Отросло, но не без потерь

Восстановление ВВП до уровня 2014 года сопровождалось изменением его структуры, причем, предположительно, неоптимальным, предполагает группа авторов ВШЭ в очередном бюллетене Центра развития. Драйверами роста в экономике, способными поддерживать рост и далее, за последние пять лет были добыча, транспорт и госуправление. Рост в обработке, считающийся высоким, ниже оптимального, наибольший отрицательный вклад в рост обеспечила сокращающаяся торговля.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Новые данные Росстата и Минэкономики о динамике квартального ВВП (см. «Сегодняшнее число») не подтверждают предположение о «технической» рецессии в экономике РФ в 2019 году — формально рецессия предполагает сокращение ВВП в течение двух кварталов подряд в измерении к предыдущему кварталу со снятой сезонностью, при этом годовые темпы экономического роста в каждом квартале могут оставаться положительными. Между тем в очередном выпуске бюллетеня Центра развития ВШЭ Валерий Миронов, Людмила Коновалова и Алексей Кузнецов опубликовали выдержки из работы, анализирующей структурные изменения в ВВП РФ с 2014 года.

Работа предполагает выявление секторов—драйверов роста производительности, рост в которых не связан с факторами труда и капитала.

Полученные предположения сопоставлены с данными Росстата о секторальной структуре ВВП в первом квартале 2019 года и аналогичными данными по первому полугодию 2019 года. Это довольно удачный момент для сопоставления, на начало второго квартала 2019 года размер ВВП примерно на 2% выше уровня 2014 года (внутри пятилетнего периода фиксировались и истинные, и технические рецессии), и при сопоставимых размерах экономики рационально выявлять отрасли, в которых рост выпуска поддерживался технологическими инновациями, обучением и изменением масштаба производства (авторы основывались на модифицированных положениях теории роста Николаса Калдора).

В течение пятилетия, согласно расчетам ЦР ВШЭ, абсолютными лидерами по приросту квартального (первый квартал 2019 года к первому кварталу 2014 года) выпуска были сектора «бытовых услуг», административной деятельности, финансов, добычи и сельского хозяйства (госуправление в этом списке — шестое, далее следуют в порядке убывания транспорт, с сильным отставанием — обработка, образование и здравоохранение). Лидеры сокращения в этом измерении — utilities, включая водоснабжение, и торговля. Более других сокращались сектора информации и связи, деятельности домохозяйств и профессиональной деятельности (включая науку). Строительство и электроэнергетика с 2014 по 2019 год с точки зрения вклада в ВВП фактически отработали «в ноль». С учетом разного веса секторов в самом ВВП драйверами роста с начала 2014 года признаются добыча, госуправление и транспорт — это вклад в ВВП на уровне 2,7 процентного пункта (п. п.), обработка и финансы вместе внесли в него 1 п. п. Отрицательный вклад торговли составил минус 1,6 п. п., вклад остальных секторов околонулевой.

При сопоставлении с выявленными авторами по данным базы WIOD SEA версии 2016 года секторами, обеспечивавшими развитие разных групп стран с 2000 года, авторы приходят к выводу о том, что фактически изменения 2014–2019 годов «лишь частично» можно оценить как благоприятные для роста производительности труда для всей экономики. В частности, констатируют в ЦР ВШЭ, рост обработки является относительно медленным, падение вклада торговли в ВВП (отчасти связанное с сокращением доходов населения, отчасти с развитием интернет-торговли) — чистый минус. Из расчетов также следует недостаточно высокий в сравнении с сопоставимыми экономиками рост в финансах и агросекторе. Кроме того, отмечается как негативный фактор сокращение или по крайней мере стагнация выпуска в «высокотехнологичном» секторе. Обычно слабым местом расчетов, основанных на положениях теории Калдора, считается сложность оценки производительности в секторах науки, образования и здравоохранения. Впрочем, авторы констатируют: эти сектора в РФ с 2014 года в списке секторов—генераторов роста не присутствуют.

Дмитрий Бутрин