«Царь и должен вести себя по-царски, а я вот не умею»

В июле 1991 года Госкомстат подводит неутешительные экономические итоги первого полугодия. По всему выходит, что дальнейшего падения можно избежать, только если Михаил Горбачев по итогам встречи G7 в Лондоне получит пусть не кредиты, но хотя бы обещание предоставить их в ближайшее время. Однако G7 требует от президента СССР ясного плана эконмической реформы и определенности с будущим Союза — а раз на момент саммита нет ни того, ни другого, то нет и денег. Тем временем Борис Ельцин вступает в должность президента России и упраздняет первичные парторганизации в российских структурах управления: КПСС, в сущности, выходит из игры. Конец месяца кажется оптимистичным: 31 июля Горбачев и Буш договариваются в Москве о сокращении ядерных арсеналов. Еще важнее то, что 23 июля наконец парафирован договор о Союзе Суверенных Государств: его подписание намечено на 20 августа — еще никто не знает, что происходить в этот день будет нечто совершенно иное.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Предыдущая фотография

Следующая фотография

1 / 3

Инаугурация первого президента РСФСР Бориса Ельцина в Кремлевском дворце

Фото: Коммерсантъ / Павел Кассин

Фото: Александр Чумичев и Валентин Соболев/ТАСС

Фото: Сергей Петрухин / Фотоархив журнала «Огонёк» / Коммерсантъ

Первые советские безработные

17 июля 1991 года Госкомстат СССР подвел неутешительные итоги первого полугодия 1991 года и представил свой прогноз на второе.

Спад в базовых отраслях экономики продолжается, несмотря ни на специальный режим, введенный президентским указом на волне весенней забастовочной волны, ни на смену подчинения предприятий с союзного на республиканское. Экспорт продолжает снижаться, из-за этого возникает дефицит валюты, а он автоматически ведет к падению импорта — примерно на 50% по сравнению с аналогичным периодом 1990 года. От импорта зависит дефицит в розничной сети, который приводит, в частности, к катастрофическому росту объема «лишних денег» на руках у граждан: только во втором квартале — на 25 млрд руб.

Снижается инвестиционная активность, останавливается сдача и ввод новых промышленных объектов: из 331 объекта союзного значения, запланированного к вводу в течение года, за первые шесть месяцев сдано три, и только один вышел на проектную мощность. Происходит это в том числе в связи с двух-, а иногда и трехкратным ростом цен на стройматериалы: чтобы компенсировать его и обеспечить продолжение кипучей работы строек развитого социализма, необходимы дополнительно более 20 млрд руб., но взять их решительно неоткуда.

Горбачевские эксперты рассчитывают на инвестиционную помощь Запада, о которой советский президент вроде бы может договориться во время встречи G7 в Лондоне — но «семерка» не может непосредственно принять решение о выделении средств, и даже для того, чтобы начать обсуждать план масштабной экономической помощи, необходимо представить лидерам стран советский план выхода из кризиса — а его по-прежнему нет. Госкомстат прогнозирует дальнейший рост неудовлетворенного спроса на 135 млрд руб.— это почти 60% по сравнению с началом года.

Дефицит бюджетов всех уровней может составить 400 млрд руб., а внутренний госдолг может превысить 1 трлн руб. Советские аналитики говорят о беспрецедентном ухудшении экономической конъюнктуры.

С 1 июля 1991 года в СССР открываются биржи труда и начинает официально фиксироваться безработица. Это вступает в силу постановление Верховного совета СССР, принятое еще 15 января. Оно вводит в действие основы законодательства Союза ССР в части социальных гарантий при потере работы. С 1 февраля формируется государственный фонд содействия занятости — это отчисления предприятий в размере 1% средств на оплату труда и бюджетные дотации. Союзные дотации должны начать поступать в фонд не раньше 1 января 1992 года. Пособия по безработице за счет средств фонда исчисляются исходя из размеров зарплаты по последнему месту работы за исключением премий и единовременных вознаграждений при условии работы в течение как минимум 36 недель в последние 12 месяцев.

«Главное — это смена форм собственности!»

1 июля союзный парламент принимает закон «Об основных началах разгосударствления и приватизации предприятий». Из него следует, что приобретать госсобственность имеют право трудовые коллективы, советские и иностранные граждане и юридические лица. Разгосударствление и приватизация могут осуществляться в форме создания арендного или коллективного предприятия, акционерного общества, кооператива, выкупа арендованного имущества, покупки предприятия по конкурсу или на аукционе. Трудовой коллектив имеет преимущественное право на выкуп предприятия, но не может воспрепятствовать его приватизации. Если трудовой коллектив выкупать предприятие отказывается, преимущественное право переходит к советским гражданам. Управлять процессом должен фонд государственного имущества, действия которого можно обжаловать в суде или арбитраже.

Уже 3 июля российские законодатели принимают законы РСФСР «О приватизации государственных и муниципальных предприятий», «Об именных приватизационных счетах и вкладах», а заодно «Положение о Российском фонде федерального имущества». По российским законам покупателями предприятий могут быть юридические лица и граждане РСФСР, других союзных республик и иностранных государств, но не могут быть юридические лица, в уставном капитале которых доля государства, советов, общественных организаций и фондов превышает 25%.

Чем запомнился июнь 1991 года

Решения о приватизации предприятий на основе заявки принимают территориальные органы Госкомимущества. Начальная цена приватизируемого предприятия определяется исходя из его предполагаемой доходности либо на основе оценки возможной выручки от распродажи его активов. Цена на аукционе или по конкурсу не может быть снижена в ходе торгов более чем на 30% начальной цены. Работники предприятия получают 30-процентную скидку на акции.

Союзный и республиканский законы допускают безвозмездный характер приватизации. Российский закон предполагает, что всем гражданам, независимо от возраста, будут открыты именные приватизационные счета, на которые ежегодно будет переводиться фиксированная сумма, которую можно будет использовать исключительно на приобретение акций приватизируемых предприятий.

Союзное правительство предполагает, что до конца следующего, 1992 года до 50% производственных фондов будет выведено из-под прямого государственного управления. Кабинет Валентина Павлова рассчитывает при этом на возмездную приватизацию, которая создала бы новые возможности для покрытия внутреннего долга и сокращения бюджетного дефицита.

Российский премьер Иван Силаев заявляет, что «главное — это смена форм собственности, а если при этом государство сможет еще и что-то заработать, то слава богу!»

Для союзного правительства это звучит, мягко говоря, тревожно, там рассчитывают, что приватизации будет предшествовать внятный и окончательный раздел союзной и республиканской собственности. Однако объем активов, которые после такого раздела сможет приватизировать союзный кабмин, по оценкам экспертов не превышает 700 млрд руб.

Какие идеи привели экономику СССР к краху

Скепсис союзного руководства в отношении безвозмездной приватизации объясняется еще и тем, что эта модель не находит понимания у потенциальных кредиторов на Западе, которые не очень стремятся финансировать советскую денационализацию. Российское правительство, со своей стороны, опасается, что из-за ограниченной инвестиционной активности главным покупателем республиканских предприятий может стать союзный кабмин, который не имеет денег, но имеет станок для их печатания, способный в этом случае еще больше разогнать инфляцию.

«Я сделаю все, чтобы не допустить скупки российской собственности другим государством, даже Советским Союзом!» — говорит российский вице-премьер Михаил Малей — и за дискуссией о приватизации возникает мотив идущего уже многие месяцы политического противостояния.

Тем временем российские предприниматели возражают против довода о их несостоятельности в качестве инвесторов: «Деньги есть!» — говорит глава Ассоциации деловых кругов России Геннадий Семигин.

Российский совет министров намерен сесть за разработку госпрограммы приватизации — плана действий на год и прогноза еще на два вперед. Программа должна быть готова к 1 сентября. Аналитики не без основания отмечают, что российский закон оставляет правительству максимальное поле для маневра — и оно, уже при участии Егора Гайдара, воспользуется этим в условиях, которые на глазах изменятся до неузнаваемости.

8 июля Верховный совет СССР принимает в первом чтении закон о банкротстве предприятий. Советский закон о предприятиях 1990 года уже предусматривал возможность банкротства, теперь же законодатели определяют процедуру ликвидации обанкротившегося предприятия, причем прежде всего в интересах его рыночных партнеров. Аналитики считают, что немедленно после принятия закона о банкротстве заявит около четверти всех существующих в СССР предприятий — в том числе разорившиеся колхозы и совхозы.

Наблюдатели в Брюсселе

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

1 июля 1991 года в Праге подписан протокол о полном прекращении действия Варшавского договора — документа, лежавшего в основе военного альянса Советского Союза и его восточноевропейских сателлитов. Общая численность вооруженных сил стран Организации Варшавского договора (ОВД) достигала к концу 1980-х годов почти 6,5 млн человек. 26 апреля 1985 года, накануне истечения тридцатилетнего срока действия договора, он был продлен на 20 лет, до 2005-го: никто не мог представить себе, как к 2005 году будет выглядеть мир, в котором сохранилось НАТО, а невзрачное здание московской штаб-квартиры ОВД, припрятанное между спортивными объектами ЦСКА, занимает штаб ОДКБ.

Чем запомнился май 1991 года

Также трудно было вообразить, что Болгария, Венгрия, Восточная Германия, Польша, Румыния, Чехословакия, а заодно Албания и три республики бывшей Советской Прибалтики сравнительно скоро окажутся в НАТО, а возможное вступление в альянс Грузии и Украины создаст одну из предпосылок двух вооруженных конфликтов на территории бывшего СССР. Все это пока в будущем, пока же СССР свертывает свое военное присутствие в Восточной Европе — к 1 июля завершился вывод советских войск из Венгрии.

Тем временем российская делегация впервые посетила штаб-квартиру НАТО в Брюсселе. Председатель комитета по безопасности российского Верховного совета Сергей Степашин и глава госкомитета совмина РСФСР по обороне генерал-полковник Константин Кобец неожиданно для самих себя договорились о предоставлении России статуса наблюдателя в консультативной Североатлантической ассамблее НАТО. Статус этот символический, но знаковой выглядит и готовность НАТО строить официальный диалог с Россией при еще живом Союзе: представителей альянса ожидаемо интересует процесс разделения полномочий между Союзом и Россией в области безопасности и статус российских предприятий ВПК, меняющих союзное подчинение на республиканское.

Уже второй день переговоров закончился неформальной встречей «за кружкой пива», что, по данным “Ъ”, вызвало «легкий переполох» в советском посольстве в Бельгии.

Под конец переговоров Сергей Степашин подарил генеральному секретарю НАТО Манфреду Вернеру командирские часы и картину с изображением здания ВС РСФСР на Краснопресненской набережной, за которым к тому времени уже закрепилось обиходное название «российский Белый дом».

«Простодушная жажда скипетра»

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

10 июля торжественной инаугурацией Бориса Ельцина в Кремлевском дворце съездов открывается внеочередной, V съезд народных депутатов РСФСР. У церемонии есть привкус публичного скандала. С короткой поздравительной речью к трибуне выходит президент СССР Михаил Горбачев: он напоминает, что «рядом с сильной и компетентной исполнительной властью должна быть сильная и компетентная законодательная власть». Борис Ельцин — уже официально президент — слушает его, стоя чуть в стороне, но когда Горбачев в конце протягивает ему руку, не делает шага навстречу, и советскому лидеру приходится самому пройти эти несколько метров.

Борис Ельцин дает понять, что он делает ставку не только на демократическую интеллигенцию — ее на инаугурации представляет Олег Басилашвили, но и на традицию, причем не советскую: Алексий II произносит речь, открывающую церемонию, в первом ряду приглашенных сидят священник, мулла и раввин. Борис Ельцин клятву исполнять обязанности главы государства, прижав правую руку к сердцу, а левую положив на Конституцию РСФСР, принятую в 1978 году и находящуюся теперь в режиме непрерывной редактуры. В инаугурационной речи Ельцин обещает привести Россию в мировое сообщество как «процветающее, демократическое, миролюбивое, правовое и суверенное государство», но на всякий случай предостерегает от завышенных ожиданий:

«Президент не бог, не новый монарх, не всемогущий чудотворец, он — гражданин». Тем не менее инаугурацию сопровождает фрагмент из оперы Михаила Глинки — «Славься, славься, наш русский царь».

Позднесоветский абсурд выражается в том числе в том, что контрамарки, полученные частью приглашенных на церемонию, представляют собой обыкновенные театральные билеты. На них проставлена дата — 18 июня 1989 года — и дисклеймер, гротескно подсвечивающий пафос политического события: «Дирекция оставляет за собой право замены одного артиста другим».

Благодаря чему в апреле 1991 года снизился накал между Борисом Ельциным и Михаилом Горбачевым

Помощник Горбачева Георгий Шахназаров напишет позже, что президент СССР отговорил своего российского коллегу от намерения сделать церемонию как можно более патетической — приносить присягу на Библии, сопровождать ее залпами 24 орудий и транслировать на огромный экран, установленный на Красной площади. «Какие амбиции… и простодушная жажда скипетра,— говорит Горбачев Георгию Шахназарову после ельцинского вступления в должность.— Как это совмещается с политическим чутьем, ума не приложу. Однако черт знает, может быть, именно в этом секрет, почему ему все прощается. Царь и должен вести себя по-царски. А я вот не умею».

По четным — председатель

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Пятый съезд тем временем должен избрать нового председателя российского Верховного совета — в связи с переходом Бориса Ельцина на другую работу. Неожиданно для многих сторонники Ельцина в российском парламенте оказываются неспособны согласовать кандидатуру, что приводит к патовой ситуации на съезде, а заодно к первым признакам разлада между формирующейся президентской администрацией — или, скорее, ближайшим окружением Бориса Ельцина — и политиками-демократами. К слову, администрация президента России ведет свою историю с 19 июля 1991 года. Первым ее руководителем становится 52-летний Юрий Петров, соратник Ельцина по Свердловску, его преемник на посту первого секретаря обкома. Петров пробудет главой АП до января 1993-го. Затем не смену ему придет Сергей Филатов (1993–1996), за ним — Николай Егоров (1996), Анатолий Чубайс (1996–1997), Валентин Юмашев (1997–1998), Николай Бордюжа (1998–1999), Александр Волошин (1999–2003). Дмитрий Медведев (2003–2005), Сергей Собянин (2005–2008), Сергей Нарышкин (2008–2011), Сергей Иванов (2011–2016) и Антон Вайно. Фамилии красноречивее любых других слов отражают политическую эволюцию АП: уже во второй половине 1990-х она станет едва ли не важнейшим центром управления в России. Но в июле 1991 года это по сути не более чем аппарат президента.

Что касается демократов, то у них, оказывается, не одна, а три кандидатуры на пост спикера: первый заместитель Ельцина в Верховном совете Руслан Хасбулатов, председатель комитета по законодательству Сергей Шахрай и председатель комитета по международным делам Владимир Лукин. Кроме них, о выдвижении заявляет зампред комитета по правам человека Николай Аржанников. Против них — просоветский консерватор, глава фракции «Россия» (74 депутата) Сергей Бабурин. Из-за раздробления демократов именно он получает большинство голосов при первом голосовании: 435. Для победы необходимы 530. Такой результат могли бы дать вместе голоса, поданные за демократических кандидатов: Руслан Хасбулатов получает 342, Сергей Шахрай 124, Владимир Лукин — 71, Николай Аржанников — четыре голоса. Во втором туре, в котором бьются Бабурин и Хасбулатов, первый получает 485, второй — 385 голосов.

Победа Бабурина, которого по опросу ВЦИОМа от 6 июня хотели бы видеть во главе Верховного совета 2,7% россиян, выглядит неприемлемой; съезд запускает процедуру заново.

Кандидатов снова пятеро: к Бабурину, Хасбулатову и Лукину добавляются бывший зампред Совета национальностей ВС СССР Дмитрий Волкогонов и председатель Леноблсовета Юрий Яров. Лукин и Волкогонов снимают свои кандидатуры в пользу Руслана Хасбулатова, Яров из гонки тоже выходит, но победа снова за Бабуриным: 462 голоса против 405. Это снова не отражает избирательских симпатий: по тому же опросу ВЦИОМа Руслану Хасбулатову симпатизируют 32,9% россиян.

К 16 июля число кандидатов вырастет до 14. Борис Ельцин дает парламентариям понять, что ему становится неудобно перед избирателями, и предлагает либо объявить перерыв в работе съезда, либо избрать Руслана Хасбулатова председателем, а Сергея Бабурина — первым замом. 17 июля депутаты, с легкой руки Руслана Хасбулатова, голосуют за перерыв (825 голосов в поддержку при 74 против), а сам он остается исполняющим обязанности спикера до осени. Заседания съезда возобновятся 28 октября.

«Тихо шагают твои патрули»

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Ситуация в обеих столицах в июле напоминает ситуацию на российском съезде: добившиеся победы на выборах в июне, мэры Гавриил Попов и Анатолий Собчак немедленно приходят к конфликту с городскими советами, в которых их позиции ослабляются за счет внутренних разногласий демократов.

1 июля президиум российского Верховного совета подверг критике проект Гавриила Попова о создании в Москве муниципальных округов и префектур: депутаты сочли, что мэр должен заниматься формированием исполнительной власти, а представительные органы останутся за Моссоветом. Скепсис Верховного совета объяснялся как тем, что еще не был готов российский закон о статусе Москвы, так и тем, что мнением Моссовета не хотел пренебрегать Борис Ельцин. Тем не менее мэрия решительно делит столицу вместо прежних привычных районов на десять административных округов с префектами во главе.

Полномочия префектов пока не определены, но вице-мэр Юрий Лужков показывает характер на встрече с сотрудниками Мосгорисполкома: «Исполнительная власть более не зависит ни от кого».

27 июля акционерное общество «Оргкомитет» проводит экспериментальный аукцион, на котором в качестве лотов выставляются десять лицензий на приглашение в Москву иногородних специалистов с предоставлением им временной или постоянной прописки. Принять участие в торгах могут юридические лица, зарегистрированные в Москве. По распоряжению Гавриила Попова и Юрия Лужкова прежнее бесплатное выделение лимита на приглашение в Москву иногородних специалистов предприятиям, министерствам и ведомствам полностью прекращается.

Ленинградский мэр Анатолий Собчак в этом время эмоционально спорит с депутатами Ленсовета об их будущем статусе и организации власти в городе. 8 июля он получает от президиума Верховного совета РСФСР карт-бланш на реформу системы управления. Вместо упраздненного им исполкома Собчак создает несколько новых комитетов и перераспределяет полномочия уже существующих. С 15 июля председатель комитета по внешнеэкономическим связям Владимир Путин работает без приставки «и. о.».

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Ожидания ленинградских предпринимателей и экономистов, связанные с возможным слиянием путинского комитета с комитетом по экономической реформе (им руководит Анатолий Чубайс) и главным управлением имуществ не оправдываются. Вместо этого комитет по экономической реформе преобразуется в комитет по управлению ленинградской зоной свободного предпринимательства, а Анатолий Чубайс переходит на позицию главного экономического советника мэра. Его дальнейшей карьере, как и карьере Владимира Путина, реорганизации не вредят.

Есть сферы, в которых принимаемые мэром решения не так эффективны: в начале июля Анатолий Собчак распоряжается с 15 числа начать дополнительное патрулирование ленинградских улиц и транспорта. Ленсовет видит в этом посягательство на свои полномочия и 12 июля отменяет распоряжение мэра. Однако выясняется, что патрули из офицеров и курсантов МВД и Министерства обороны вышли на улицы еще 6 июля в соответствии с ведомственными приказами. Всего патрулей 25, в каждом офицер и двое курсантов, они появляются в городе в 16:00 и завершают миссию в 23:00, и сводится она в основном к задержанию пьяниц и бомжей. Кому бы ни принадлежала идея, повлиять такими скромными силами на состояние уличной преступности власти не в силах, и уж тем более ничто не мешает злоумышленникам действовать после 23:00.

«Не знаю, добьется ли Горбачев успеха»

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

17 июля в Лондоне открылась долгожданная встреча G7, на которую был приглашен советский лидер. Михаил Горбачев отбывал в Лондон не без надежд. 1 июля у него прошла встреча со специальным представителем британского премьера Джона Мейджора Найджелом Уиксом, который практически открытым текстом предостерег советского лидера от завышенных ожиданий. 5 июля в резиденции Межигорье под Киевом Горбачев встречается с федеральным канцлером Германии: Гельмут Коль обязан президенту СССР объединением ФРГ, и он более чем кто-либо из лидеров G7 склонен войти в горбачевское положение. Но и он подчеркивает: экономическая помощь Союзу может быть оказана, если ее согласуют все страны «семерки», она будет зависеть от хода политических и экономических реформ, а также от урегулирования отношений между центром и республиками. На глазах у Коля разворачивается трагедия Югославии, и он, как и другие лидеры Запада, не горит желанием финансировать попытку сохранения централизма силой в еще одной стране, только огромной и обладающей ядерным оружием. Но Горбачев смотрит на вещи более оптимистично. 8 июля в Ново-Огарево он рассказал главам девяти республик, что намерен представить коллегам в Лондоне концепцию «органического вхождения СССР в мировое экономическое сообщество» — подразумевая, что мировое экономическое сообщество поможет этому процессу материально. 12 июля на пресс-конференции в Москве он на всякий случай отметил, что считает успехом уже сам факт своего приглашения в Лондон. Президент СССР старался не привлекать внимания к наметившемуся порочному кругу: его партнеры в Ново-Огарево были готовы демонстрировать свою единодушную готовность к компромиссу в надежде на лондонские достижения, тогда как партнеры в Лондоне ждали достижений в Ново-Огарево — или хотя бы некоторой определенности в вопросе о том, когда же будет подписан новый союзный договор.

От будущего договора зависело, сможет ли Михаила Горбачева легитимно представлять на переговорах о предоставлении экономической помощи единое советское государство.

Но возможно, более существенная проблема заключалась в том, что президент СССР так и не привез в Лондон внятной программы экономических реформ.

В портфеле Горбачева лежал документ, в основе которого была антикризисная программа кабинета Валентина Павлова, о которой российские экономисты, включая Григория Явлинского, отзывались, мягко говоря, скептически. Из проекта Явлинского были заимствованы пункты о привлечении иностранных инвестиций, но сам Явлинский от поездки в Лондон отказался.

Инвестиции были одним из ключевых пунктов, которые Михаил Горбачев хотел обсуждать в Лондоне, в том числе инвестиции в энергетический комплекс, транспортную систему, подготовку кадров для предприятий, сферу телекоммуникаций, сельское хозяйство и конверсию. При этом эксперты сходились во мнении, что до обсуждения инвестпроектов и масштабного кредитования дело не дойдет.

Так и произошло: вместо кредитов или обещаний их предоставить советский лидер получил приглашение на следующий саммит G7 в Мюнхене.

Кроме того, премьер Великобритании Джон Мейджор объявил план содействия СССР. Главным пунктом в нем было предложение о специальном ассоциированном статусе при МВФ и Всемирном банке. Кроме того, Советскому Союзу предложили техническую и консультационную помощь в разработке реформ со стороны МВФ, Всемирного банка, Организации экономического сотрудничества и развития и Европейского банка реконструкции и развития; техническую помощь в конверсии, модернизации нефтегазового комплекса и транспортной системы; и «двусторонние меры в области торговли» между СССР и G7. Президент Франции Франсуа Миттеран оценил встречу в Лондоне как начало возвращения Советского Союза в «общую мировую историю».

Предложения Франции, Германии и Италии вдвое или втрое увеличить допустимый объем кредитования советского правительства по линии ЕБРР, на тот момент равный участию СССР в уставном капитале банка и не превышавший $70 млн в течение трех лет, были заблокированы Соединенными Штатами и Японией. Горбачевская концепция экономических реформ не убедила их в том, что в СССР понимают, как функционирует рыночная экономика.

«Не знаю, добьется ли успеха Горбачев, но никто не имеет права полагать в случае его неудачи, что это произошло оттого, что мы ему не помогли»,— подвел итог встречи итальянский премьер Джулио Андреотти.

Зато 23 июля на переговорах в Бонне германская сторона заявляет о готовности заплатить компенсации советским гражданам — жертвам нацизма: узникам гетто и концлагерей, а также тем, кто бы угнан на работу на территорию рейха. Пострадавшие граждане Западной Европы и ряда других стран имели возможность получить такую компенсацию еще в 1950-х годах согласно Люксембургским соглашениям 1951 года. Размер компенсации составлял от 3 до 5 тысяч марок ФРГ на человека. Советский Союз в Люксембургских соглашениях не участвовал, из его пострадавших граждан деньги по ним в итоге могли получить только те, кто из СССР уехал — в том числе часть репатриированных евреев. Вопрос о компенсациях в СССР в 1991 году тоже ставят евреи: переговоры инициирует советская Конфедерация еврейских организаций и общин. Германская сторона не горит желанием платить много – правительство ФРГ и так передало Советскому Союзу около 50 млрд марок с момента объединения — но при курсе 15 рублей за марку любая выплата в валюте будет весьма кстати. Тем более, что советское правительство свои льготы распространяет далеко не на всех выживших узников лагерей и остарбайтеров, да и на тех, кому оно платит, средств не хватает.

19 июля из рейса Ленинград — Киль возвращается советский паром «Анна Каренина». Рейсы планируется сделать регулярными, паром уходит из Ленинграда в пятницу, приходит в Киль в понедельник, стоит в немецком порту два дня и отправляется назад. Стоимость места, в зависимости от класса каюты, от 1,5 до 5,5 тысяч руб., за легковую машину надо доплатить еще 600 рублей. Пока путешествие доступно только обладателям германских виз, так что на борту «Анны Карениной» ждут скорее немецких, чем советских туристов — но ведутся переговоры о безвизовом пребывании в портах прибытия.

Впрочем, на фоне рассеявшихся ожиданий немедленной помощи от G7 радость от запуска парома несколько омрачена, а переговоры о компенсациях жертвам нацизма и вовсе выглядят чуть ли не бестактностью.

После Лондона советский лидер почти не скрывает разочарования. 23 июля МВФ и МБРР получают официальное заявление СССР о принятии в эти организации на правах полноправного члена. Этот то ли жест отчаяния, то ли уверенности Горбачеву вдруг придали успех и долгожданная формальная определенность в Ново-Огарево: в этот день договор 9+1 наконец был парафирован рабочей группой, его публикация намечена на 15-е, а подписание на 20 августа.

«Это не то, что сейчас нужно»

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

20 июля Борис Ельцин издает указ о ликвидации первичных организаций любых партий в учреждениях и организациях государственного управления в РСФСР. По сути это означает конец КПСС, но партия еще дышит: 25 и 26 июля в Москве проходит последний пленум ЦК. Коммунисты сохраняют внешнюю невозмутимость: от эмоций, сопровождавших в апреле горбачевскую попытку отставки с поста генерального секретаря, будто бы не осталось и следа. ЦК намерен вынести новую — во многом социал-демократическую — партийную программу в партийных организациях (значительная их часть только что попала под ельцинский запрет) и объявляет о созыве осенью внеочередного, XXIX съезда партии. Даже указ Бориса Ельцина обсуждается — и осуждается — «без драматизма», по словам секретаря ЦК Петра Лучинского. Горбачевское осуждение более чем сдержанно: «Это не то, что сейчас нужно»,— говорит он об указе. Впрочем, невозмутимость Михаила Горбачева на пленуме может объясняться развитием событий в Ново-Огарево: только что парафирован договор об образовании Союза Суверенных Государств, его план близок к осуществлению, а партия, по-видимому, уже не играет в этом никакой роли.

Причина же относительного спокойствия его однопартийцев — в том, что они пока пытаются осознать параметры наметившегося раскола.

В ЦК, судя по результатам голосований на пленуме, примерно 15 ультраконсерваторов — они же в апреле голосовали за горбачевскую отставку. Это менее 5% состава ЦК.

Еще примерно 25%, или около 100 человек, тяготеют к Движению демократических реформ, о создании которого в начале июля объявили несколько реформаторов, включая Эдуарда Шеварднадзе, Александра Яковлева, Сергея Шаталина, Гавриила Попова, Анатолия Собчака, Николая Петракова и Александра Руцкого. Последний 22 июля сообщает о создании движения «Коммунисты за демократию»: российский вице-президент рассчитывает на поддержку 35–45% коммунистов в РСФСР. Еще примерно 230 членов ЦК (около 70% списочного состава) — это партия статус-кво: они ориентируются на председателя Верховного совета Анатолия Лукьянова и заместителя генсека ЦК Владимира Ивашко, дорожат своим статусом, не хотят им рисковать и склонны пока наблюдать за развитием событий.

«На нас и раньше нападали, и очень часто, но никогда не убивали»

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

18 июля в здании Верховного совета РСФСР на Краснопресненской набережной президент Борис Ельцин встречается с председателем парламента Литвы (он формально все еще называется Верховным советом) Витаутасом Ландсбергисом, чтобы окончательно согласовать текст межгосударственного политического договора, подписание которого намечено на 29 июля. Первая же статья договора содержит взаимное бессрочное признание суверенитета Литвы и России. В договоре есть и «нулевой вариант»: в отличие от Эстонии и Латвии Литва гарантирует гражданство и все имущественные права всем проживающим на ее территории на момент подписания договора — в том числе русским, полякам и представителям других меньшинств. Исключение составляют участники январских событий в Вильнюсе. Ельцин и Ландсбергис договариваются о сохранении «сложившихся экономических связей»:

«Нельзя, чтобы шесть республик, пока не участвующих в подготовке союзного договора, оказались вне рамок союзного рынка»,— говорит российский президент.

Горбачев как президент СССР публично пока только выражал готовность к переговорам о выходе Прибалтики из состава Союза и приветствовать это взаимное признание не может. С другой стороны, ни Литвы, ни Латвии с Эстонией нет в его формуле 9+1, а Россия аналогичные договоры с Латвией и Эстонией подписала в январе — и сейчас это даже помогает убедить партнеров на Западе, что никаких планов по удержанию республик силой у Москвы нет.

Почти сразу после подписания российско-литовского договора, в ночь с 30 на 31 июля 1991 года, у серого вагончика, который занимал литовский таможенный пост Мядининкай у белорусской границы, притормозил УАЗ. Из него выскочили четверо мужчин в камуфляже без опознавательных знаков и с автоматами. Они приказали всем, находившимся в помещении лечь лицом в пол, а затем в течение нескольких секунд выстрелили каждому из них в затылок. Чудом выжил лишь 28-летний таможенник Томас Шярнас, оставшийся инвалидом. Кроме него на посту находились еще три таможенника, два сотрудника дорожной полиции и два бойца отряда быстрого реагирования департамента полиции Литвы. Все они погибли.

Литовское правительство установило памятные знаки на месте гибели таможенников и предприняло расследование, для которого ключевыми стали показания выжившего Томаса Шярнаса: «На нас и раньше нападали, и очень часто, но никогда не убивали»,— сказал он, припомнив майские налеты на таможенные посты. Один из автоматов, из которых велась стрельба на таможенном пункте Мядининкай в ночь с 30 на 31 июля, был найден на базе рижского ОМОНа. Следствие пришло к выводу, что в составе группы убийц были сотрудники этого подразделения Александр Рыжов, Андрей Лактионов, Константин Никулин и их командир Чеслав Млынник. Перед литовским судом предстал лишь Константин Никулин; он утверждал, что ни он, ни трое его коллег не были причастны к убийству на посту Мядининкай, а совершили его некие неизвестные в военной форме, которые якобы базировались в расположении ОМОНа в Вильнюсе. Суд господин Никулин не убедил и был приговорен к пожизненному заключению. Остальные обвиняемые к этому моменту находились в России, которая отказалась выдать их или хотя бы допросить. В 2006 году все трое были заочно осуждены в Литве к пожизненному заключению.

К этому моменту Александр Рыжов отбывал пятнадцатилетний срок в России за организацию преступного сообщества. Чеслав Млынник после вывода Рижского ОМОНа в Россию в сентябре 1991 короткое время командовал подразделением в Тюмени, затем участвовал на абхазской стороне в грузино-абхазском конфликте и в московских событиях октября 1993 года на стороне Верховного совета. В январе 1994 года его арестовали за незаконное хранение и ношение оружия и подделку документов, судили в октябре, но приговорили к сроку, равному уже отбытому, и отпустили из зала суда. В 1995 и 1999 годах он безуспешно баллотировался в Государственную думу, а в 2000 году был произведен в полковники.

Договор со многими переменными

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

31 июля Джордж Буш и Михаил Горбачев подписали в Москве Договор о сокращении стратегических наступательных вооружений, известный как СНВ-1. Стороны обязались сократить свои ядерные арсеналы примерно на треть, таким образом, чтобы у каждого из потенциальных противников осталось по 6 тыс. единиц ядерного оружия. Договор устанавливал лимиты на количество боезарядов и средств их доставки, на забрасываемый вес баллистических ракет (не более 3,6 тонны), запрещал разработку и производство ракет наземного и морского базирования более чем с десятью боеголовками, крылатых ракет более чем с двумя боеголовками, ракет класса воздух—земля и средств скоростного перезаряжения пусковых установок.

Стороны договорились об обоюдном контроле средств доставки, включая наземные пусковые установки, ракеты подводных лодок и стратегические бомбардировщики: их общее число у каждой из сторон не должно было превышать 1600 единиц, а предельное количество ядерных зарядов — 6000. Участники договора обязывались также не развертывать более 880 крылатых ракет морского базирования с дальностью более 600 км.

Договор был заключен сроком на 15 лет с возможностью продления еще на пять. Об исполнении требований СНВ-1 Россия и Соединенные Штаты заявят в декабре 2001 года. На тот момент у РФ было 1136 носителей и 5518 боезарядов против 2500 носителей и 10 271 боезаряда в момент подписания СНВ-1. У США число носителей сократилось с 2246 до 1237, а число зарядов — с 10 563 до 5948.

В декабре 1991 года, когда распад СССР уже станет фактом, республики, на территории которых размещались советские стратегические вооружения,— Россия, Украина, Белоруссия и Казахстан — подпишут Соглашение о совместных мерах в отношении ядерного оружия. Исходя из этого документа все ядерные арсеналы должны были быть незамедлительно перемещены на российскую территорию. Эта задача, при всей ее громоздкости, была выполнена к весне 1992 года, и 23 мая 1992 года четыре республики бывшего СССР и Соединенные Штаты подписали в Лиссабоне соответствующий дополнительный протокол к СНВ-1.

Сложности с ратификацией СНВ-1 и Лиссабонского протокола возникли только на Украине. В первый раз Верховная рада ратифицировала его в 1993 году с оговорками, которые не устроили Москву и Вашингтон, поскольку не исключали ядерного статуса Украины; Киев, кроме того, требовал материальной компенсации в размере $2,8 млрд за отказ от ядерного оружия. По факту Украина получила примерно пятую часть этой суммы в виде помощи по международной программе совместного уменьшения угрозы Нанна—Лугара (около $500 млн) и в виде поставок российского ядерного топлива для украинских АЭС в соответствии с российско-американским межправительственным соглашением о переработке ядерных материалов (около $160 млн).

Иван Сухов