 |
ФОТО: AP  |
Сейчас, в 2004 году, кажется, что словосочетание "Страсбургский суд" появилось в головах граждан России одновременно со словами "Ельцин", "демократическая платформа КПСС" и "приватизация". Мечта о высшем суде, в котором можно встретить европейское понимание справедливости, очень органично вошла в головы жителей России. Страсбургским судом пугали управдомов в конфликтах за право использования чердака, им угрожали губернаторам неудавшиеся кандидаты на их место, Центробанку — разорившиеся банкиры, Генеральной прокуратуре — преследуемые политэмигранты. Между тем право на обращение в Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) граждане России получили лишь в мае 1998 года — именно тогда Российская Федерация признала юрисдикцию этого суда.
До 2002 года, когда Страсбург вынес решения по первым двум российским делам, работа этого суда мало влияла на отечественную правовую реальность. Однако последние два года неотчетливый, но привлекательный образ ЕСПЧ начал материализовываться. Согласно статистике секретариата ЕСПЧ, только за 2003 год российские граждане подали 5338 жалоб на действия России как государства. Всего с мая 1998 года от жителей РФ в ЕСПЧ поступило более 16 тыс. жалоб. А после того как в этом году Владимиру Гусинскому удалось отсудить в ЕСПЧ у России €88 тыс., число российских исков в Страсбурге будет, очевидно, расти намного быстрее. Уже не один десяток адвокатских контор Москвы, Санкт-Петербурга и крупных городов предлагает своим клиентам консультации по обращению в ЕСПЧ, а также помощь в подготовке жалоб. Многие российские граждане готовят жалобы самостоятельно.
Уже с сентября 2004 года число российских дел, слушающихся в Страсбурге, резко возрастет. Дело в том, что процесс подготовки дел к слушаниям занимает в Страсбурге до двух-трех лет, и основная масса исков из России, поданных с 2002 года, стала готова для рассмотрения только сейчас. Уже в сентябре-октябре 2004 года в ЕСПЧ будут рассматривать иск череповецкой пенсионерки Надежды Фадеевой, безуспешно требовавшей в российских судах с металлургической компании "Северсталь" компенсацию за потерю здоровья в результате загрязнения окружающей среды, как минимум три иска жителей Чечни, потерявших родственников и собственность в ходе зачисток и боевых действий в республике, жалобы сразу нескольких осужденных, считающих, что их дела непозволительно долго разбирались российскими судами.
Между тем уполномоченный представитель РФ в ЕСПЧ Павел Лаптев говорит, что лишь около 10% поданных против России жалоб разбирается судом. Остальные отметаются как необоснованные. "Это свидетельствует о высоком качестве работы российских судов и низком уровне правовой грамотности российских юристов и населения в целом",— считает он.
Отчетливое понимание того, для чего существует Страсбургский суд и с какими жалобами туда можно обращаться, в России действительно встречается редко. Заглянув на сайт ЕСПЧ (www.echr.coe.int), можно обнаружить, что суд вопреки тому, что многие о нем думают, не является для судебной системы признающих его юрисдикцию государств вышестоящим судебным органом.
История ЕСПЧ началась в 1950 году, когда государства послевоенной Европы приняли конвенцию прав человека и основных свобод. К тому времени уже существовала Всеобщая декларация прав человека. Однако Европа, приняв свою конвенцию, не только конкретизировала понятие "права и свободы человека", но и создала механизм, обеспечивающий ее соблюдение. ЕСПЧ — суд, уполномоченный рассматривать индивидуальные жалобы на нарушение конвенции государствами и выносить по ним решения, обязательные для исполнения. Теоретически государство-участник может отказаться исполнять решение ЕСПЧ, но это будет означать выход из конвенции. С 1998 года такие обязательства взяла на себя и Россия. Российские граждане имеют право жаловаться в ЕСПЧ, Российская Федерация обязывается признавать и исполнять его решения.
По словам Григория Дикова, юридического референта ЕСПЧ, "политическое положение суда таково, что его решения действительно исполняются государствами": "Благодаря этому механизму совершился переворот в международном праве — частное лицо стало субъектом международного права. Ранее в этом качестве рассматривались только государства".
Во всех государствах, подписавших конвенцию, существует собственная правовая система. И почти в каждом своем решении ЕСПЧ с твердостью повторяет, что интерпретировать и применять национальное право — это дело национальных властей. "Суд не считает себя вправе ставить под сомнение оценку фактов, данную национальными судебными органами" — это стандартная цитата из страсбургского вердикта. ЕСПЧ оценивает, насколько в конкретном деле были соблюдены принципы правосудия, и, не отменяя решение национального суда, назначает компенсацию пострадавшему. Не более, но и не менее.
Таким образом, осужденному, считающему, что его приговор слишком суров, или истцу, недовольному назначенным национальным судом размером компенсации морального вреда, в ЕСПЧ делать нечего. ЕСПЧ не имеет полномочий отменить решение, вынесенное национальными судами или иными органами власти. Граждане, ожидающие, что в Страсбурге разберутся во всех обстоятельствах их уголовного или гражданского дела и исправят ошибки и упущения российских судей, скорее всего, будут разочарованы — в ЕСПЧ этим не занимаются.
Юрисдикция ЕСПЧ строго ограничена. Он рассматривает только те жалобы, в которых речь идет о нарушении прав и свобод, указанных в европейской конвенции. Этот список на первый взгляд узок. Он включает в себя право на жизнь, свободу от пыток и жестокого и унижающего обращения, свободу от рабства и принудительного труда, право на свободу и личную неприкосновенность, право на справедливое судебное разбирательство, право на уважение частной и семейной жизни, свободу совести, свободу выражения мнения, свободу собраний и объединений, свободу передвижения, право на образование, право на вступление в брак и право собственности.
Уже сам факт того, что государство подписало конвенцию, на деле означает, что его правовая система позволяет гражданам эффективно защищать вышеуказанные права. Однако конвенция никак не раскрывает, что Греции, Испании, Польше или России следует понимать, например, под "правом на образование". Разбором того, как в конкретном прецеденте толкование государством прав и свобод соотносится с принципами конвенции, ЕСПЧ и занимается. Эти толкования, представленные в виде свода прецедентов ЕСПЧ, касаются самых разнообразных вопросов: от методов планирования и проведения контртеррористических операций и сроков содержания подозреваемых под стражей до государственного регулирования экономики и регистрации детей, рожденных вне брака. Григорий Диков: "Суд предпочитает оценивать не факты, а процедуры и принципы работы национальных органов". То есть, по сути, ЕСПЧ — мечта советских диссидентов, неоднократно обращавшихся к государству: "Соблюдайте свои законы, раз вы их приняли!"
Появление у граждан права жаловаться в ЕСПЧ постепенно выявляет основные проблемы российского правосудия — в основном это не плохие законы, а отмеченная еще Салтыковым-Щедриным "необязательность их исполнения" и нарушения юридических процедур. Григорий Диков: "Более половины всех жалоб, коммуницированных российскому правительству, касается неисполнения судебных решений".
Например рассмотрев одно из первых российских дел — "Бурдов против РФ" — в мае 2002 года, суд обязал Россию выплатить Анатолию Бурдову назначенную российским же судом компенсацию за участие в ликвидации чернобыльской аварии. А при рассмотрении дела "Калашников против РФ", стартовавшего в сентябре 2001 года по жалобе бывшего банкира Валерия Калашникова, было признано, что содержание человека в условиях российского СИЗО незаконно и экономическое положение России не является оправданием. Решение по этому делу сейчас активно используется как аргумент в пользу увеличения финансирования пенитенциарной системы, введения судебного ареста и смягчения уголовной политики в целом.
ЕСПЧ редко присуждает истцам компенсацию больше нескольких тысяч евро. Но обращающийся в Страсбург гражданин выполняет важную общественную миссию, способствуя улучшению отечественной судебной системы: конвенция предполагает, что национальные суды должны учитывать в своих вердиктах прецеденты, созданные решениями Страсбурга. Юристы большинства стран, признающих юрисдикцию Страсбурга, активно пользуются этим механизмом для развития своих правовых систем. Обнаружив дефекты национального права, они старательно отбирают подходящих заявителей в ЕСПЧ, готовят крепкую доказательственную базу и аргументацию для Страсбурга и через решения ЕСПЧ постепенно меняют национальное законодательство: угроза выхода страны из конвенции обычно воспринимается очень серьезно.
Кое-что в этом отношении сделано и Россией. В Уголовно-процессуальный кодекс включено положение о том, что решение ЕСПЧ может служить основанием для отмены вступившего в силу приговора по уголовному делу. Аналогичное положение имеется в Арбитражном процессуальном кодексе. А в конце 2003 года пленум Верховного суда РФ принял постановление, предписывающее судам учитывать практику ЕСПЧ, а также рекомендовал судебному департаменту обеспечить информирование судей об этой практике.
На практике, однако, на нормы конвенции и решения ЕСПЧ ссылаются только Конституционный, Верховный и Высший арбитражный суды России. А в судах общей юрисдикции аргументы адвокатов, основанные на решениях ЕСПЧ, пока воспринимаются с недоумением. В Мещанском суде Москвы, например, при рассмотрении вопроса об оставлении под стражей Платона Лебедева и Михаила Ходорковского ссылки на решения ЕСПЧ по делам "Гусинский против России" (см. справку) и "Барановский против Польши" не были приняты во внимание.
Однако в скором времени ситуация, видимо, изменится. Слушания российских исков в Страсбурге уже с этой осени пойдут одно за другим. Число новых исков, которые будут рассматриваться в 2005-2007 годах, тем временем стабилизировалось. Сейчас 90% из них до суда не доходит, но, скорее всего, в 2005 году тысячи малопрофессиональных жалоб, подающихся в Страсбург, сменятся сотнями, в которых количество крепких дел будет существенно выше, чем сейчас. И тогда ссылки на особый российский путь, недостаточность финансирования судебной системы и прочие печальные обстоятельства перестанут быть привычным оправданием. Вероятность выхода РФ из конвенции минимальна, а значит, медленно, со скрипом, так же, как это происходило со всеми государствами, подписавшими документ, российская правовая система начнет меняться к лучшему.
|
ЕСПЧ никогда не дает политической оценки разбираемого им дела, каким бы громким оно ни было. Чаще всего суд демонстрирует, что так называемые политические дела на самом деле являются обычным беззаконием. В 1993 году суд рассматривал жалобу компании Informazionsferain Lentia, Австрийской ассоциации свободных радиостанций, Radio Melodi и нескольких частных лиц на Австрию. Австрийские законы давали право на телевещание только Национальной радиовещательной корпорации Австрии (ORF). Это ограничение было в законном порядке утверждено парламентом страны. При этом законы Австрии предписывали ORF обеспечивать равную представленность всех мнений на телевидении, существовал общественный наблюдательный совет. Суд, однако, решил, что госмонополией на телевещание Австрия нарушила право на свободу выражения мнения. Регулирование телевещания в стране законно, подтвердил суд, однако отказ от выдачи лицензий на телевещание был признан "слишком далеко идущим ограничением свободы информации, которое не может быть оправданным в демократическом обществе", и суд признал Австрию нарушителем пункта конвенции. Истцам суд назначил $10-15 тыс. в качестве компенсации судебных издержек. Но главное — он указал на необходимость исключить в Австрии госмонополию на телерадиовещание. И, несмотря на то что ограничения на выдачу телелицензий в Австрии существуют до сих пор (в 1997-2001 годах в отношении Австрии был подан еще десяток исков телевещателей, которым было отказано в выдаче теле- и радиолицензий), процесс разрушения информационной монополии государства был начат и сейчас находится в самом разгаре. В парламенте Австрии до сих пор периодически вспыхивают дискуссии о том, являются ли действия суда вмешательством во внутренние дела страны, но никаких действий по выходу из конвенции не предпринимается. В марте 1994 года ЕСПЧ заставил правительство Греции, проигравшее дело "Андреатидис против Греции", выплатить бизнесмену Стратису Андреатидису и компании Stran Refineries $26 млн из затребованных ими $40 млн. С 1972 года, когда в Греции у власти находился режим "черных полковников", Stran построила в стране несколько нефтеперерабатывающих заводов, которые позже были фактически национализированы. Суд не убедила ссылка на то, что в компенсации ущерба Stran отказал греческий парламент, принявший по этому поводу особый закон. ЕСПЧ указал, что права собственности, зафиксированные в протоколе 1 приложения 1 к конвенции, Греция должна была защищать в любом случае, даже если Андреатидис и сотрудничал с диктатурой полковников. Деньги Греция заплатила. Правда, истцам пришлось ждать решения более 20 лет. В 1995 году ЕСПЧ рассмотрел дело "Макан, Фарел и Сэвидж против Великобритании", связанное с одной из самых больных проблем Соединенного Королевства — с ирландским терроризмом. В суд обратились родственники членов Ирландской республиканской армии (ИРА), убитых при аресте в Гибралтаре при подготовке теракта. Боевики ИРА планировали взорвать в Гибралтаре автомобиль со взрывчаткой, о чем стало известно спецслужбам Великобритании. Однако власти Великобритании, Испании и Гибралтара решили, что боевиков надо "довести" до места теракта и арестовать с поличным. Но, когда все было готово к триумфальному завершению операции, полицейским показалось, что боевики взорвут автомобиль немедленно,— они открыли огонь на поражение, боевики ИРА были убиты. Компенсацию истцам суд не назначил. Однако отметил, что полицейские, хотя и действовали в соответствии с законом, все-таки нарушили право на жизнь, гарантированное конвенцией всем. И указал, что решение спецслужб преследовать террористов на территории Испании и привело к фактическому убийству. "Государство должно тщательно планировать антитеррористические операции, чтобы исключить возникновение необходимости применения летальной силы",— записано в вердикте суда. 25 мая 1998 года ЕСПЧ принял решение по делу "Курт против Турции". Кочери Курт, жительница курдского села Бисмил, жаловалась в ЕСПЧ, что во время зачистки в селе турецкие жандармы задержали ее сына. После зачистки ни она, ни другие жители деревни Язира Курта больше не видели. Все попытки узнать что-либо о его местонахождении успехом не увенчались: власти отвечали, что Курт либо был похищен курдскими боевиками, либо сам присоединился к отряду сепаратистов. ЕСПЧ, рассмотрев дело, признал Турцию виновной в нарушении права на свободу и неприкосновенность личности. По мнению судей, турецкие власти виновны не в том, что провели зачистку, а в том, что не составили протокол задержания Курта, отрицали факт задержания, а также не произвели расследования по требованию его матери. Именно несоблюдение процедуры, предусмотренной в таком случае турецким законом, по решению ЕСПЧ и сделало Турцию нарушителем конвенции. Суд постановил выплатить госпоже Курт Ј25 тыс. и компенсировать ей судебные расходы. 28 октября 1998 года в ЕСПЧ рассматривалось дело "Ассенов против Болгарии". Антон Ассенов, 14-летний цыганский подросток из города Шумен, был задержан полицейским на автобусной остановке: тому показалось, что он что-то пытался украсть. Далее версии расходятся. Родители Ассенова утверждают, что их сын был избит полицейским при задержании в присутствии двух коллег. Полицейские говорят, что Ассенова избил отец, рассерженный тем, что ребенок попадает в неприятные истории. Болгарские суды истину установить не смогли и Ассеновым в иске отказали. А ЕСПЧ вынес вердикт о виновности Болгарии в нарушении права на свободу от пыток и жестокого и унижающего обращения, несмотря на то что вопрос о том, кто избил ребенка, полиция или отец, так и остался без ответа. ЕСПЧ указал, что болгарская прокуратура не провела по жалобе родителей Ассенова эффективного и беспристрастного расследования, а свои выводы о невиновности полицейских основывала на показаниях самих полицейских, не допросив в течение нескольких лет ни одного из многочисленных свидетелей. Суд назначил компенсацию Ассеновым (правда, почти символическую, около $900), однако заставил Болгарию оплатить Ассеновым судебные издержки — Ј22,5 тыс. В мае 2004 года ЕСПЧ, рассмотрев дело "Владимир Гусинский против РФ", признал, что Россия, арестовав 13 июня 2000 года главу "Медиа-Моста" и продержав три дня в СИЗО, нарушила статьи конвенции по правам человека. Суд признал, что российская Генпрокуратура арестовывала Владимира Гусинского не только для того, чтобы в дальнейшем предать суду, но и с "неправовой целью" — надавить на него, чтобы он отдал НТВ контролируемому государством "Газпрому". Правда, суд не признал, что это была политическая акция, написав в мотивировочной части решения, что недопустимо было использовать уголовные меры "в коммерческих переговорах". Требование истца наказать Россию за "бесчеловечное и унижающее достоинство обращение" с ним в Бутырском СИЗО суд отклонил. По решению суда Россия должна выплатить господину Гусинскому €88 тыс. судебных издержек. Компенсацию морального вреда, $1, суд в пользу заявителя не взыскал. Кому отказывает Страсбург Несмотря на свое название, Европейский суд по правам человека примерно в каждом четвертом случае выносит решение в пользу государства-ответчика. Вот несколько примеров (все дела слушались в июле 2004 года). Яна Хаджистокова, жительница Софии, обратилась в суд с иском против Болгарии, заявив, что нарушено ее право на правосудие в приемлемые сроки. Суд Софии в течение шести с лишним лет рассматривал ее иск о признании наследственных прав на часть земли, на которой власти Болгарии построили гостиницу Grand Hotel Sofia. Суд отклонил иск, заявив, что в этом деле длительность рассмотрения была оправданна. Томас Бек, житель финского города Карперо, жаловался на власти Финляндии, обвиняя их в нарушении права собственности. Бек в 1989 году поручился за своего приятеля N перед банком, выдавшим N кредит в €19 тыс. После того как N потерял работу и разорился, выплата кредита была возложена на Бека и других поручителей, что они и сделали. Когда N вновь нашел работу, финский суд потребовал от него вернуть деньги Беку, однако из-за изменившихся процентных ставок снизил сумму выплат на €360. В незаконной конфискации именно этой суммы Бек и обвинил Финляндию. Суд посчитал, что претензии беспочвенны, поскольку Бек добровольно согласился на эти условия как поручитель N 15 лет назад. Суд также отказал хорватской пенсионерке Кристине Блечич, обвинявшей Хорватию в нарушении ее права на собственность. Блечич в 1991 году арендовала квартиру в городе Задаре у государства и из-за прекращения выплаты пенсии, отключения света и других проблем уехала к своей дочери в Рим, попросив соседей в случае, если свет и тепло включат, оплачивать коммунальные услуги. Свет не включили, а в феврале 1992 года власти Задара выселили Блечич из квартиры, поскольку она не оплачивала ее в течение шести месяцев. Суд не признал правоту Блечич, заявив, что социальная аренда — не право собственности и за квартиру надо платить. Кэтрин Маужери из Франции, мать-инвалид троих детей, пыталась оспорить перевод младшей дочери под опеку своей матери. Однако суд решил, что трехмесячную дочку Маужери лучше пока отдать бабушке, поскольку мать с трудом обеспечивала старших детей. Суд посчитал, что французские судьи, принявшие решение, были правы, поскольку право на неприкосновенность семейной жизни Маужери в данном случае ограничено правом ее дочери на жизнь и здоровье. М. К. из Турции (в Страсбурге по желанию истца не разглашают его имя) обвинял турецкие власти в убийстве своего брата, члена курдской террористической организации PPK. Брат М. К. был объявлен в розыск турецкой полицией в июле 1994 года, а в марте 1995 года был найден убитым неизвестными лицами. Доказательств того, что брат был убит полицией, у М. К. не нашлось. Суд отказал М. К., заявив, что турецкие власти провели все необходимые расследования по этому делу и не допустили в них процедурных нарушений, следовательно, обвинять их не в чем. Наконец, суд отказал Константинасу Патриатинакосу, жителю города Петринас-Лаконас, в иске против Греции. Он обвинял власти Греции в том, что его право на суд в приемлемые сроки было нарушено. Мать Патриатинакоса в 1982 году подала иск против греческой энергетической компании DEI: пожар на одном из объектов компании повредил ее дом. Суд рассмотрел дело только через 22 года. ЕСПЧ обнаружил, что Патриатинакос, решивший в 1996 году продолжить семейную тяжбу, сам затягивал дело, годами не являясь в суд. |