Готовясь к «году модерна», Вена не забывает и старых мастеров. Отпустившая в Москву своих Климта и Шиле Альбертина у себя дома открыла сезон выставкой, посвященной Питеру Брейгелю Старшему. Великий фламандец представлен на ней исключительно как рисовальщик. Рассказывает Алексей Мокроусов.
Фото: Алексей Мокроусов, Коммерсантъ
Питер Брейгель умер в 1569 году. Сегодня никто не знает точно, сколько лет он прожил. Веками история искусства не отличалась педантизмом; биографии крупнейших художников — за вычетом особенно колоритных подробностей и анекдотов, реальных и присочиненных — ее заботили мало. Впрочем, до ХХ века Брейгеля мало кто почитал за великого, а творчество его детей, Питера Брейгеля Младшего по прозвищу Адский и Яна Брейгеля Старшего по прозвищу Бархатный, ценилось не меньше отцовского. В противовес им Брейгеля Старшего прозвали Мужицким — из-за количества в его наследии сцен из крестьянской жизни. Они и правда впечатляют, эти картины народных праздников и гуляний, работы в поле и ярмарок; крестьянская жизнь далека от чинной идиллии, зато полна деталей, для рассмотрения которых в венской Альбертине полезно захватить с собой лупу (но можно купить ее вместе с билетом). На выставке «Брейгель. Рисунок мира» немало крестьянских сюжетов, много и других — от горных пейзажей до гротеска в духе Иеронима Босха. Брейгель почитал старшего коллегу, награвировал много досок по его рисункам и создал немало вариаций на его темы, его самого называли «новым Босхом», хотя разница принципиальна: у первого ад только в инобытии, у второго — в повседневности. Во многом благодаря брейгелевским гравюрам европейцы не забыли искусство Босха. Позднее будут гравировать самого Брейгеля, сохранив в гравюрах его исчезнувшие рисунки.
Работы Босха тоже показывают на выставке — в числе 80 рисунков и гравюр есть произведения брейгелевских современников, от Мартина Шонгауэра и Альбрехта Дюрера до Ганса Бальдунга Грина и Альбрехта Альтдорфера. Среди участников выставки — коллекции королевы Великобритании, Лувр и Ватикан, оксфордский Ashmolean Museum, Национальная галерея в Праге. Главным же героем восьми залов и объемного каталога стала сама Альбертина, показывающая десять своих рисунков Брейгеля и обладающая практически полным собранием его гравюр — вся сотня сюжетов хранится в ее запасниках. Многие листы отреставрировали к выставке, некоторые впервые предстали перед публикой. В итоге получилась энциклопедия не только Брейгеля, но и мира глазами человека XVI века. Этот мир совсем не строен, пейзажи — единственное, что напоминает здесь о гармонии. Повсюду царит шутовство, оборачивающееся уродством, благие принципы вывернуты наизнанку, подписи ко многим гравюрам напоминают о тотальном несовершенстве окружающего, будь то процесс образования («Осел в школе» — это не о зоологии, но о качестве преподавателей) или трансформация религиозной жизни (в «Вере» в переполненной церкви, внимающей жаркому проповеднику, теряется одинокая фигура Христа).
В несовершенном универсуме нет места добродушию, любовь оборачивается расчетом, а неравный брак выглядит типичным проявлением эмоциональной жизни, подчиняющейся обстоятельствам, а не страсти. Выбор между ограничением фантазии и воображением как осознанной необходимостью — одна из важнейших тем Брейгеля. Выставка завершается знаменитым рисунком «Художник и покупатель», где за спиной работающего живописца поклонник судорожно сжимает кошелек. В этом листе сходятся многие линии, связывающие прошлое, настоящее и будущее, творчество и заказчика, напоминающие, как странно живет художественный рынок, как много случайного в судьбе искусства, каждый день складывающейся в новый, все более замысловатый пазл.