Время признавать ошибки

«Ъ» предполагал, что несмотря на неработоспособность централизованного планирования в рыночной экономике, предложения развернуть «научно-обоснованную» систему балансировки спроса и предложения в ситуации крайне осложненной трансформации системы относительных цен на товары в частично изолированной России неизбежны. Такое предложение и вносит в колонке для «Ъ» ведущий научный сотрудник Центрального экономико-математического института РАН Дмитрий Скрыпник.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Как это нередко бывает, России был преподнесен очередной болезненный, но вразумительный урок. Дело не только и не столько в блокировке золотовалютных резервов (ЗВР), что имеет далеко идущие последствия в том числе и для США: вряд ли такой сигнал не будет воспринят должным образом Китаем — основным держателем американского долга. Наконец, более чем очевидной стала полная несостоятельность той противоречивой «либерально-государственной» модели экономического развития, которой следовало правительство в попытках придать хоть какую-то разумность рекомендациям идеологов рыночного фундаментализма, порочность которого признана уже даже на Западе.

Государство создавало множество институтов развития, госкорпораций в целях стимулирования экономического роста, сохраняя при этом либеральную модель госуправления — так называемое регулирующее государство — с опорой преимущественно на рыночные механизмы. Отсюда возникала неясность и противоречивость целей развития, попытки улучшения бизнес-климата с одновременной ставкой на госкорпорации, создание инноваций при отсталости промышленности и экономики, макроэкономическая стабильность, понимаемая в узком искаженном смысле — краткосрочной сбалансированности бюджета, и прочее.

Начиная с 2000 года российские экономические и финансовые власти, следуя устаревшим учебникам, с вызывающим удивление упорством, игнорируя все современные достижения в области экономики развития, накапливали ЗВР.

Проводилась так называемая политика макроэкономической стабилизации, состоящая в лишении национальной экономики ресурсов для развития и финансировании экономики страны, с которой Россия находилась в геополитическом противостоянии. Политика по накоплению столь громадных ЗВР могла бы быть оправдана лишь в одном случае: если бы ее целью было занижение курса рубля как элемента промышленной политики, нацеленной на импортозамещение с последующим экспортно ориентированным ростом.

Да, у России имеются значительные внешние обязательства, которые сегодня до некоторой степени взаимозачитываются с внешними активами (ЗВР), но экономика продолжала все эти десятилетия отставать и во многих сферах деградировать, а экономический рост был недопустимо низок. История, как известно, не имеет сослагательного наклонения, а вот экономика вполне имеет. Экономическая наука обладает рецептами развития в условиях высокой коррупции, клановости, слабой судебной системы, поэтому попытки экономических властей и некоторых экспертов снять с себя ответственность, обвинив во всех бедах силовые ведомства и судебную систему, не должны приниматься в расчет. На сегодняшний день Россия могла бы обладать современной авиационной промышленностью, нефтепереработкой, автомобилестроением, промышленностью композитных материалов, полупроводников, микроэлектроники и т. д.

И тот факт, что сейчас санкции оказываются способны лишить Россию этих товаров и технологий, является следствием неверной экономической политики последних 30 лет.

Безусловно, нельзя не отметить положительные сдвиги со сменой правительства в 2020 году, но времени упущено слишком много, при этом похоже, что национальные проекты и остальные меры стимулирования роста являются результатом политического компромисса, поэтому вновь не обладают необходимой направленностью: основные усилия нацелены на инфраструктуру и человеческий капитал, а не на сокращение технологического разрыва, по которому отставание страны наибольшее.

В сущности, для России в новых условиях есть два сценария. Первый — путь Ирана, что сулит экономическое отставание, рост бедности и дальнейшую деградацию промышленности и социальной сферы. Второй — путь, по которому шли все успешные развивающиеся страны, в первую очередь послевоенная Япония, Южная Корея, Китай. Других альтернатив не прослеживается.

Существуют мнения, что при замещении иностранных товаров и технологий емкости российского рынка может не хватить. Внутренний спрос действительно ограничен и будет сокращаться в результате падения доходов (насколько критическим будет падение в условиях столь высоких цен на нефть, пока остается неясным). Если Россия по-прежнему будет реализовывать только те проекты, спрос на продукцию которых имеется на данный момент, то емкость одного лишь внутреннего рынка действительно мала. Но если при этом будут одновременно создаваться внутренние производства, предъявляющие спрос на продукцию нового сектора, то емкость рынка существенно повышается и производство становится выгодным.

Иными словами, необходимо одновременное движение по всей цепочке добавленной стоимости, а не только изменение отдельного ее элемента.

Как только принимается такой курс, сразу возникает вопрос, какими механизмами будет обеспечиваться координация одновременного создания двух и более производств, взаимно потребляющих продукцию каждой. Ясно, что рыночные механизмы на фазе создания производств оказываются бесполезны по причине фактического отсутствия рынков на вновь создаваемую продукцию: ценовой механизм координации работает только при изменении объема производства уже существующих секторов либо создании продукции, не сильно отличающейся от уже существующей, например выпуск телефона с более мощным процессором, камерой и т. д. В условиях же отсутствия рынков функцию координации должно взять на себя государство. Это не означает возврат к плановой экономике. Государство должно ставить целью координацию производителей на фазе создания производств с последующим созданием конкуренции и выходом компаний в свободный рынок. В случае недостижения этих целей в определенные ограниченные сроки соответствующие проекты должны сворачиваться.

Готовые рецепты экономического развития разработаны научной школой академика РАН В. М. Полтеровича. Речь идет о создании системы институтов догоняющего развития. К институтам догоняющего развития, в частности, относятся: корпоративистская система управления, генеральное агентство развития (ГАР), система индикативного планирования и национальная инновационная система, нацеленная на заимствование технологий, а в текущих условиях попросту на замену технологий, ставших недоступными.

Целями работы генерального агентства развития должно быть создание составных проектов по всем цепочкам добавленной стоимости, с последующим выводом в рынок, а в дальнейшем на международный рынок, координация деятельности Минфина и Центробанка в целях развития.

Минфин должен отказаться от политики краткосрочной сбалансированности, поскольку инвестиционные проекты могут не сразу начинать генерировать денежные и налоговые потоки и в какой-то момент поток может быть отрицательным.

Необходимо, наконец, учитывать, что доступные кредитные условия сегодня — это больший выпуск в будущем, и в том числе меньшая инфляция.

Необходимо особенно подчеркнуть, что выгодные проекты могут даже иметь отрицательную приведенную стоимость, если считать традиционными методами. И речь идет не только о социальном измерении либо внешних эффектах. Дело в том, что составные проекты будут генерировать доходы сразу в нескольких отраслях народного хозяйства, взаимно снижать издержки, повышая маржинальность бизнесов.

По мере созревания отраслей и нормализации отношений, в чем Запад заинтересован, будет обеспечен вывод отечественной продукции на внешние конкурентные рынки. В результате произойдет эволюционное переключение на экспортно ориентированный рост.