Событием Берлинского кинофестиваля стала международная премьера неконкурсного фильма «Пиноккио». Андрей Плахов поговорил с его создателями — лауреатом Каннского фестиваля режиссером Маттео Гарроне и обладателем «Оскара» актером Роберто Бениньи.
Режиссер Маттео Гарроне (слева) и актер Роберто Бениньи
Фото: Michele Tantussi, Reuters
Режиссер Маттео Гарроне (слева) и актер Роберто Бениньи
Фото: Michele Tantussi, Reuters
— Какие отношения были у вас с Пинноккио до того, как вы взялись за этот проект?
Маттео Гарроне: Когда мне было шесть лет, я прочел книгу Карло Коллоди — одну из самых прекрасных на свете. И Пиноккио стал для меня моделью мощного художественного образа, к которому надо стремиться.
Роберто Бениньи: А я сам просто вылитый Пиноккио! Не помню, когда впервые прочел книжку. Но еще в раннем детстве мать звала меня с улицы: «Пиноккетто!»
Ведь наш герой родился в Тоскане, километрах в двадцати от того места где я жил. Я всегда хотел обнять, расцеловать этого деревянного мальчика.
В 2002-м я сделал фильм о нем и сам его сыграл, но к тому времени я вырос слишком большим для этой роли. Меня не очень поняли. Сейчас я играю Джепетто, отца Пиноккио — и вспоминаю своего отца, как он переживал за меня. В этой книге ты можешь всю жизнь открывать новые и новые смыслы — как в настоящей классике.
— Некоторые находят ваш фильм слишком мрачным, учитывая детскую часть его аудитории. Например, сцену, где Пиноккио висит подвешенный на дереве…
М.Г.: Слишком мрачным? Висит на дереве? Да дети прекрасно, не хуже нас знают, что в мире существуют жестокие вещи, что рядом живет зло, и несущих его драконов надо уничтожать.
Эта сказка — одновременно наша сегодняшняя реальность.
Детям надо учиться жить в ней и не принимать неверных решений: на примере Пиноккио они учатся избегать их, потому что будут плохие последствия.
Р.Б.: Да, в фильме есть определенная мрачность, но конец у него светлый. Мы изучали первые иллюстрации книги, сделанные Энрико Маццанти, который работал вместе с Коллоди — как нынче художники и писатели вместе работают над комиксами. И там, в первом издании книги, есть эти иконические образы — в том числе и Пиноккио, висящий на дереве.
— В чем все же современность вашего прочтения книги?
М.Г.: Мы не старались ее осовременить. Я шел прямым путем, но всегда помнил о том, что аудитория будет наполовину взрослой, наполовину детской. Мы проводили много тестов и почувствовали положительную реакцию, доверие детей. А после показов они забрасывали нас рисунками на тему Пиноккио. Это было так трогательно! Но по поводу вашего вопроса. Книга Коллоди затрагивает все сферы итальянского общества — семью, образование, медицину, суд.
Вот герой идет в тюрьму и видит, как другой оттуда выходит, хоть он и виновен. Амнистия. Но нашего героя оставляют в неволе — как раз потому, что он невиновен и, стало быть, не подлежит амнистии.
Разве этот абсурд не выглядит современно, сегодня тоже наказывают невинных, а виновные остаются безнаказанными, особенно если они богаты.
Р.Б.: Важно было показать детям, что мы все вышли из бедности. Италия была бедной страной, и люди должны были бороться за существование. История способна научить многому, особенно детей. И мы представили, что мы сами все еще дети и все еще учимся.
— Ваш фильм имеет редкий для европейского кино высокий бюджет. Вы оправдали его?
М.Г: У нас работали художники, в фильме были сложнейшие сцены, где около 120 детей участвовали в массовке и были как бы предоставлены сами себе. Мы должны были изобразить, что они дерутся, и в то же время — чтобы сильные не изувечили слабых. Это — большая ответственность. Но итог оправдал усилия. Картина вышла в прокат под Рождество, и ее смотрела вся Италия — в возрасте от семи-восьми до 85 лет.
— Какими детскими фильмами вы вдохновлялись и вдохновляетесь?
М.Г.: Я — фанат «Пиксара». А в детстве моим любимым фильмом был «Робин Гуд» Диснея.
Р.Б.: А моим — «Белоснежка».