2018 год был крайне насыщен дискуссиями о музыке, но фокусировались они почти исключительно на новоявленных героях, раскрученных во «ВКонтакте» и YouTube. И если вы привыкли воспринимать музыку какими-то другими способами, то в 2019 году откровений ждать не приходится.
Фото: Сергей Михеев, Коммерсантъ / купить фото
Самое начало года ознаменовалось двумя громкими дискуссиями на тему музыки. Сначала общественность коллективно — и с явно меньшим успехом, чем рассчитывали создатели программы,— силилась расшифровать послание пародийного телешоу «Голубой Ургант». В нем артисты, которых принято считать «новой кровью» отечественной музыки, не слишком талантливо изображали участников «голубых огоньков», что на протяжении десятилетий выдают каждую новогоднюю ночь федеральные каналы.
Другим поводом для споров стала заметка редактора ресурса «Медуза» Александра Горбачева «Эпоха Земфиры и "Мумий Тролля" закончилась. Теперь все иначе». В ней журналист возвестил о смене поколений и закате музыкантов, чей пик славы пришелся на конец 1990-х — начало 2000-х. Статья задела многих, включая саму певицу, чье имя было вынесено в заголовок. Земфира Рамазанова на своей странице во «ВКонтакте» упрекнула журналиста в том, что он и его коллеги долгое время искусственно создавали героев, нередко — на пустом месте. Но главный ее тезис состоял в том, что в русской музыке на данный момент в принципе нет ничего «стоящего», ничего, что она могла бы полюбить. А полюбить (если следовать логике ее нередких в 2018 году онлайн-высказываний) можно то, в чем есть не только юношеская дерзость и свойственная нашему времени постирония, но и хорошо организованный звук, и исполнительское мастерство. Все, что практически сброшено с корабля современности.
В данном случае Земфира выступает не в качестве музыканта-эксперта, а в роли рядового слушателя, принадлежащего к иной возрастной группе, нежели те, кто потребляет и выводит в топы музыку сменяющих друг друга «фрешменов». «Стоящее» — это то, чего не хватает не только Земфире, это то, чего не хватает обычным взрослым людям, неравнодушным к музыкальному продукту как таковому. Тем, для кого музыка не только фон.
«Ломание копий в интернетах про то, новая ли Земфира — Гречка или нет — всё это понятно. Но всё это разговор о музыке нового поколения для нового же поколения. Типа как будто люди 30+ и вовсе исчезли». Это реплика, которую автор этих строк нашел на Facebook-странице одного из своих друзей-сверстников — Юрия Рябушко. Логика поста состоит в том, что много новой музыки — это очень хорошо, и чем больше — тем лучше. Но люди «30+» при этом никуда не исчезли. Более того, люди «40+» тоже не исчезли. И это немаленькая аудитория. Я тоже принял активное участие в обсуждениях «Голубого Урганта», статьи Александра Горбачева, а ранее — в «ломании копий» вокруг Гречки и Монеточки. И в какой-то момент почувствовал себя лишним на этой арене.
При всей самобытности новых звезд они обращаются явно не ко мне. Так стоит ли нервничать?
Есть старшее поколение рокеров, о которых давно не хочется спорить. Есть очень хорошие группы Therr Maitz, Tesla Boy и Pompeya, но они поют по-английски, то есть обращаются тоже не совсем ко мне. Еще есть российская поп-музыка, этот фантастический мир, в котором решают, кто в этом году двинет на «Евровидение» — Киркоров или Лазарев. Сама же Земфира за минувший год выпустила одну песню — на стихи Иосифа Бродского. Да, не стоит забывать, что 30–40-летние — это люди, уже переслушавшие всю любимую западную музыку в исполнении авторов. Это люди, избалованные качеством. А его в 2018 году из всех русскоязычных артистов давали, пожалуй, только Дельфин и «Би-2» — люди, одинаково тщательно работающие как над записями, так и над концертными программами.
В 2018 году мне довелось тесно общаться с организаторами музыкального фестиваля Live Fest, ориентированного прежде всего на новую российскую музыку. С хип-хопом все было в порядке. С новыми поп-артистами — вроде бы тоже. Но отбор живых групп стал проблемой. Список тех, кто давал бы качество, не был бы субкультурной вещью и не эксплуатировал бы ностальгию по «золотой эре», не так велик. Есть Дельфин, «Сплин» и «Би-2», есть латыши Brainstorm и грузины Mgzavrebi. Дальше, для 30–40-летних, как говорит мой FB-друг, «страшная яма». До 2014 года спасал «Океан Ельзи», но теперь он — «запрещенка».
Как так вышло, что в 2010-е не появилась новая плеяда стоящих музыкантов, поющих по-русски? Кто виноват в том, что не выросли стадионные артисты, способные за полгода до концерта продавать целиком наши замечательные новые стадионы, как это делают Эд Ширан или Rammstein? Почему за всех отдувается «Ленинград»? Может быть, виноваты телеканалы и радиостанции, а может, те же журналисты, которым нравилось на манер зарубежных коллег регулярно короновать нового героя, забывая о тех, кого приручили неделю назад.
Впрочем, есть и другая точка зрения. Она состоит в том, что сорокалетние в принципе всегда слушают либо музыку своего детства, либо музыку своих детей. Как пишут в интернете, живите теперь с этим.