«Можно ли заместить все зарубежные программы российскими? Нет, нельзя»

После ухода из РФ иностранных разработчиков программного обеспечения госструктуры и крупные российские компании начали массово закупать российские решения. Однако некоторые иностранные программы по-прежнему не имеют аналогов. На их разработку государство было готово выделить порядка 48 млрд руб. Куда именно пошли эти средства и какое будущее у российских разработок, рассказал “Ъ” глава совета директоров «Базальт СПО» и один из руководителей Центра компетенций по развитию российского общесистемного и прикладного ПО (ЦКР) при Минцифры Алексей Смирнов.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

— Как сейчас действует ЦКР общесистемного и прикладного ПО, в чем именно заключается его работа?

— В настоящее время правительственная комиссия проводит реорганизацию работы центра компетенций. Исходно участники ЦКР должны были определить проекты, претендующие на получение грантовой поддержки от государства и внесение в список системно значимых. Но в ЦКР «Операционные системы» мы сразу решили не выдвигать проекты, требующие госфинансирования. Поэтому сейчас даже те заявки разработчиков, которые вошли в перечень системно значимых проектов, выполняются за счет компаний. Грантовое финансирование имеет ряд проблем — соблюдение бюджетной дисциплины и взятие достаточно серьезных обязательств.

— При создании центров компетенций было заявлено, что на одобренные проекты выделят из бюджета 37 млрд руб. В 2023 году на втором этапе премьер Михаил Мишустин поручил выделить еще 11 млрд руб. Куда пошли эти средства?

— Средства были распределены в проекты в рамках ИЦК — индустриальных центров компетенций, на промышленный софт, инженерные программы и т. д. Эти деньги были выделены в 2022 году, а в 2023 году средства не предусматривались.

Поддержка разработчиков через гранты представляется в целом неэффективной. На мой взгляд, стоит подумать о варианте, когда государство само определяет «белые пятна», которые компании не могут закрыть за свой счет, и дает госзаказ на разработку. Но с требованием, что результаты будут опубликованы на условиях свободной лицензии. Это позволит ввести решения в гражданский оборот и не создаст для разработчика сверхбольших конкурентных преимуществ. На мой взгляд, такой механизм был бы более эффективным, чем распределение грантов.

Уже проводится опрос крупных заказчиков и участников ЦКР, чтобы понять, каких именно программ или доработок не хватает, и закрыть эти пробелы. Но сейчас непонятно, как заинтересовать разработчика участвовать в системно значимых проектах.

Обсуждался проект «рынок в обмен на инвестиции», когда разработчик создает программу, а государство предоставляет преференции на госзакупках. Но этот механизм может навредить рынку. Например, на тендер придут две фирмы с одинаковым софтом. Одна компания заключила договор с государством по схеме «рынок в обмен на инвестиции», другая ни с кем ничего подобного не заключала, а разрабатывала продукт собственными силами. По итогу проект первой фирмы может оказаться дороже и хуже, но заказчик будет обязан закупить именно его.

— Почему средства пошли именно в ИЦК? Неужели больше никто в них не нуждался?

— В ИЦК, как правило, есть понятный заказчик, который ясно формулирует, что именно ему нужно. А в рамках ЦКР обычно есть несколько конкурентов. Зная точные потребности крупных заказчиков, конкурирующие игроки постараются как можно скорее реализовать необходимые функции. Это происходит на рыночном уровне и не требует государственного вмешательства, в том числе по части финансирования.

Если говорить о господдержке, то еще 11 млрд руб., о которых говорил премьер Михаил Мишустин,— это на самом деле менее 1% от объема собственных инвестиций разработчиков ПО в РФ. Вложения разработчиков стали возможны благодаря налоговым льготам, предоставленным отрасли. Более того, произошло увеличение рынка за счет ухода зарубежных игроков. И сейчас разработчики более заинтересованы получать деньги от продажи своих продуктов, а не в виде грантов.

Инвестиции в разработку можно оценить в сотни миллиардов рублей в год. Поэтому финансовая господдержка на отрасль большого влияния не окажет.

Другой вариант финансирования — заемное. Для аккредитованных IT-компаний есть возможность получения льготных кредитов под низкие проценты. Но им обычно нечего дать банку в качестве залога. В этом случае были бы интересны фьючерсные сделки, когда крупный заказчик формулирует требования по доработке ПО и одновременно берет на себя обязательства по закупке определенного объема в случае выполнения требований.

— В рамках дорожных карт ИЦК/ЦКР был одобрен проект «Открытой мобильной платформы» (дочерняя компания «Ростелекома») по развитию ОС «Аврора», на которую требовалось 480 млрд руб. Что сейчас с ним происходит? Будут ли выделяться средства?

— Еще когда проект обсуждался, было принято решение, что доработка ОС «Аврора» будет идти за счет собственных средств «Открытой мобильной платформы». Тем более что 480 млрд руб. нужны не на саму ОС, а на смартфоны от российских производителей. Второй момент, который требовал финансирования,— создание экосистемы мобильных приложений, то есть средства для разработчиков программ под «Аврору».

Созданием экосистемы программного обеспечения для «Авроры» занялся «Стриго Кэпитал», создав Avroid. Это средство, позволяющее запускать под управлением «Авроры» приложения, написанные для Android. Под него уже написано много приложений. Запуск Android-приложений улучшит положение с софтом для «Авроры». ОС хоть и появилась в розничной продаже, спрос на нее мал, и ожидать, что кто-то из разработчиков вложится в программы под «Аврору», не стоит. Она не предназначена для потребительского сегмента. «Ростелеком» прорабатывает вопрос использования «Авроры» в некоторых госорганах в целях обеспечения информационной безопасности.

— У российских госкомпаний уже есть обязательство перейти на российские ОС и ПО. Как выполняется этот план?

— Объем перехода российского ПО можно оценивать в количестве рабочих мест, на которых оно используется. Способ закупки лицензий может быть самым разным, в том числе по модели подписки. К тому же бывало, что отечественное ПО просто «клали на полку» и отчитывались об импортозамещении. Поэтому объем закупки и объем реального замещения могут не совпадать. В связи с этим сейчас сложно дать точную оценку, сколько компаний на самом деле выполнили обязательства.

Конечно, чем дольше не приходят обновления на зарубежные ОС, тем больше структур будут переходить на российский софт. Но остается проблема того, что многие российские программы не работают на отечественных ОС. В связи с этим летом планируется добавить дополнительное требование в реестр Минцифры, по которому любая находящаяся в нем программа должна работать на российских ОС. Речь идет об операционных системах общего назначения, требование пока не относится к мобильным ОС.

— По итогам 2022 года российское ПО дорожало быстрее инфляции, после чего разработчики подписали хартию о намерении удерживать цены. Насколько эта договоренность выполняется? К концу 2023 года на рынке отмечали рост стоимости софта на 10–40%. Почему это происходит и нужно ли более жесткое регулирование?

— После того как в 2022 году прозвучали обвинения в резком росте стоимости софта, профильные ассоциации изучили вопрос и выяснилось, что заметный рост цены произошел у незначительной части разработчиков. Более того, во всех обвинениях ни разу не были названы конкретные примеры резкого повышения цены на тот или иной продукт. Не объяснялось также, какая цена имеется в виду: рекомендованная розничная или реальная, по которой проходит отгрузка в рамках большой партии.

Надо учитывать, что в связи с импортозамещением требования к отечественным программам ставят жестче. Заказчики просят софт не хуже, чем зарубежный, увеличиваются затраты разработчиков на доработку своих продуктов. Потенциально это влияет на конечную стоимость. То есть продукты, продававшиеся три года назад и сейчас, по своим функциональным возможностям могут очень сильно отличаться, и сравнивать их просто по цене не вполне корректно. К тому же при оценках учитывалась годовая инфляция в 7,5%. Однако она выше, если смотреть на реальный уровень цен и зарплат.

Складывается впечатление, что тему роста стоимости софта поднимают крупные корпорации, которые ищут возможность отложить переход на российские решения.

— В 2023 году у некоторых российских организаций возникли проблемы с дополнением кода в открытом сообществе Linux. Насколько это опасный прецедент, нужно ли инвестировать в суверенный российский Github?

— Практически все российские компании используют компоненты, разработанные в рамках международных проектов создания свободного программного обеспечения. Сейчас каких-то глобальных проблем с принятием кода от российских разработчиков нет. В России есть вендоры, занимающиеся созданием операционной системы с собственным ядром. Например, около 15 лет это делает «Лаборатория Касперского». Но там занимаются прежде всего новыми подходами к безопасности, и пока эти ОС не предназначены для массового использования.

Многие спрашивают, можно ли заместить все зарубежные программы российскими. Мой ответ — нет, нельзя. Например, бюджет Google превышает бюджет всей РФ, включая науку, образование, оборону. Кроме Google, есть Microsoft и другие международные корпорации, которые десятилетиями вкладывали средства в свои уникальные решения.

Помимо финансовой составляющей, в РФ просто нет такого количества квалифицированных разработчиков, которые могут быстро создать аналоги всех западных программ. Свободное программное обеспечение позволяет российским разработчикам делать софт на уровне международных стандартов, тем более отечественные компании также вносят вклад в развитие мировой разработки. Участие российских специалистов ценится, и наши зарубежные коллеги не склонны отказываться от сотрудничества. Пожалуй, основное, чего стоит опасаться,— это не блокировка со стороны свободных проектов, а ограничение доступа к ним в самой РФ из-за возможного нежелательного контента.

— В 2023 году в РФ начали поставлять и интегрировать в электронику китайские процессоры с архитектурами Loongarch и RISC-V. Возникают ли проблемы с совместимостью российского софта и китайских процессоров, как они решаются? Есть ли риск конкуренции со стороны китайского ПО, адаптированного под эти процессоры?

— Мы адаптировали свою ОС «Альт» под китайские процессоры за полгода, в целом не столкнувшись с кардинальными проблемами. По крайней мере, это оказалось сделать проще, чем разработать софт под процессор «Эльбрус».

Китайские процессоры поддержаны в международных проектах.

Риск выхода на рынок китайского ПО не связан с появлением азиатских процессоров, хотя он, безусловно, есть. Однако доступ к госсектору иностранных программ, неважно, из дружественных ли они стран или нет, регулирует реестр отечественного ПО Минцифры. Думаю, китайские разработчики планируют выйти на мировой рынок с адаптированным под Loongarch софтом.

— Тестируете ли вы совместимость своего софта с российскими процессорами? Где их сейчас выпускают и когда можно ждать появления устройств на рынке?

— Мы работаем и с «Байкал Электроникс» и с МЦСТ, однако ответить на вопрос, где их производят и когда ожидать, не могу. Например, МЦСТ поставляет некоторые модели процессоров «Эльбрус», но это остатки партии заказанных на тайваньском TSMС еще до 2022 года. Думаю, компании работают над проблемой и в дальнейшем решат вопрос с производством. Скорее всего, будущее отечественных чипов определит 2024 год.

— В прошлом году вы стали куратором развития открытой мобильной ОС ALT Linux Team. Что происходит в проекте? Есть ли договоренность о портировании этой ОС на смартфоны и планшеты?

— ОС «Альт» — в процессе разработки, но к концу 2024 года ожидаем, что программа будет готова и внесена в реестр Минцифры. Работаем с российскими производителями смартфонов. Мобильная ОС будет ориентирована на государственный и коммерческий сектор, потребительский сегмент пока не рассматривается.

Про ожидания пока рано говорить, но переговоры с потенциальными крупными клиентами уже идут. Особенность ОС в том, что под ней работают все программы, которые адаптированы под компьютерный Linux. Какие-то приложения, конечно, придется адаптировать под маленький экран и работу через тачскрин, однако дополнительных вложений, как с альтернативными ОС, не нужно.

— В этом году под российские Linux-системы начали адаптировать школьный софт, причем ряд участников рынка утверждал, что речь идет именно об ОС «Альт». Какие проблемы остаются с адаптацией и почему она занимает столько времени? Смогут ли школы перейти полностью на российский софт?

— Отечественный софт в школах используется уже много лет. В 2007–2008 годах был проведен успешный эксперимент по переводу школ на российские дистрибутивы Linux в трех пилотных регионах — Пермском крае, Томской области и Татарстане. Сейчас десятки тысяч рабочих мест в учебных заведениях по всей стране оснащены ОС «Альт Образование».

Возможно, вы имеете в виду проведение ЕГЭ и ОГЭ на компьютерах с отечественными ОС. Да, проводилось тестирование используемого на экзаменах ПО под управлением ОС «Альт». Организаторы публично говорили, что в дальнейшем могут быть использованы различные ОС.

Но софт для школ не ограничивается программами для экзаменов, а в рекомендациях Минпросвещения нет требования закупать для школ прикладное ПО, совместимое с российскими ОС. В то же время готовится общее требование к отечественному ПО, включаемому в реестр Минцифры, работать как минимум под двумя отечественными ОС.

— По данным «СПАРК-Интерфакс», выручка ООО «Базальт СПО» по итогам 2023 года увеличилась в 1,5 раза, до 1,3 млрд руб., чистая прибыль — на 30%, до 637 млн руб. С чем связан рост?

— Основной рост за счет продаж ОС «Альт» на фоне окончательного ухода иностранных конкурентов. Основными заказчиками и драйверами выручки выступают госструктуры, корпорации и крупные частные организации. Компании начали рассматривать использование иностранного ПО как операционные риски, а не потому, что их принуждают импортозамещаться. Мы используем гибкое лицензирование, то есть лицензии могут быть: годовые, бессрочные, с правом перехода на новые версии, лимитные — на одно рабочее место — и безлимитные, все зависит от требований заказчика.

— Каковы планы и ожидания на 2024 год? Сейчас набирает популярность, в том числе в IT, публичное размещение акций (IPO), вы такой вариант развития рассматриваете?

— В целом мы довольны результатами продаж, так как получилось добиться хорошей диверсификации. У нас нет одного конкретного заказчика, от которого компания зависит, что позволяет чувствовать себя достаточно уверенно. В 2023 году заказчикам поставлено 440 тыс. лицензий ОС «Альт» для серверов и рабочих станций. По итогам 2024 года, скорее всего, показатели вырастут. Однако через несколько лет темп роста замедлится, так как многие компании уже перейдут на российские решения.

На данный момент мы не рассматриваем IPO. Выход на биржу требуется только в двух случаях: либо когда компании нужны дополнительные средства для инвестирования, либо когда основные владельцы хотят подороже продать долю. Ни первой, ни второй цели у нас на данный момент не стоит.

Интервью взял Тимофей Корнев