Наследники диктатуры

Испания предпринимает новую попытку поставить точку в самом болезненном для нее историческом вопросе — о роли и наследии диктатора Франсиско Франко. До конца октября Сенат рассмотрит и, как ожидается, одобрит законопроект «О демократической памяти». Инициатива призвана покончить с наследием франкистов и отдать должное тем, кого во время диктатуры считали представителями «анти-Испании». То есть, проще говоря, врагами народа. Теперь правивший в 1939–1975 годах режим объявят вне закона, а на правительство будут возложены обязанности по поиску тел не менее чем 114 тыс. испанцев, пропавших без вести во время гражданской войны и последовавшего периода диктатуры. Впрочем, похоже, что Кабинет министров социалиста Педро Санчеса лишь разбередил старую рану, которая и без того периодически кровоточила. А теперь остановить кровотечение будет еще сложнее, чем раньше.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

«История не может строиться на забвении и молчании побежденных»

«Забвение — это не вариант для демократического государства»,— безапелляционно утверждается в преамбуле законопроекта «О демократической памяти», вызвавшего в испанском обществе самые ожесточенные споры за многие годы. Авторы документа отмечают, что «испанское общество обязано хранить память о людях, которые подвергались преследованиям, тюремному заключению, пыткам, потеряли имущество и даже жизни, защищая демократию и свободы». «Таким образом, память о жертвах государственного переворота, войны в Испании и диктатуры Франко, их признание, возмещение ущерба и восстановление достоинства представляют собой моральный долг политиков. Это признак (высокого.— “Ъ”) уровня демократии. История не может строиться на забвении и молчании побежденных»,— говорится в документе. Как следует из дальнейшего текста законопроекта, у испанцев есть давние традиции борьбы за «права, свободы и демократию». При этом светлые периоды периодически прерывались «теми, кто стремился увести страну» в противоположную сторону от «равенства, социальной справедливости и солидарности».

Так, например, произошло со Второй Испанской Республикой (1931–1939 годы), когда «передовые политические и социальные реформы», как сообщается в тексте законопроекта, были прерваны государственным переворотом и жестокой войной.

При этом особо отмечается, что речь шла не просто о внутреннем гражданском конфликте, так как в происходящем непосредственным образом участвовали иностранные державы, такие как Италия, Германия и Советский Союз. «Таким образом, война в Испании стала прологом агрессий против других государств, которые впоследствии были осуждены Нюрнбергским трибуналом»,— говорится в документе.

А дальше речь идет о послевоенной Испании, где «была создана авторитарная политическая система, которая массово подавляла любой намек на политическую оппозицию систематическим и повсеместным образом». Исчезновение людей, внесудебные казни, произвольные задержания, политика концентрационных лагерей, принудительный труд, пытки, изнасилования и другие подобные преступления (вплоть до массовых похищений новорожденных в рамках политики, основанной на евгенике) — все это, как отмечают авторы законопроекта, происходило при диктаторе Франсиско Франко на повсеместной основе. А теперь, по их мнению, испанцы «имеют неотъемлемое право знать историческую правду о насилии и терроре, развязанном франкистским режимом, а также о ценностях и об актах демократического сопротивления, которые совершались теми, кто в итоге стал жертвами репрессий».

Франкисты против «анти-Испании»

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Описанный в законопроекте темный период в истории Испании начался в 1936 году: недовольство военных правившим тогда Народным фронтом (коалицией либеральных и левых партий) постоянно нарастало, что привело к путчу. Мятеж начался 16 июля в Испанском Марокко, затем перекинулся на другие испанские колонии, а после этого и на основную территорию страны. В итоге уже 19 июля восставшие военные контролировали 35 из 50 провинциальных центров страны.

Но победоносный блицкриг не удался: противостояние военных (во главе которых не с самого начала, но довольно быстро встал генерал Франсиско Франко) и сторонников республики длилось почти три года. Жестокости было немало с обеих сторон (как, по сути, бывает на любой войне). Но историки сходятся в том, что масштабы преступлений фалангистов были несравнимы с масштабами преступлений республиканцев: националисты убили примерно в три раза больше мирных жителей, чем их противники.

Свою радикальность франкисты и не скрывали. Так, генерал Хуан Ягуэ после взятия Бадахоса и последовавшей резни мирного населения (по разным данным, были убиты от 1,8 тыс. до 4 тыс. гражданских лиц) объяснял иностранным журналистам, что в «пароксизме войны» отличить мирного жителя от немирного очень тяжело. И признавал, что в отношении пленных республиканцев все было и того проще: «Конечно, мы расстреляли их. А чего вы ждали? Воображали, что я потащу с собой четыре тысячи красных, когда моя колонна и без того борется со временем?» «Важно распространять террор и без тени сомнения истреблять тех, кто не разделяет нашу позицию. Мы застрелим любого, кто выступает против движения по спасению Испании»,— отмечал другой приближенный к Франко генерал, Эмилио Мола.

Установившаяся после войны государственная идеология транслировала испанцам (в том числе ученикам школ) одну главную мысль: война была крестовым походом против врагов Испании.

Или, точнее, как было сформулировано в 1949 году философом Бернардо Гомесом Монсегю, войной «Испании» и «анти-Испании». Первое приравнивалось к франкизму — причудливой смеси идеологий, в основе которой были такие понятия, как националистический консерватизм, исконный католицизм, имперскость, авторитарность власти, антикоммунизм, монархизм и в целом следование традиционным ценностям. Одним словом, скрепоносность. «Анти-Испанию» воплощали в себе, в частности, интеллигенты, социалисты, коммунисты, сторонники региональных этноисторических идентичностей — в общем, все те, кто проиграл войну и от кого следовало избавляться без сожаления.

Как испанским детям, приехавшим в СССР в конце 30-х, сломала жизнь секретная операция ЦРУ

Точное число жертв Гражданской войны и последовавших репрессий до сих пор не известно (да и вряд ли когда-нибудь будет точно определено). Во время войны с обеих сторон погибло никак не менее 300 тыс. человек (из них, по версии большинства историков, около 140–200 тыс.— собственно в боях). По подсчетам ряда демографов, население Испании в 1939 году насчитывало на 750 тыс. человек меньше, чем можно было бы ожидать в том случае, если бы не было войны. Если рассматривать 1942 год, то этот гипотетический показатель составит уже 1 млн 150 тыс. человек.

Что же касается послевоенных репрессий, то подсчеты также могут быть лишь приблизительными. В конце 1939 года в обращении к нации по случаю Нового года Франсиско Франко заявил, что войну нужно оставить в прошлом, но для этого всякие «либеральные методы» (вроде «чудовищных и самоубийственных» амнистий) не подходят: проигравшая сторона (та самая «анти-Испания») должна искупить вину «трудом, раскаянием и покаянием». Диктатор немедленно приступил к реализации такой политики, в частности посредством военных трибуналов, концентрационных лагерей, тюрем, трудовых батальонов. Считается, что с 1939 по 1975 год власти казнили от 35 тыс. до 50 тыс. человек. Более 300 тыс. человек прошли через тюрьмы и лагеря. Не менее 400 тыс. испанцев были вынуждены эмигрировать.

Если руководствоваться знаменитой фразой Александра Суворова о том, что «война не закончена, пока не похоронен последний солдат», то Испании до мира еще очень далеко.

12 июля нынешнего года в ходе дебатов в парламенте премьер-министр Педро Санчес заявил, что в королевстве по-прежнему насчитывается 114 тыс. без вести пропавших в период с 17 июля 1936 года по декабрь 1951 года. Их останки до сих пор не идентифицированы и не возвращены родственникам. «Мы вторые после Камбоджи по этому показателю»,— сказал глава правительства, пообещав «направить все ресурсы на то, чтобы извлечь останки тех, кто был убит и по сей день все еще лежит во рвах». Сравнение с Камбоджей — это очень распространенный среди сторонников законопроекта тезис, который, правда, однозначно не подтверждается данными ООН или других международных организаций. При этом, по другим данным, речь идет не о 114 тыс., а не менее чем о 150 тыс. человек.

Франкизм не пройдет

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

В законопроекте заявлены две основные цели. Первая — «способствовать распространению знания о демократических этапах истории (Испании.— “Ъ”) и всех тех деятелях и движениях», которые внесли свой вклад в развитие в стране «культуры демократии». Вторая — способствовать сохранению памяти о жертвах войны и франкистской диктатуры», чтобы предотвратить возможность «повторения любой формы политического насилия или тоталитаризма».

Достичь этих целей предлагается при помощи целого ряда положений и мер, описанных в законопроекте. В частности:

• режим Франко, «возникший в результате военного конфликта», объявляется вне закона;
• в этой связи незаконной и нелегитимной признается деятельность франкистских судов, коллегий присяжных и любых других уголовных и административных органов, созданных после 1936 года;
• уточняется понятие «жертва». Это люди, которые в индивидуальном или коллективном порядке понесли физический, моральный, психологический или имущественный ущерб или были существенно ущемлены в своих основных правах в период между государственным переворотом 1936 года и вступлением в силу конституции 1978 года. Речь не только об убитых или пропавших без вести, но и, например, о политических заключенных, всех преследуемых за сексуальную ориентацию, уволенных по политическим мотивам, младенцах, изъятых у их «неблагонадежных» биологических родителей, а также о потомках всех этих людей «до четвертой степени родства». Кроме того, жертвами признаются испанские языковые и культурные сообщества: басков, каталонцев и галисийцев;
• признается право жертв франкизма на «возмещение ущерба за конфискованное имущество и экономические санкции, наложенные по политическим, идеологическим причинам, по соображениям совести или религиозных убеждений во время войны и диктатуры»;
• меняется роль закона об амнистии 1977 года, который после смерти Франсиско Франко в 1975 году стал ключевым элементом политики национального примирения. Он не отменяется, но подчеркивается необходимость «гарантировать право на установление истины в отношении жертв серьезных нарушений прав человека или международного гуманитарного права, а также надлежащих форм признания и возмещения ущерба». С этой целью, как отмечается в документе, закон 1977 года должен толковаться и применяться строго в соблюдении с нормами международного права;


Как перезахоронение останков Франко раскололо Испанию

• правительство обязуется наладить розыск пропавших без вести в годы Гражданской войны и последовавшей диктатуры (а их, напомним, не менее 114 тыс.), создать банк данных ДНК для идентификации жертв и организовать выплаты репараций родственникам убитых франкистами;
• предполагается создание комиссии по исследованию нарушений прав человека с 1978 года по конец 1983 года лицами, которые боролись «за укрепление демократии» в стране, избавлявшейся от наследия Франко. Цель — найти «возможные пути признания ущерба и его возмещения». В этот промежуток попадает год создания полувоенной организации GAL, сформированной с одобрения правительства Фелипе Гонсалеса для борьбы с баскскими сепаратистами из террористической группировки ETA. «Эскадроны смерти» действовали на территории соседней Франции и ликвидировали 27 человек;
• вводятся штрафы в размере до €150 тыс. за такие действия, как разрушение массовых захоронений жертв режима и нанесение ущерба местам памяти, или за возвышение франкизма;
• все ассоциации, посвященные памяти диктатора (в том числе Фонд Франсиско Франко), ликвидируются. Государство конфискует их архивы;
• долина Павших получает свое прежнее географическое название долина Куэльгамурос. В грандиозном мемориальном комплексе неподалеку от Мадрида покоятся останки более чем 33 тыс. жертв гражданской войны с обеих сторон, но он все равно воспринимается многими как памятник эпохе Франко. Много лет могила диктатора привлекала его почитателей, но в 2019 году его останки перенесли в семейную могилу на кладбище в Эль-Пардо. Сейчас в долине Павших есть только одна именная могила — основателя националистической ультраправой партии «Испанская фаланга» Хосе Антонио Примо де Риверы. После принятия закона и его останки будут перезахоронены;
• вступят в силу новые нормы изучения «истории демократии и демократической памяти» в школах и вузах Испании;
• будут аннулированы решения о предоставлении 33 семьям во времена Франсиско Франко дворянских титулов;
• 31 октября будет объявлено Днем памяти всех жертв военного переворота, Гражданской войны и диктатуры, а 8 мая — Днем памяти и дани уважения испанцев, которые были вынуждены покинуть страну по политическим мотивам вследствие войны и диктатуры.

Законопроект о «демократической памяти» был одобрен Советом министров Испании еще в 2021 году и тогда же поступил на рассмотрение Генеральных кортесов (парламента) страны. Нижняя палата — Конгресс депутатов — одобрила инициативу 14 июля, после чего документ был направлен в Сенат. Он, как сказано на сайте законодательного органа, должен будет рассматривать документ до 31 октября.

Расклад сил в Сенате таков, что принятие законопроекта практически гарантировано. Но вот дальнейшая его судьба покрыта «туманом войны» — слишком уж болезненна для испанцев тема наследия франкистов и слишком уж противоречивым вышел законопроект, который был призван заживить у испанской нации не зажившие за 47 постфранкистских лет раны.

Временная амнезия

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Испанская демократия — это «внебрачный сын фашистской диктатуры», заявил в ходе недавних дебатов по законопроекту депутат от политической коалиции «Вместе за Каталонию» Хосеп Пажес. Громкая, но не лишенная оснований фраза. Действительно, смерть Франко в 1975 году открыла путь к демократизации всех сфер политической и общественной жизни в стране. Возглавил процессы новый глава государства король Хуан Карлос, на кандидатуре которого заранее остановился Франсиско Франко, но который практически сразу начал отказываться от наследия своего наставника. Испания стала стремительно меняться.

«Когда я начал снимать кино в 1979 году, самой поразительной и совершенно новой реальностью для меня и для Испании было то, что мы начали жить в условиях демократии, настоящего взрыва свобод. Меня как режиссера вдохновляли эти перемены, та новая жизнь, что разворачивалась на знакомых улицах, в частности ночная жизнь. Страна пробуждалась ко всем тем удовольствиям и преимуществам, которые дает свобода» — так самый знаменитый испанский режиссер современности Педро Альмодовар в интервью “Ъ” передавал свои ощущения от социально-культурного движения, которое вошло в историю как Movida Madrilena. Последний на текущий момент вышедший на экраны фильм режиссера «Параллельные матери» как раз во многом посвящен теме исторической памяти и поиску без вести пропавших жертв франкизма.

Взрыв свободы и творчества, испанская перестройка, подразумевавшая безболезненный переход от диктатуры к демократии — все это стало возможно благодаря пакту, заключенному испанским обществом: не надо копаться в болезненном прошлом, лучше забыть о нем и вместе идти в будущее.

В 1977 году под руководством Адольфо Суареса — первого в постфранкистской Испании премьер-министра — был заключен Пакт Монклоа, подписанное всеми основными политическими силами страны (и левыми, и правыми) соглашение о наборе мер в области политики и экономики по завершению перехода страны к демократии. В том же году были приняты конституция (действует в стране до сих пор) и закон об амнистии. «Как мы могли бы примириться с теми, кто убивал друг друга, если бы не стерли это прошлое раз и навсегда?» — задавался тогда вопросом депутат от только-только разрешенной Компартии Марселино Камачо, который во время диктатуры сидел в тюрьме. Закон освободил политических заключенных и позволил изгнанникам вернуться в Испанию, но также гарантировал безнаказанность тем, кто участвовал в преступлениях во время Гражданской войны и затем во франкистской Испании.

«Согласие стало возможным»,— написано на могиле Адольфа Суареса, скончавшегося в 2014 году. Но, как выяснилось, согласие это было не на всегда: покаяния (как, например, в постфашистской Германии) не произошло, и рано или поздно это должно было стать проблемой.

Добровольная амнезия продолжалась почти два десятилетия, а пробуждение началось одновременно с ростом популярности в середине 1990-х годов правой Народной партии — прямой наследницы Народного альянса, который был основан высокопоставленными чиновниками времен Франко.

Руководившие страной с 1982 года социалисты (в лице премьер-министра Фелипе Гонсалеса и его соратников) пытались демонизировать «народников» и их лидера Хосе Марию Аснара. Например, накануне выборов 1996 года они выпустили ролик, который сейчас бы назвали вирусным. Черно-белые кадры на фоне тревожной музыки. Бросающийся на зрителя доберман. Засохшее дерево. И вдруг… Яркие, цветные кадры. Восход солнца. Радостные люди. И так картинка сменяется несколько раз, пока не завершается призывом голосовать за Фелипе Гонсалеса. Но креатив не помог: «народники» одержали победу.

На это последовала реакция тяготеющих к левому флангу испанцев (по большей части внуков Гражданской войны), которые стали поднимать до тех пор табуированные темы. С победой Народной партии в 2000 году дискуссии стали еще более активными.

Негласным лидером движения за восстановление исторической памяти стал журналист Эмилио Сильва. В 2000 году он опубликовал в газете La Cronica El Mundo статью под названием «Мой дед — тоже исчезнувший». До этого он провел целое расследование, разыскивая братскую могилу, где был похоронен его дедушка-республиканец. А после публикации материала создал Ассоциацию восстановления исторической памяти, деятельность которой буквально за несколько лет заставила всю Испанию вспомнить то, о чем она всячески пыталась забыть.

На государственном уровне ситуация изменилась с приходом к власти в 2004 году социалиста Хосе Луиса Родригеса Сапатеро — внука республиканца, погибшего от пули франкистов. «Мы должны признать жертвы франкистского режима, потому что это жертвы преступлений военной диктатуры, которая в течение 40 лет душила свободы»,— заявил он 18 июля 2006 года (в день годовщины мятежа 1936 года), тем самым став первым официальным лицом за многие годы, публично поднявшим эту тему.

В 2007 году произошел прорыв: был принят закон об исторической памяти, который впервые на официальном уровне осудил преступления франкизма. Государство признало нелегитимными законы и судебные решения времен Франко (хотя формально они не были отменены).

Демонстрация франкистской символики в общественных местах оказалась под запретом. Была объявлена государственная программа по обнаружению и эксгумации тел жертв режима. Предусмотрена выплата компенсаций их потомкам. Всем вынужденным покинуть Испанию при Франко и их потомкам, а также бойцам интербригад было обещано испанское гражданство. Долина Павших перестала быть местом проведения политических мероприятий теми, кто ностальгирует по прежним временам.

Фотогалерея

«Там, где буду я, коммунизма не будет»

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Предыдущая фотография

Следующая фотография

1 / 14

Франсиско Франко родился 4 декабря 1892 года в испанском городе Ферроль в семье потомственных военных. Последовав семейной традиции, в 1910 году окончил Пехотную академию, получив звание лейтенанта

Фото: AP

«Поскольку провозглашена республика и верховная власть находится в руках временного правительства, мы обязаны соблюдать дисциплину и сплотить свои ряды»
Пробыв недолгое время в гарнизоне в родном Ферроле, отправился служить в Марокко, пройдя путь от лейтенанта до генерала. В 1912-1920 годах принимал участие в сражениях против рифских кабилов. В 1926 году был назначен главнокомандующим пехотной бригадой в Мадриде, в 1928 году — главой Военной академии в Сарагосе. После падения монархии в 1931 году не вмешивался в политику, заявляя о своей нейтральности

Фото: Biblioteca Virtual de Defensa

29 сентября 1936 года в Испании, переживавшей гражданскую войну, мятежниками, ратующими за падение республики, был избран новый вождь — Франсиско Франко, возглавлявший мятеж. Ему было 44 года, в отличие от других генералов он не причислял себя ни к фалангистам, ни к монархистам, ни к правым республиканцам. Когда республика все же пала, военная хунта наградила его чином генералиссимуса и пожизненного главы Испании

Фото: AP

Националисты во главе с Франсиско Франко одерживали одну победу за другой, начиная с 1937 года. 1 апреля 1939 года по радио было передано сообщение генералиссимуса Франко: «На сегодняшний день армия красных пленена и разоружена, национальные силы овладевают последними военными объектами. Война закончена»

Фото: AP

«В одном я уверен и за это могу отвечать: там, где буду я, коммунизма не будет»
19 мая 1939 года в Мадриде прошел парад Победы в честь генералиссимуса Франко. В нем приняли участие войска Италии, Германии, Испании

Фото: AP / Len Putnam

Во время Второй мировой войны Испания старалась сохранять нейтралитет. Франсиско Франко говорил немецкому послу в Испании Гансу Генриху Дикхофу: «Такая осторожная политика отвечает не только интересам Испании, но и интересам Германии. Нейтральная Испания, поставляющая Германии вольфрам и другие продукты, в настоящее время нужнее Германии, чем вовлеченная в войну». В октябре 1940 года Франко встретился с Гитлером (на фото справа) и отказался участвовать в плане по захвату Гибралтара, потребовав более выгодных условий соглашения. В итоге после окончания войны режим Франсиско Франко смог удержаться

Фото: AP

Как и всякий диктаторский режим, режим Франко сопровождался многочисленными репрессиями, в том числе против политических противников. За два месяца до своей смерти в 1975 году Франко приговорил к казни пятерых заключенных-террористов, о помиловании которых просили главы правительств многих стран, включая римского папу Павла VI. После этого 15 послов европейских государств были отозваны из Испании, против режима Франко проводили демонстрации
На фото: узники концлагерей режима Франко

Фото: Aiaraldea Komunikazio Leihoa/Flickr.com

Одним из увлечений генералиссимуса Франко было кино. Он даже встречался с актерами, например, в 1959 году принимал в своей резиденции в Мадриде лауреата премии «Оскар» Джеймса Стюарта (на фото). При этом Франко не любил читать: в его мадридском дворце не было библиотеки, зато был великолепно оснащенный кинозал

Фото: AP

«Богатый или бедный, не забудь, что ты испанец!»
Другими увлечениями каудильо были охота и рыбалка

Фото: AP

«Да простят меня все, как и я сам от всего сердца прощаю всех, называвших себя моими врагами, хотя я в них таковых не видел» (из завещания Франко)
Франко покинул пост главы правительства в 1973 году, передав должность адмиралу Луису Карреро Бланко, который в том же году был застрелен. Последующие два года до своей смерти Франко страдал болезнью Паркинсона. 20 ноября 1975 года Франсиско Франко скончался
На фото: супруга Франциско Франко донья Кармен Франко и их дочь Кармен Мартинес Борджио

Фото: AP

Генералиссимус был похоронен в Долине павших — мемориале, сооруженном в 1940-х годах по приказу Франко в память о героях гражданской войны

Фото: Reuters

В 2007 году, когда социалисты получили большинство в парламенте Испании, статуи и памятники Франко начали сносить

Фото: AP / Juan Manuel Serrano

В том же 2007 году был принят закон «Об исторической памяти», в котором Долина павших была признана памятником жертвам франкизма. В 2013 году появилось предложение перенести мавзолей Франко в другое место, а само кладбище сделать мемориалом в память о погибших в годы правления Франко. Правительство социалистов, сформированное летом 2018 года, объявило, что эксгумация останков диктатора с целью перезахоронения вне Долины состоится в ближайшее время, несмотря на отсутствие согласия со стороны семьи Франко
На фото: статуя, изображающая Франко, в холодильнике на выставке в Мадриде

Фото: AP / Paul White

В октябре 2019 года останки Франсиско Франко эксгумировали и перезахоронили на муниципальном кладбище Мадрида

Фото: Reuters

Смотреть

Важную роль в пробуждении испанской народной памяти сыграл скандально известный в прошлом судья Бальтасар Гарсон. В октябре 2008 года он официально объявил репрессии, совершенные режимом Франко, преступлениями против человечности и поставил под вопрос неприкосновенность преступников времен франкизма. Кроме того, судья распорядился эксгумировать 19 безымянных братских могил для установления личности жертв франкистов и их перезахоронения. В ответ в атаку на Бальтасара Гарсона пошли две профранкистские организации — «Чистые руки» и «Испанская фаланга». В результате Верховный суд Испании возбудил против него дело по обвинению в превышении служебных полномочий (в связи с нарушением закона об амнистии 1977 года). И в итоге в 2010 году Бальтасара Гарсона на 11 лет лишили права заниматься юридической деятельностью.

Вскоре ветер истории в Испании вновь сменил направление на противоположное: в 2011 году к власти вернулась Народная партия во главе с Мариано Рахоем. Новое правительство вначале на 60% сократило расходы на поиски братских могил и эксгумацию жертв, а затем и вовсе перестало выделять на это деньги. «Они отменили все субсидии. Премьер-министр Рахой похвастал в одном интервью, что в этом году выделил на историческую память ноль евро из госбюджета»,— возмущался в самом начале «Параллельных матерей» главный герой фильма Альмодовара, действие которого происходит как раз в те годы.

Битва двух Испаний

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

На новый виток история пошла в 2018 году, когда премьер-министром Испании стал социалист Педро Санчес. В октябре 2019 года ему удалось добиться перезахоронения Франсиско Франко, хотя общество было разделено поровну: по данным опроса, проведенного компанией SocioMetrica для издания El Espanol, 41,9% испанцев выступали за эксгумацию останков диктатора, а 42,1% — против .

В феврале 2021 года был снесен последний в Испании памятник диктатору (он стоял в африканском эксклаве Мелилья). Теперь же господин Санчес готовится праздновать новый, едва ли не самый громкий внутриполитический триумф в своей карьере. Правда, недовольных инициативой немало, причем как с левой, так и с правой стороны.

Так, Эмилио Сильва из Ассоциации по восстановлению исторической памяти считает, что законопроект недостаточно радикален: «Надо говорить не только о жертвах, но и о палачах». А в организации Amnesty International призвали включить в законопроект отдельный пункт о том, что «закон об амнистии не может оказывать никакого влияния на расследование и наказание за серьезные нарушения прав человека, совершенные во время Гражданской войны и франкизма», и не может «быть использован для создания препятствий жертвам в расследовании и доступе к правосудию». Вопросы вызывает и предусмотренное законопроектом создание комиссии по исследованию нарушений прав человека в 1978–1983 годах — лишь исследованию, а не (как хотелось бы многим испанцам) наказанию.

В свою очередь, в центристской партии «Граждане» заявили: если бы в 1975 году страной руководили такие же люди, как сейчас, то королевству было бы не избежать новой гражданской войны. Любопытно, что с этим, по сути, согласился и тяжеловес испанской политики социалист Фелипе Гонсалес: бывший премьер обвинил своих однопартийцев в том, что они «разрушают основы гражданского мира в стране».

Как испанские политики делили тело Франсиско Франко

Громко звучат голоса представителей Народной партии, обещающих отменить закон в случае победы на парламентских выборах в конце 2023 года. И похоже, что это не просто риторика: у «народников» во главе с Альберто Нуньесом Фейхоо есть все шансы на победу и формирование правительства (вероятно, в коалиции с другими правыми силами). Сейчас, согласно большинству опросов, Народная партия немного опережает идущих на втором месте социалистов.

В ультраправой радикальной партии VOX (в Конгрессе депутатов испанского парламента занимает третье место после социалистов и «народников» по числу кресел) также объявили, комментируя свои электоральные перспективы: «Мы берем на себя обязательство дать возможность испанцам свободно мыслить и не принуждать их придерживаться коллективной памяти, навязанной политиками». При этом в VOX критикуют за мягкотелость Народную партию, которая при Мариано Рахое так и не отменила закон 2007 года об исторической партии. И как считают праворадикалы, ей не хватит смелости для подобного шага и сейчас.

Отметим, что критики VOX называют ее неофранкистской партией. Однако в самой партии такое сравнение считают в корне неправильным. «Если вы любите Испанию, вас назовут ксенофобом и фашистом. Если вы призываете к контролю над иммиграцией, вас назовут расистом и фашистом. Если вы любите испанские традиции, то вы ретроград и фашист, а если вы против чрезмерных налогов, то вы эгоист и фашист»,— парировал ранее лидер VOX Сантьяго Абаскаль.

Жесткая критика звучит и из уст главы Фонда Франсиско Франко Хуана Чичарро Ортеги (оно и понятно, так как новый законопроект деятельность этого фонда запретит). Наконец, есть в Испании и чистые франкисты, такие как зарегистрированное в 1996 году Испанское молодежное движение. Его лидер Хосе Луис Корраль (которого, впрочем, давно уже нельзя причислить к молодежи), в частности, уверен, что «со смертью Франко в Испании закончилось царство Христа». 17 июля текущего года (в день 86-летия путча) лидер движения выступил перед своими единомышленниками с проникновенной речью о настоящем и прошлом Испании. «Сегодня тоталитаризм срывает с себя маски и пытается поставить нас вне закона, запретить нас, преследовать нас и прикончить нас. Он кинул в тюрьму, заткнул рот»,— возмущался господин Корраль. И взывал к «Всемогущему Богу», который должен вновь, как и в 30-е годы прошлого века, даровать лидеру Испанского молодежного движения и его соратникам победу. «Пусть даже физически мы в меньшинстве. Пусть даже все остальные против нас. Потому что Богу важно не количество, а качество. Важно, что мы подаем пример. Важны верность, чистота намерений и преданность своему делу без какого-либо двуличия»,— утверждал он.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Очевидно, что такие испанцы, при прослушивании подобных речей вскидывающие руки в нацистском приветствии, а также публично выступающие за запрет абортов и против вакцинации от COVID-19,— явные маргиналы. Но некоторая ностальгия по «сильной руке» у части испанского общества все-таки действительно есть. Полностью отказа от наследия диктатуры не произошло. Да и, видимо, уже не произойдет.

Испанский филолог и историк Рамон Менендес Пидаль, в годы Гражданской войны живший в изгнании, а затем вернувшийся на родину, писал о существовании «двух Испаний», которые никак не могут прийти друг с другом к соглашению. О борьбе между «стариной и новью, традициями и нововведениями». О том, что «такой трагический дуализм в Испании обычно вырывается наружу с невероятным ожесточением». Все так. Но похоже, что подобное противостояние характерно отнюдь не только для королевства на Пиренейском полуострове.

Павел Тарасенко