|
Увольнение с одним неизвестным |
 |
Не ждали
Несомненно, отставка кабинета Михаила Касьянова, случившаяся за три недели до президентских выборов, как бы рьяно ни объясняли политологи и отставленные министры верность и своевременность принятого решения,— безусловное ЧП в российских властных структурах. Конечно, можно считать, что Владимир Путин, ставя подпись на указе об отставке правительства, ожидал резкого всплеска интереса населения к предстоящим выборам. Однако если электоральный смысл отставки до конца неясен даже маститым кремлеведам, не нарисовавшим в первые часы после нее ни одной внятной картины происходящего, то непонятно, почему президент страны должен ожидать от простого избирателя большего умения разгадывать его ребусы.
Искусственность конструкции "я хочу пойти на выборы с новым премьером" разбивается о простое соображение: Виктор Христенко, и. о. премьера, мог бы получить временное или постоянное кадровое повышение, скажем, за неделю до выборов, и Госдуме не пришлось бы утверждать (или не утверждать) кандидатуру нового премьер-министра дважды. Вряд ли президент не понимал, что избиратель явно не получит удовольствия от того, что "Единая Россия" накануне выборов славит мудрость президента, представившего на утверждение кандидатуру господина Христенко, Кудрина или Иванова — неважно, которого из них.
Отставка премьера — явно аварийное решение, принимавшееся на ходу. Истинные его причины неизвестны, однако стоит предположить, что Михаил Касьянов попросту отказался ставить свою подпись под той или иной предвыборной инициативой администрации президента или ее патрона. По крайней мере, эта версия объясняет странные обстоятельства объявления отставки. Рядовые члены правительства, обыкновенно извещаемые о происходящем чуть раньше, чем рядовые обыватели, узнавали о своей отставке от журналистов. Весьма разозленный вид Владимира Путина перед телекамерами "Первого канала" также много чего стоил. Наконец, фраза президента о том, что решение обусловлено "желанием еще раз обозначить свою позицию, каким будет курс развития страны после 14 марта", позволяет говорить о том, что существовали те, кто эту позицию пытался замолчать или даже ей противодействовать.
Оценка "в целом удовлетворительно", данная президентом правительству Касьянова, на деле крайне негативна. Ни один премьер в истории России не удостаивался при своей отставке от президентов России ничего, кроме выражения благодарности за проделанную работу. Не будем гадать, на чем именно за три недели до выборов не сошлись премьер и президент: конструкция "многоходовки", участниками которой в конце февраля были многие высокопоставленные лица в Кремле и за его пределами, неважна. Главный вопрос в нынешней кремлевской политике — взаимоотношения власти и бизнеса, а точнее, бизнес-конфликт внутри власти, не прекращающийся с момента избрания Владимира Путина на первый срок и не поддавшийся терапии "политики сдержек и противовесов".
Отставка Михаила Касьянова, которая, заметим, случилась после отставки главы администрации президента Александра Волошина и почти по такому же сценарию (показательно, что в том же ключе решался и вопрос об отставке замглавы администрации президента Игоря Шувалова, и красноречивы сами по себе слухи начала прошлой недели об отставке его коллеги Владислава Суркова, которого якобы просто не пустили на работу), говорит о том, что этот конфликт перешел из хронического в острый.
 |
| Публично оценив работу правительства Михаила Касьянова на "удовлетворительно", президент на самом деле поставил ему "неуд" |
Критиковать практику государственного управления от Михаила Касьянова — занятие благодарное и легкое. То, что во всем мире именуется коррупцией и с чем в своих выступлениях в последние месяцы призывал бороться Владимир Путин, процветало в кабинете Касьянова настолько буйным цветом, что превратилось из локального злокачественного новообразования в государственном организме в новообразование системообразующее и всеобъемлющее. Именно при Михаиле Касьянове из Минэкономразвития доходили слухи о том, что глава министерства Герман Греф на коллегии в середине 2003 года обещал отрывать голову всем чиновникам, требующим "отката" по проектам, одобряемым министерством, в размере выше 10%.
Именно при Михаиле Касьянове в светских салонах Москвы и Питера обсуждали, кто из поклонников таланта балерины Анастасии Волочковой в правительстве оплатил ей очередной акт творческого самовыражения в форме фестиваля балетного танца. И наконец, именно в этом правительстве возник слух о покупке неким гражданином за вполне приемлемую сумму поста вице-премьера.
Слухи, разумеется, остаются слухами. Тем не менее, даже поделенные на десять, эти слухи достоверно характеризуют ситуацию, сложившуюся в кабинете министров накануне его отставки 24 февраля. Однако считать Михаила Касьянова ответственным за сложившуюся ситуацию не стоит. Напротив, деятельность премьер-министра всецело была направлена на придание хоть какого-то смысла глобальной пораженности правительства вирусом стяжательства. И даже сделать его хоть в какой-то степени полезным для страны.
Напомним, первая президентская кампания Владимира Путина, которая, по сути, происходила уже после его избрания на пост президента, началась не с личной мести Владимиру Гусинскому и НТВ за "антигосударственную" поддержку Евгения Примакова на выборах, а с кампании по "равноудалению олигархов", в ходе которой в политической эмиграции оказался создатель "феномена Путина" Борис Березовский. Цели и задачи этой кампании Владимир Путин обозначил тогда примерно так же, как цели и задачи нынешней антиолигархической кампании,— предотвращение сращивания крупного бизнеса и административного аппарата. Михаил Касьянов, не имевший прямого участия в бизнес-структурах и прямых обязательств перед крупным бизнесом, выглядел лучшим компромиссом между идеалистами от реформ и силовиками-разведчиками. Ровно посередине, да и заглазное прозвище Касьянова в глазах знающих людей характеризовало нового премьера как человека исключительной честности. "Два процента" — размер взятки, которую посчитал бы для себя оскорбительной даже замглавы районной администрации.
Систематизированный бизнес
"Системный" — ключевое слово, появившееся в Белом доме с момента избрания Владимира Путина на пост главы государства. Предпринимательский дух, посеянный десятью годами то вялых, то энергичных экономических реформ и трансформированный правительством Виктора Черномырдина в успех "политики управления финансовыми потоками", никаких ограничений признавать не желал. "Равноудаление" весьма быстро, еще в 2000 году, обернулось разделением бизнеса на "системный" и "внесистемный".
 |
| Виктор Христенко стал и. о. премьера потому, что являет собою символ "системности" в президентском понимании |
Разумеется, крупный бизнес немедленно возжелал стать "системным". У кого-то это получилось легко, как у акционеров "Сибнефти" и Альфа-банка. Кому-то, как, например, Олегу Дерипаске или Владимиру Потанину, до сих пор приходится демонстрировать свою "системность" пиар-акциями и финансированием разнообразных программ администрации президента. Кому-то из "малых" пришлось финансировать реконструкцию Константиновского дворца в Санкт-Петербурге. Но в целом на начало 2003 года все, кроме уж наиболее "антисистемных", свое место в структуре власти нашли.
Однако жизнь не стоит на месте. Правительство, превратившееся в оперативный инструмент управления практически слившегося с государством "системного" бизнеса, не могло не поддаться искушению порулить в меру сил образовавшейся системой. И когда противоречия внутри этого конгломерата начали нарастать, его надстройка — кабинет министров — начала разрушаться с той же скоростью.
В России последних двух лет не было крупного бизнес-конфликта, в котором не принимали бы участия федеральные министерства. То, что Михаилу Касьянову удавалось заставлять ООО "Правительство Российской Федерации" выжимать из его сотрудников какие-либо результаты, хотя бы формально не завязанные на их основной вид деятельности, а именно лоббизм, можно объяснить лишь его менеджерским талантом. Из громкого конфликта в лесной отрасли и скандалов вокруг гидроэлектростанций Сибири появились проекты Лесного и Водного кодексов, из войны вокруг Государственного таможенного комитета — поправки в Таможенный кодекс, из постоянной грызни губернаторов регионов и мэров региональных столиц — бюджетные нововведения и часть налоговой реформы. Неважно, какую корысть чиновники правительства себе в том находили: в конце концов, у всех перед глазами был пример МЧС России, эволюционировавшего из системы частных "спасательных" бизнесов, приближенных к государству, в полноценное министерство-АО во главе с лидером правящей партии "Единая Россия" Сергеем Шойгу.
 |
| У Алексея Кудрина ровно такие же шансы возглавить правительство, как у Германа Грефа или Бориса Грызлова |
Но долго так продолжаться не могло. Слово "коррупция", забытое было в первые годы XXI века в Белом доме, все чаще применялось конкурентами внутри правительства в бизнес-конфликтах, пока наконец не вылилось в дело ЮКОСа. Именно это дело и стало кульминацией противоречий в правительстве Касьянова и привело его к отставке.
Итог незаконченного спора
Неудивительно, что в условиях, когда правительство разрывается между двумя сторонами своей деятельности — защитой бизнеса и госуправлением, всякий крупный конфликт во власти или вокруг нее имеет тень в виде идеологического спора. В главном конфликте правления Владимира Путина тень была настолько развесиста, что постепенно начала заменять предмет спора. В тень поверили, как в реальность.
Прежде всего это касается знаменитого спора о темпах экономического роста. Напомним, позиция Михаила Касьянова заключалась в том, что темпы роста — следствие качества экономических реформ в стране, основывающихся на развитии частного предпринимательства. Позиция его оппонентов — параметры экономического роста могут корректироваться в благих целях непосредственным вмешательством государства в экономическое устройство страны. В крайне многогранной дискуссии об экономическом росте глава ЮКОСа Михаил Ходорковский выбрал вариант, при котором "системный" бизнес начинает самостоятельно определять, в какую сторону будет двигаться его союз с властью.
На другой стороне этой дискуссии — те, кто считает, что направление движения выбирают участвующие в бизнесе со стороны государства. Есть и другие грани — например, спор о том, могут ли в России существовать частные нефтепроводы, должно ли государство координировать развитие нефтегазодобычи в Восточной Сибири, возможно ли финансирование олигархами политических партий и кандидатов в президенты.
Михаил Касьянов с момента ареста Михаила Ходорковского высказывал сомнения в том, что его оппоненты честнее, бескорыстнее и больше любят Россию, нежели представители ЮКОСа. Поэтому он потерял возможность одновременно быть внутри власти и оставаться над схваткой. И фигура его временного преемника Виктора Христенко в этом отношении очень показательна. Новый и. о. премьера — бизнесмен (человек, возглавляющий долгое время межведомственную комиссию по доступу к экспортным трубопроводам, таковым не быть не может) и госчиновник, символ "системности" и друг всякого "системного" бизнеса, не отдающий предпочтения ни одному из крупных предпринимателей.
Сможет ли Виктор Христенко на посту премьера продолжить то, что делал Михаил Касьянов? Скорее всего, это невозможно. Как показали события последнего года, продолжающееся вечно слияние власти и бизнеса на равноправных условиях в России противоестественно. Если бы компромисс был возможен, Михаил Ходорковский не сидел бы в "Матросской Тишине", а Михаил Касьянов остался бы в кресле премьера.
ДМИТРИЙ БУТРИН
|