Как будто в 2016-м кто-то повернул невидимый тумблер на max: полемика в обществе стала злой, жесткой, грубой. Враги все те же, но их обличители явно занервничали
Прежде пароксизмы в поисках врагов случались в основном на "русских маршах". Теперь повсеместно. Примета времени?
Фото: Елена Горбачева, Коммерсантъ / купить фото
Споры даже внутри одного и того же лагеря поднялись до градуса скандалов. Рядовое заслушивание министра образования в Думе прошло с криками о "полном разгроме образования" и "дебилизации учащихся". Самым мягким было — "полная утрата доверия". Хоть выводи министра с Охотного Ряда в кандалах. А например, недавняя встреча в парламенте авторов странного закона о саморегулируемых организациях с теми, кого они собираются регулировать,— звезд эстрады, прошла, как свидетельствует "МК", с обвинениями в "жестоком безразличии" и сравнении подопечных закона с "крепостными животными". Если добавить сюда трясущиеся руки докладчика, когда-то боевитого депутата Железняка, то и эта картина выйдет не из веселых.
Так бывает, когда один в толпе психанет и все будто слетают с катушек. Первым почему-то ударился в панику Рамзан Кадыров.
Никто не может вспомнить, на что он обиделся. Может, просто накипело, а может, разволновался из-за того, что Следственный комитет считает убийцами Бориса Немцова чеченских бойцов — настоящих, по мнению лидера республики, патриотов. Одним словом, Кадырова прорвало и в телеобращении, и в "Известиях", и в Instagram. Тут и "кучка гнусных либералов", и "шакалы", и "гнилая лексика", и, конечно, "враги народа"... (Занятно, что лидер одного из наиболее пострадавших от Сталина народов взял на вооружение его определение идеологических противников.)
Кремль на кадыровский патриотический приступ отреагировал без вдохновения, мол, что бы Рамзан ни говорил, а переживает за Родину. Этими же днями вся страна увидела по телевизору, как в Грозном закрепили успех: по зову руководства и в его поддержку на митинг вышли десятки тысяч людей. На хорошо изготовленных плакатах врагов уже назвали поименно: кого-то "Америки дружком", кого-то "вшивым предателем", а про журналиста Венедиктова просто написали, мол, хватит его кормить. Как будто плакат обращался к жене главреда "Эха" или шеф-повару столовой на Новом Арбате, 11, где радиостанция квартирует. Никто в Грозном не подумал, что "Эхо Москвы" — компания не государственная и, в отличие от Чечни, налогоплательщик ее не кормит.
Когда же в аудитории наметилось непонимание порыва Рамзана Ахматовича, движение его души и мысли решили закрепить в провластных СМИ и даже флешмобом в интернете. Интересно, что вместе с литературно-художественной попсой (Басковым, Прилепиным, Верником и другими) на защиту встали и известные политики.
Не уверен, что за всем этим был какой-то план, идея. Возможно, просто нервозность, отрицательный заряд, который нужно было выплеснуть. И понятно, на кого. В целом враг — это продвинутые горожане, а конкретно — все те же "гайдарочубайсы". Что касается лексики, то тут, возможно, прав философ Александр Рубцов: язык политики у нас истощается, в нем все меньше недискредитированных слов.
Но градус обличения (назовем его "уровень шакалов") уже нельзя было потерять. Занятно, кто не выдержал первым. Три с половиной года назад за желание поехать в Москву подраться с запротестовавшими горожанами начальник цеха "Уралвагонзавода" Игорь Холманских сделал головокружительный скачок в карьере, измеряющийся даже не карьерными ступенями, а этажами. В российской иерархии представитель президента в федеральном округе приравнивается к вице-премьеру. Все с интересом наблюдали за Холманских, все-таки после окончания советской власти назначения революционных матросов командующими эскадрой как-то не практиковалось. Но Холманских будто лег на дно — никакой информации в федеральных СМИ все годы работы постпредом по Уралу. И вот снова вроде бы повод защитить власть, на которую никто не нападал. И постпреда прорвало: от оппозиции нужно избавляться (как?! — В.Л.), ее следует "просто выпороть".
Предполагает ли такой градус обличения, не скажу критики, хоть какую-то дискуссию? Конечно, нет. Что оспаривать? То, что ты не "шакал"? Когда один из журналов обратился за ответом на обличения к музыканту Макаревичу, тот сказал: "Да пошли они в задницу. Что я теперь должен делать? Меня это не интересует — в мире есть вещи поинтереснее". В общем, каковы обличения, таков и ответ. Вот и вся дискуссия.
"Не только власть, но и загнанная в резервацию демократическая оппозиция демонстрирует низкую способность договариваться,— пишет в "Ведомостях" аналитик Марат Атнашев.— Устойчивое предпочтение силового подхода проявляется во внутренней и внешней политике, в бизнесе и даже в быту. В России ценят силу и лояльность больше способности договариваться".
Когда в начале 2000-х в обмен на рост доходов, на личное благосостояние охотно променяли некоторые политические и гражданские права, никто же не предполагал, что не просто способности договариваться, но даже просто понимать друг друга будут утрачены буквально через десятилетие. Что основная масса населения в ответ на откровенную телепропаганду будет лишь счастливо кивать: да, да и мы так думаем. А в результате оказалось, что страна безгласная, что доверие между группами нужно искать заново, если, конечно, не хочешь, чтобы зонами откровенности, как при СССР, стали лишь курилки и кухни. Но совсем непонятно, кто тот, кто будет заново учить говорить, спорить, искать аргументы? В этих условиях даже смешно обсуждать любимую сейчас у интеллектуалов тему "модернизации элит"...
Неужели кто-то действительно думает, что причастность к великой державе и событиям вокруг Крыма не предполагает ни дискуссию, ни оппозицию? Не от того ли возникает общественная неврастения, что на тяготы кризиса наложилась ситуация, когда есть лишь два официальных полюса — лояльность и предательство, а между ними ничего, пустота.