На прошедшей неделе российские власти неоднократно осуждали заявления западных агентств о том, что Москва допустила дефолт по внешним займам. Деньги есть, но недружественные страны мешают их довести до кредиторов, уверяли Минфин и Кремль. «Ъ» спросил предпринимателей об их опыте банкротств и других проблем с долгами.
Александр Руденко, предприниматель, создатель сети общественного питания «100ловка» и «Пицца Есть!»:
Фото: Из личного архива Александра Руденко
— С банкротством моей организации, сети столовых, я столкнулся в 2014 году. Причины тому — недостаточный контроль за финансами, смешение с личными финансами и общая закредитованность. Не было правильно поставленного управленческого учета. Я пережил это тяжело.
Вслед за банкротством пришел разрыв с партнерами, нарушение дружественных связей, расставание с семьей… Повторения этого процесса не хочется, но, оглядываясь назад, я понимаю, что это не так страшно.
Кирилл Бабаев, первый вице-президент «Альфа-групп»:
Фото: Нина Зотина / РИА Новости
— Бояться надо тому, кто неаккуратно ведет свои дела. Один мой знакомый набрал много долларовых кредитов. И в начале марта, когда рубль рухнул, он решил объявить себя банкротом, не считаясь с издержками. Ему казалось, что они в любом случае будут ниже, чем объем этих кредитов.
Процедура была запущена, а рубль стал укрепляться. В такой ситуации он уже может расплатиться даже по долларовым долгам, но остановить процедуру чрезвычайно сложно и пока не получается.
Спасать чужой бизнес от банкротства нам приходилось неоднократно. Происходит это обычно путем грамотного погружения в юридические нормы, в применение действующих законов, которые иногда незнакомы ни владельцам, ни руководителям бизнеса.
Антон Табаков, бизнесмен, актер:
Фото: Ирина Бужор, Коммерсантъ
— Наверное, мне повезло: я расплатился с долгами и перестал заниматься бизнесом прежде, чем встал вопрос о несостоятельности. Так что банкротства уже не боюсь. Но то, что происходит сейчас не только в ресторанной сфере, которой я занимался, а и во многих других, меня совсем не радует. Так плохо бизнесу еще не было.
Эдуард Сагалаев, президент Национальной ассоциации телерадиовещателей:
Фото: Александр Миридонов, Коммерсантъ
— Была история примерно четырехлетней давности в связи с банкротством клиники моего сына, довольно неприятная, но и тогда испуга не было. Главное, что мы для себя уяснили: надо вовремя отдавать долги. А еще лучше — их не иметь.
Эльвира Агурбаш, первый вице-президент агропромышленного комплекса «Мортадель»:
Фото: Кирилл Каллиников / РИА Новости
— Я прошла через банкротство и в ужасе от творящегося беспредела. Конкурсные управляющие продают предприятия за копейки и делают все, чтобы оставшиеся работники не получили заработной платы. Был страх и ужас от такой несправедливости.
Я лично никогда не пойду создавать бизнес, это добровольный подъем на эшафот, пока не пересмотрят закон о банкротстве и производство не поставят впереди экономики.
Надежда Пак, создательница сети ресторанов «Рецептор»:
Фото: Из личного архива Надежды Пак
— По сути, банкротство — это несостоятельность, потеря всего, что человек строил. Например, мы строили свой бизнес 14 лет, и 90% его мы потеряли в период пандемии по причине кассового разрыва. Это очень тяжело, но нужно пройти это, принять и найти в себе силы начинать что-то новое.
Кирилл Евдокимов, президент Московской ассоциации судовладельцев, гендиректор судоходной компании «Московский банкетный флот»:
— В последние годы все время возникают обстоятельства, которые нас ставят на грань банкротства. В 2020 году навигация открылась только 23 июня, то есть на два месяца позже. Но спасла хорошая погода… А в этом году в Москве около 30% судов так и не вышло на линии. Это же малый бизнес, и потери из-за простоя для него — огромные. Посмотрим, какой результат будет по осени.