Глава Палестинской администрации Махмуд Аббас выступит сегодня на ежемесячном заседании Совбеза ООН по ситуации на Ближнем Востоке. Здесь он впервые столкнется с американскими дипломатами после признания президентом США Дональдом Трампом Иерусалима столицей Израиля. По словам Махмуда Аббаса, США больше не являются посредником в ближневосточном урегулировании. Реально ли исключить Вашингтон из мирного процесса, чего хочет палестинский лидер от ООН и какую роль в подготовке его речи сыграли недавние переговоры в Москве, рассказал корреспонденту “Ъ” Марианне Беленькой советник Махмуда Аббаса по внешнеполитическим вопросам и международным отношениям Набиль Шаат.
Сопредседатель Российско-Палестинского комитета по Ближнему Востоку Шаат Набиль
Фото: Александр Миридонов, Коммерсантъ
— О чем планирует говорить президент Аббас в Нью-Йорке?
— Он детально объяснит, почему для Палестины неприемлемы заявления президента Трампа, и подтвердит наши обязательства относительно мирного урегулирования. Он повторит нашу позицию, которая отвергает насилие и любые столкновения, и в очередной раз выразит готовность к переговорам, итогом которых должен стать мир и два государства с двумя столицами в одном городе — Восточный Иерусалим для Палестины и Западный — для Израиля.
— За неделю до своего выступления в Совбезе ООН Махмуд Аббас посетил Москву и встретился с президентом России Владимиром Путиным. О чем говорили два лидера? Использует ли господин Аббас что-то из итогов этого визита в своей нью-йоркской речи?
— Разговор двух президентов был как обычно очень откровенным и конструктивным. И то, что обсуждалось в Москве, придало уверенности нам в нашей позиции перед заседанием Совбеза ООН. Абу Мазен (партийный псевдоним Махмуда Аббаса.— “Ъ”) поставил президента Путина в известность о состоянии наших дел с Дональдом Трампом, о его шагах, которые стали для нас символом окончания роли США в качестве единственного посредника в мирном урегулировании. Мы требуем создать новый международный механизм, где США будут одним из многих участников — наравне с другими.
Мы обсуждали наши идеи не только в Москве. Я и президент Аббас провели переговоры с разными мировыми лидерами — в Японии, Китае, Южной Корее, ЮАР, встречались с главами МИДов европейских стран в Брюсселе, к нам приезжал премьер-министр Индии.
Дело не только в политике Трампа. Мы больше не живем в мире, где доминируют США. Россия стала великой державой в экономической, политической и военных сферах. Китай — экономический гигант. Нельзя говорить про Ближний Восток без Европы. Важную роль играют Япония, Индия, ЮАР, Бразилия. Мир изменился, и нужно менять формат переговоров.
— Были ли достигнуты какие-либо конкретные договоренности по итогам переговоров президентов Путина и Аббаса?
— Это была дискуссия. Россия подтвердила свое стремление продолжать поддерживать права палестинцев на основе принципа сосуществования двух государств. Она выразила готовность войти в состав новой многосторонней структуры, создать которую мы предлагаем. Это очень важно. Два президента обсудили разные формулы и разные форматы. Мы лоббируем проведение новой конференции по ближневосточному урегулированию в Москве по примеру той, что была в Аннаполисе в 2007 году, или в 1991 году в Мадриде.
— А Россия согласна?
— Да. Также она готова обсуждать и другой формат переговоров, наподобие механизма «5+1», который использовался для переговоров с Ираном по ядерной проблеме.
— Кто будет в вашем случае «+1»?
— Это для Ирана был «+1». Для нас это может быть «+3» или «+4». Помимо постоянных членов Совбеза ООН, в новом переговорном формате может участвовать кто-то из арабских стран, Япония, Индия, ЮАР, Бразилия. Оставим решение о формуле для больших держав, пусть договариваются об этом между собой. Абу Мазен в ходе переговоров с президентом Путиным предложил смешанную формулу. Сначала созвать большую конференцию, в ходе которой будет создан рабочий комитет, потом на основе его решений можно снова созвать конференцию. Мы считаем, что в формировании нового механизма урегулирования должны сыграть свою роль ООН, Совет Безопасности. Проведение конференции также должно быть поддержано ООН.
— В начале переговоров с палестинской делегацией президент Путин передал господину Аббасу «наилучшие пожелания» от Дональда Трампа, с которым за несколько минут до этого он говорил по телефону. Что еще содержалось в послании из Вашингтона?
— Ничего, кроме того, что сообщил президент Путин. На самом деле он хотел услышать от нас, почему мы отказываемся от посредничества Трампа в мирном процессе. И президент Аббас ответил очень подробно. Он рассказал, что за последний год встречался с Трампом четыре раза. Мы были готовы сделать шаги навстречу США. Но Трамп предложил Иерусалим в качестве подарка для премьера Израиля Биньямина Нетаньяху и перестал говорить о проблеме палестинских беженцев, не критиковал строительство еврейских поселений. Он оказался не способен играть роль честного посредника.
— Не удивилась ли палестинская делегация, что президент Путин начал переговоры с пожеланий от Дональда Трампа? Как вы это восприняли?
— Я уверен, что президент Путин рассказал о своей беседе с Трампом, чтобы внести ясность. Он как бы говорил нам: мы согласны с вами, что США не должны быть единственным посредником, но это не значит, что мы хотим прийти вместо США и исключать их. И мы с ним согласны. Два месяца назад я встречался в Москве с главой МИД России Сергеем Лавровым. Он спросил меня: «Вы хотите исключить США из переговорного процесса?» Я ответил: «Нет, мы не хотим, чтобы США исключали вас». Они исключили всех, решили, что сами должны устанавливать мир на Ближнем Востоке, но при этом все время склонялись в сторону Израиля.
— Может ли Россия стать посредником, мостом для сближения позиций между США и Палестиной?
— Мы хотим, чтобы Россия была мостом со всем миром, не только с США. Россия всегда была партнером и другом, всегда хотела решать проблемы Ближнего Востока. Мы видим и признаем ее роль в Сирии и потери, которые она несет, чтобы спасти Сирию от гражданской войны и от раскола. Ценим ту ответственность, которую она берет на себя. Но мы не хотим строить мост с США, мы хотим новый формат переговоров, в котором США будут одним из участников, а не основным игроком.
— Еще до заявления президента Трампа по Иерусалиму в СМИ были утечки, что США предлагают палестинской администрации некий компромиссный план…
— Принцип двух государств — это для нас уже компромисс компромиссов. Мы хотели единое демократическое государство, в котором бы жили вместе евреи и арабы, христиане, иудеи и мусульмане. Израиль не хочет. В итоге мы приняли идею о создании двух государств несмотря на то, что сегодня Западный берег и Газа — территория более чем в два раза меньше той, что была отведена нам 181-й резолюцией Совбеза ООН 1947 года о разделе Палестины на два государства. Мы приняли «Соглашения Осло», которые были подписаны в 1993 году, хотя там шла речь только о переходном периоде и не обсуждались ни вопрос о возвращении беженцев, ни статус Иерусалима, ни судьба поселений. Это все должно было быть решено в рамках окончательных соглашений. Мы шли на компромисс за компромиссом, пока стало некуда отступать. Поэтому Абу Мазен решил прекратить переговоры с Трампом. Не может быть компромисса больше, чем «Осло».
— Президент Аббас заявил, что «Соглашения Осло» мертвы.
— Израильтяне их не выполнили. Они действуют так, как им удобно. Мы до сих пор остаемся государством под оккупацией.
— Президент Трамп говорил, что примет любое решение палестинцев и израильтян — не обязательно на основе принципа двух государств. Реально ли сегодня вернуться к идее сосуществования в рамках одного государства?
— Для нас это возможно при условии, что это не будет государство апартеида. Еще в 1969 году я писал статьи о возможности для евреев и арабов жить в одном государстве. Я объяснял палестинцам, какие страдания пережили евреи во время Холокоста, говорил, что два наших народа, которые прошли через боль и страх, могут жить в одном демократическом государстве. Я сравнивал Палестину с ребенком из легенды о царе Соломоне, которого делили две матери. Говорил, что если мы «настоящая мать» для нашей родины, нужно принять идею сосуществования в едином государстве. Но потом мы пошли на компромисс, согласившись на создание двух государств.
— Вы лично готовы принять идею о едином государстве, но согласится ли с вами большинство палестинцев?
— Палестинский народ готов принять оба варианта. Или независимое палестинское государство, которое живет в мире с Израилем, или единое демократическое государство, где все граждане равны перед законом, есть свобода жить и работать, где угодно. Например, для палестинцев — в Хайфе и Иерусалиме, для евреев — в Газе и Туль-Кареме.
— Если в ближайшее время не будет подвижек в мирном процессе, возможна ли новая интифада?
— Интифада может быть разной. Интифада камней, как в 1987 году, вооруженная интифада, как в 2000-м, или интифада принципов, как было этим летом в Иерусалиме, когда мы протестовали против ограничений на вход на Храмовую гору. Мы отстояли наши убеждения без насилия, люди вышли и молились на улицах Иерусалима. Мы не хотим интифады, в ходе которой палестинцы и израильтяне будут убивать друг друга. Это дорого обойдется обеим сторонам. Мы поддерживаем мирную интифаду — забастовки, демонстрации, статьи — чтобы мир услышал, чего хочет палестинский народ.
— Но мы продолжаем получать новости о терактах...
— Причина в израильтянах. Они продолжают конфискацию нашей земли, не останавливают поселенцев и солдат, которые ведут себя агрессивно, в том числе по отношениям к нашим детям. Невозможно контролировать всех, кто хочет умереть ради своих принципов, ради родины. Но мы хотим остановить насилие, дать понять нашим людям, что есть надежда остановить оккупацию. Ты не обязательно должен умереть ради родины, ты должен жить ради родины. Надежда способствует мирному процессу, а отчаяние приводит к насилию.