дело Холодова
Военная коллегия Верховного суда России отменила вчера оправдательный приговор шестерым обвиняемым в убийстве корреспондента газеты "Московский комсомолец" Дмитрия Холодова. Коллегия из трех генералов признала, что генерал-майор Владимир Сердюков из Московского окружного военного суда не дал оценку доказательствам, изобличающим подсудимых, в том числе покаянному заявлению экс-начальника разведки ВДВ полковника Павла Поповских на имя генпрокурора.
Этого решения военной коллегии Верховного суда ждала вчера вся Генпрокуратура, впервые направившая в суд столь громкое дело о заказном политическом убийстве и усмотревшая в первоначальном оправдательном приговоре окружного военного суда "круговую поруку" высокопоставленных армейских офицеров. Приговор этот был удивительным: судья Сердюков указал, что он полностью верит всему, что говорили на суде обвиняемые. В частности, он верит заявлению полковника Поповских о том, что признательные показания он давал в болезненном состоянии, так как ему надо было добиться, чтобы следователи отпустили его в госпиталь для операции на щитовидной железе. А ведь на допросах он был с адвокатом, которому, как и следователям, не сказал тогда о своем болезненном состоянии ни слова. А заявление Павла Грачева о том, что Дмитрий Холодов его "внутренний враг", было расценено судьей как "ироничное", сделанное на том основании, что "некоторые публикации Холодова не соответствовали действительности" (после этих слов мать убитого журналиста Зоя Александровна сказала, что приговор вынесен не подсудимым, а ее сыну).
Генерал Сердюков забраковал показания на суде офицера ЦОС ФСБ Владимира Мурашкина. Он поставлял информацию для Дмитрия Холодова и во время встречи с ним 14 октября 1994 года (за три дня до его убийства) видел молодого человека, долгое время шедшего за ними. По мнению офицера ФСБ, это была явная слежка. Чекист Мурашкин опознал этого человека в подсудимом Константине Барковском (тот ранее утверждал, что следил за корреспондентом "МК" по поручению полковника Поповских и даже, уже не будучи военнослужащим, получил от него документ прикрытия). Однако господин Сердюков свидетелю Мурашкину не поверил, так как "на следствии он давал противоречивые показания о приметах запомнившегося ему гражданина". И вообще, заключил судья, "бесспорно установлено, что Павел Поповских не организовывал наружное наблюдение за Дмитрием Холодовым и не пытался поставить его работу под свой контроль".
Следующим забракованным свидетелем оказался ефрейтор ВДВ Александр Маркелов, который не побоялся подтвердить на суде, что его коллеги причастны к убийству журналиста. Судья оценил показания десантника Маркелова как "непоследовательные, неубедительные, надуманные, нелогичные, неконкретные, данные из-за материальной заинтересованности". Зато последовательными и логичными господин Сердюков счел показания подсудимых об их невиновности. К примеру, обвиняемые в убийстве полковник Павел Поповских и замкомандира спецотряда спецназа ВДВ Константин Мирзаянц только на суде вспомнили о своем алиби: что в день убийства, 17 октября 1994 года, они были в подмосковном Королеве, в школе, где готовили визит Павла Грачева. До этого следствие бесчисленное множество раз спрашивало их, где они были в тот день, но они говорили, что не помнят. Вспомнили, читая материалы дела. И судья в приговоре особо отметил: их объяснения убедительны.
Приговор обжаловали как Генпрокуратура, так и родители Дмитрия Холодова, больше года ездившие на судебный процесс и пришедшие в результате к твердому убеждению, что на скамье подсудимых сидят убийцы их сына. Зоя и Юрий Холодовы написали вместе с жалобой письмо президенту Владимиру Путину. В нем говорится: "Поверяя вам всю нашу боль, просим вас обратиться к председателю Верховного суда РФ с поручением взять под личный контроль кассационное рассмотрение дела об убийстве нашего сына".
Ни президент, ни его администрация на письмо не ответили. Брал ли глава Верховного суда Вячеслав Лебедев это дело на контроль, также неизвестно. Но следует отметить, что председательствующий на кассационном рассмотрении генерал-лейтенант Юрий Пахомчук создал просто идеальные условия для участников процесса. Так, гособвинитель Генпрокуратуры Ирина Алешина выступала целый час, адвокаты подсудимых опровергали ее речь шесть часов, и никого судья ни разу не перебил, никому не помешал говорить, сколько тот хочет и что хочет.
Определение военной коллегии готовилось сутки. Верховный суд счел, что оправдательный приговор "не может считаться обоснованным и законным", так как суд первой инстанции не оценил всех собранных следствием доказательств, в том числе не учел показания ряда свидетелей, а также первоначальные показания обвиняемого в организации убийства бывшего начальника разведки ВДВ Павла Поповских и его заявления на имя генпрокурора. Поэтому, признал суд, необходимо провести процесс заново и при этом ограничить обвиняемых в свободе передвижения, взяв с них подписку о невыезде.
Адвокат Лариса Мове, защищающая Константина Барковского, прокомментировала это решение в присущем ей стиле: "Посмотрите на нашу Фемиду, стоящую на входе в Верховный суд: она сняла повязку! Правда, весы у нее есть: может, она ждет, чего и сколько туда положат..."
Адвокат Лариса Мове сказала, что не исключено проведение процесса с участием присяжных. Только, видимо, выбирать их будут опять из военных, как народных заседателей на первом процессе. Те за полтора года слушания дела так ни разу и не решились подать голос. Ъ продолжит следить за этим делом.
ЕКАТЕРИНА Ъ-ЗАПОДИНСКАЯ