«Деньги есть — проектов нет» — довольно частое резюме наших неформальных разговоров об инвестициях, участвуют ли в них члены правительства или представители деловых кругов. В официальных речах этот тезис высказывается редко — чиновники и бизнес склонны демонстрировать позитив и наличие триллионного пула инициатив, которые могут и вот-вот будут реализованы. Чтение же документов дает основания полагать, что правда где-то посередине: проектов нет, они могут появиться, но мешает и что-то еще.
Фото: Анатолий Жданов, Коммерсантъ
Фото: Анатолий Жданов, Коммерсантъ
Одна из свежих иллюстраций — опубликованные 20 августа предложения Минэкономики о внесении изменений в механизм «фабрики проектного финансирования». Речь идет о способе привлечения ВЭБ.РФ заемных средств под госгарантии для нужд инвестпроектов, которые прошли фильтр госкорпорации и признаны перспективными. Финансируются они в пропорции 80/20, где 20% — собственные средства инициатора, остальное — заемные средства, синдицированные через транши.
Поправки Минэкономики в постановление правительства от 15 февраля 2018 года №158 направлены на «расширение круга заемщиков и кредиторов», они дают набсовету ВЭБа право принимать решение по проектам со сроком окупаемости уже до 30 лет (было 20 лет), а также снижают одно из базовых требований «фабрики» к доле собственных средств инвестора: она может составлять уже «не менее 10% полной стоимости», если проект признан имеющим «общегосударственное, стратегическое или приоритетное значение для экономики РФ». Также Минэкономики готово разрешить ВЭБу объединять несколько «не дотягивающих» до минимального порога в 3 млрд руб. проектов в один — что как раз подтверждает тезис о наличии денег и отсутствии проектов.
Впрочем, это не первый шаг в направлении снятия ограничений для проектов «фабрики»: год назад (см. “Ъ” от 20 июня 2019 года) еще правительство Дмитрия Медведева расширило приемлемые сферы проектов и сняло ряд ограничений — тогда, правда, временно, до 2021 года. Ничего более постоянного, чем временное, не появилось. Исследование же самого ВЭБ.РФ уже 2020 года (см. “Ъ” от 10 марта) констатирует, что, несмотря на все смягчения, пул инвесторов, которые «все же проявляют интерес к российскому инфраструктурному рынку», мог бы направлять в него до 2 трлн руб. в год. Но «их интерес остается нереализованным в силу недостаточной прозрачности инфраструктурного рынка и отсутствия эффективных инструментов оценки для принятия решений».
Возможно, впрочем, что причина в другом — встречном (по направлению к смягчению инвестклимата) процессе, деталями которого выглядят отравления оппозиционеров или игнорирование политических протестов,— и люди, готовые вкладывать деньги в российскую экономику, на деле не уверены в том, какая активность в итоге возьмет верх.