Очередь перед кабинетом, очередь перед лабораторией, запись на обследование на месяцы вперед, элементарнейшую ЭКГ невозможно провести в день обращения. Очередь в дневной стационар, который есть не везде. На скорой сокращают врачей, оставляя только фельдшерские бригады, квалификация которых далека от иностранных парамедиков, их так не учили. "03" не умолкает, сокращения уже прошли, но времени и средств на обучение еще нет. Одинокие инвалиды и пенсионеры вообще не всегда могут дойти до поликлиники, до аптеки, до диагностического центра, даже до телефона. Они адекватной помощи не получают. Здравоохранение — это многослойный комплекс. Убираем один слой, оседают и рушатся другие. Закроют стационары — поликлиника не справится, а как ей справиться, если недостаточно социальных служб, которые помогут на дому, если пенсии не хватает, чтобы купить лекарства. Бесплатно их можно получить только инвалидам, и не всегда сразу. Оформить инвалидность становится все труднее...
Все уже давно решено без нас, никакие митинги и демонстрации не помогут скорректировать бюджет. А отчисления на медицину, и так позорно маленькие среди европейских стран, все меньше и меньше. В этом и заключается оптимизация системы здравоохранения. Причина — в снижении финансирования, необходимости подогнать запросы под вынужденные обстоятельства. А нам, как всегда, пытаются доказать, что так будет лучше, что это "реформа".