«А люди там остались. Не все уехали в благополучную Москву»

Московский церковный штаб помощи при Синодальном отделе по благотворительности Русской православной церкви работает с марта 2022 года. За это время он помог тысячам людей, бежавшим от военных действий, а также тем, кто уехать не смог и остался дома. Руководитель центра Наталья Ерёмичева рассказала «Ъ», с какими трудностями столкнулись в Москве и Подмосковье беженцы с территорий, оказавшихся в зоне боевых действий, кто и чем им помогает.

Беседовала Ольга Алленова

«Начисляют только минимальную пенсию, а не ту, которая положена по выслуге лет»

— Кому вы помогаете?

— Мы принимаем всех людей, которые пострадали от СВО. В большинстве своем это бывшие граждане Украины — не только с присоединенных территорий, но и из Харьковской, Днепропетровской, Львовской, Закарпатской областей. Многие из них приезжали, спасаясь от обстрелов, многие — по политическим и религиозным убеждениям. В последний год добавились еще беженцы из Шебекино, Белгородской и Курской областей. Мы приняли более тысячи семей из Курской области, но это люди, которые приехали именно к родственникам в Москву и Московскую область. Есть среди наших подопечных и те, кто перебрался во Владимирскую область, в Калужскую,— они все равно обращаются к нам, потому что там, где они живут, нет центра помощи беженцам.

— Какие у них запросы?

— В самом начале люди нуждались в продуктах питания, гигиенических принадлежностях, бытовой химии. И в одежде. С нами в одном здании (улица Николоямская, 57 в Москве.— «Ъ») находится Гуманитарный центр Синодального отдела по благотворительности, где можно выбрать одежду.

Постепенно стали все чаще появляться запросы в юридической помощи, в оформлении документов. Поначалу люди думали, что через месяц, два, три все закончится и они вернутся домой. А потом стало понятно, что надо легализовываться, оформлять гражданство.

В штабе дважды в неделю принимала юрист, которая составляла людям заявления на гражданство. В апреле—июне 2022 года в день штаб по 200 человек принимал.

— Юристы — волонтеры?

— Конечно, только добровольцы. Они нам очень помогли. Сейчас уже нет такого наплыва, и к нам только иногда приходит юрист консультировать — по запросу.

— Трудно ли было беженцам оформлять российское гражданство?

— Если мы говорим о жителях присоединенных территорий — Донецкой, Луганской, Херсонской и Запорожской областей, то там не нужны никакие заявления на гражданство, жители этих регионов стали гражданами России. Им нужно было только подать заявления на получение российского паспорта и принять присягу. А вот жители из регионов Украины должны подавать заявления на российское гражданство.

— А сейчас в России много таких?

— Очень много из Харьковской области.

— И каковы к ним требования для получения гражданства?

— Процедуру для украинских граждан упростили еще в сентябре 2022-го. Им не надо получать разрешение на временное проживание и жить с ним три года. А потом не надо получать вид на жительство еще на пять лет — они сразу имеют право подать на гражданство. Но определенные требования должны быть соблюдены: нужно предъявить паспорта гражданина Украины с регистрацией в нем, а также миграционную карту, подтверждающую, что человек законным путем пересек границу Российской Федерации.

— Сколько времени занимает процедура получения российского гражданства?

— Сейчас для граждан Украины — полгода. Это мегабыстро, мягко говоря. Причем для них отменили оплату госпошлины и экзамен на знание русского языка. То есть все, что стоило денег или требовало больших усилий. А вот медицинское освидетельствование осталось, оно бесплатное. Человек должен сдать определенные анализы и подтвердить, что у него нет заболеваний, опасных для общества.

— А что это за заболевания?

— ВИЧ, туберкулез, сифилис, нарко- и алкозависимости и прочее.

— А если такие заболевания есть, то гражданство не дадут?

— Если есть, то не дадут. Человек должен лечиться, только потом обращаться за гражданством.

Но парадокс в том, что лечиться он не может бесплатно, ведь он не гражданин, у него нет полиса ОМС. Многие украинцы по большому счету не могли лечиться и от многих других болезней.

Помогали фонды, помогали мы. И сейчас содействуем в приобретении лекарств.

— Зачем еще были нужны юристы беженцам?

— Получив гражданство, люди подавали документы на оформление пенсий — по возрасту, по инвалидности. Кто не предоставил трудовую книжку, у тех стаж не принимается во внимание, пенсии назначаются очень маленькие. Люди этого не понимают, вообще не знают законов.

— То есть беженцам, получившим российское гражданство, назначают минимальные пенсии?

— Да. Пенсия состоит из двух выплат — минимальной части и социальной региональной доплаты. Что-то оформляется в Пенсионном фонде, а что-то в соцзащите, в разных местах, несмотря на то что сегодня это единый фонд. И многие об этом не знают.

— Даже если человек работал у себя на родине всю жизнь, ему назначают минимальную пенсию? Даже если он с присоединенных территорий? Почему?

— Понимаете, сгорело же очень много документации, заводы разрушены. К примеру, мариупольские металлурги — у них льготный стаж, льготная пенсия. То, что они предоставили трудовую книжку, в которой написано, что они 30 лет металлургами отработали, не дает им права на льготный стаж. По закону Российской Федерации о пенсионном обеспечении весь этот стаж нужно обязательно подтвердить на предприятии. Шахтерам, металлургам негде подтверждать. Педагогам, медикам тоже. Им начисляют только минимальную социальную пенсию — 9–10 тыс. руб., а не ту, которая положена по выслуге лет. В ДНР другой закон, поэтому люди уезжают туда, даже если им негде там жить, — чтобы подать на пенсию и получить свои 30–40 тыс. руб., которые полагаются им, исходя из их стажа и заработка.

А наши юристы помогают сейчас многим в оспаривании решений о размере пенсионных выплат.

Также есть семьи, которым требуется юридическая помощь в оформлении пособий. Например, муж остался там, жена с двумя детьми здесь, они давно не живут вместе, но не успели развестись. Мама пытается на каждого ребенка оформить какое-то пособие, но не может, потому что она в официальном браке — и нужно показать доходы мужа. И подобных проблем много.

«Нет прописки — нет льгот»

— Я знаю, что многие семьи беженцев, даже имея гражданство, не могут получать социальные услуги в Москве из-за отсутствия регистрации…

— Да, это острая проблема, особенно для многодетных. Если у них нет постоянной регистрации на территории Москвы, то нет и льгот. Многодетные имеют право на пособия, на бесплатную форму, завтраки и обеды в школе, бесплатный проезд. А нет прописки — нет и льгот. Гражданин России, семеро детей — и отказ. Потому что он, например, из Киева.

И они оспаривают эти отказы в прокуратуре, и прокуратура становится на сторону граждан. У нас уже есть случаи, когда люди получали статус многодетных в Москве по решению суда — на период их временной регистрации.

— А как они устраивают детей в школу, если нет регистрации?

— В школу берут по временной регистрации. Если люди где-то снимают квартиру, то по закону собственник обязан предоставить им временную регистрацию.

— Но многие собственники этого не делают…

— Да, к сожалению. Вопрос регистрации в Москве остался острым с советских времен, Москва переполнена. Многие наши добровольцы помогают с регистрацией, чтобы эти люди могли работать, посещать поликлинику, школу.

— Психологическую помощь вы беженцам оказывали?

— Да, с первого дня. Сейчас психологи приходят два раза в неделю — по средам и четвергам. Есть у нас такой замечательный психолог — Татьяна Васильевна, ей за семьдесят, она прекрасный специалист. Вот вчера пришла в 11, ушла в восемь вечера. Приняла трех человек — у них очень сложные ситуации, наболевшие. Еще у нас есть психологи, которые работают онлайн и на выезде. Детские психологи, как правило, работают только на выезде — либо они приезжают в семью, либо семья приезжает к ним, онлайн с детьми не работают, потому что важен прямой контакт.

В целом люди уже более-менее успокоились. Хотя кто-то, может быть, до сих пор не понял, что ему нужна помощь психолога.

С самого начала у нас дежурили священники, первые полгода тут всегда было духовное лицо. Люди постоянно подходили, просили помощи, совета. Потом дежурство отменили, но всем, кому нужна духовная помощь, мы даем телефон дежурного священника храма святителя Алексея.

— Когда беженцы только приехали в Россию, многим нужна была медпомощь, в том числе стационарная. Как эта проблема решалась, учитывая, что у большинства не было российских документов, позволяющих лечиться бесплатно?

— Очень помогала больница святителя Алексея, она приняла тысячи украинцев без российского паспорта, без полиса ОМС. По детям мы решали в основном через частные клиники, потому что в наши федеральные больницы без направления из поликлиники, то есть без полиса ОМС, не попадешь.

Лечение детей в частных клиниках мы оплачивали благодаря пожертвованиям. Еще есть клиника святителя Луки в Солнцево. Они очень много помогали тяжелобольным детям, проводили операции на головном мозге, на глазах, делали все бесплатно или находили фонды, которые финансировали. Фонд Примакова, например, помогал детям, нуждающимся в сложных вмешательствах.

— Вы сказали, что церковный штаб помощи и сейчас оплачивает беженцам лекарства, хотя они уже граждане РФ. Почему они не получают лекарства бесплатно?

— Бесплатные лекарства положены при определенных диагнозах или категориях. Например, право на бесплатные лекарства имеют люди с инвалидностью первой и второй группы, дети в первые три года жизни, дети-инвалиды, дети в многодетных семьях в первые шесть лет жизни. Неработающие с третьей группой инвалидности и пенсионеры имеют право на лекарства с 50-процентной скидкой, если у них маленькая пенсия. Но в Москве все эти льготы не получить, если нет постоянной регистрации.

В Подмосковье еще кое-где выдают инсулин нашим подопечным без прописки, но в Москве вся система цифровизирована. И для того, чтобы человеку был выписан бесплатный рецепт, он должен быть в регистре льготников. А чтобы попасть в него, нужна постоянная регистрация в Москве.

До весны прошлого года мы каждый месяц в среднем покупали лекарств на 500 тыс. руб. Но пожертвования потихоньку иссякли, мы начали людям отказывать. Несколько человек смогли добиться в Москве выписки льготных лекарств, но это было сложно. Наши юристы тоже помогали им в этом абсолютно бесплатно.

Но все равно осталось множество тех, кто не смог добиться ничего. Мы организовали с апреля 2024 года сбор средств на церковной платформе «Поможем» (mirom.help), получили чуть больше миллиона в общей сложности, но все равно мы охватили не всех, конечно. Так, у нас, к сожалению, больше нет возможности помогать тем, у кого есть родственники,— приходится отказывать, у нас нет другого выхода.

— То есть люди перестали жертвовать на помощь беженцам, и помощь пришлось сокращать?

— Да, сейчас значительно снизились суммы пожертвований. И у нас нет никакой поддержки от государства, есть только грант на зарплату сотрудникам и все.

— А почему пожертвования прекратились, как вы думаете?

— Фокус сместился. Сначала было более-менее, потом хуже и хуже. Перед ситуацией в Курске у нас уже вообще было пусто. Многие наши добровольцы разъехались помогать при госпиталях раненым, у нас же основной источник помощи — прихожане в храмах. С августа 2024-го, когда появились беженцы из Курской области, пожертвования опять возросли, но сейчас снова пошли на спад.

«В Донецке вода подается по часам. В Лисичанске вообще нет воды»

— В какой еще помощи нуждаются сегодня беженцы?

— Многие дети, которые приехали в Россию с территорий Украины, плохо владеют русским языком, не знают грамматики, язык им не преподавался. Историю России они тоже не знают.

Они даже не могли нормально прочитать условия задач по математике, физике, химии, потому что, хоть русский и украинский языки и родственные, но разница довольно существенная. Поэтому многим детям нужны были репетиторы. В 2022-м у нас было более 200 добровольцев-репетиторов, которые занимались с детьми. Сейчас их осталось мало, поскольку дети в основном догнали сверстников по школьной программе. Но есть некоторые, кто не справляется, и им помогают репетиторы. Также с детьми работают логопеды-волонтеры. Кстати, среди беженцев тоже есть специалисты-педагоги, и они тоже занимаются бесплатно с детьми.

У людей большой запрос на культурные мероприятия, в месяц в Москве проходит в среднем около 100–150 событий, куда нам дают бесплатные билеты.

Фольклорный центр «Москва», Московский зоопарк, Большой зал консерватории, театры, кинотеатры предоставляют билеты для подопечных нашего штаба помощи. Музеи, библиотеки…

Но хотя наш церковный штаб помощи находится в Москве, мы выдаем помощь не только тут. Мы отправляем продукты, одежду, бытовую химию в Северодонецк, Лисичанск, Донецк, Мариуполь, Бердянск, Скадовск, Голую Пристань — повсюду, где у нас есть центры помощи пострадавшим мирным жителям Патриаршей гуманитарной миссии.

— Как вам кажется, люди, которые приехали в Россию в разгар боевых действий, уже адаптировались на новом месте?

— Конечно. За эти три года у нас было 70 тыс. обращений, это больше 50 тыс. семей. Большинство как-то устроились. Сейчас порядка 1500 семей по-прежнему нуждаются в помощи. Это многодетные семьи, пожилые люди, семьи с детьми-инвалидами, взрослые инвалиды, одинокие родители с маленькими детьми. Недавно пришла семья, которая не была у нас с июля 2022-го. Говорят, что вроде бы все сначала устроилось, а потом работу поменяли, стоимость квартиры выросла, и теперь они нуждаются. Просят продукты, предметы гигиены. Если люди просят, мы, конечно, даем.

Есть у нас одинокая мама с ребенком-инвалидом, ей помогает семья наших добровольцев, они оплачивают и аренду квартиры, и детскую реабилитацию.

Еще у нас на попечении есть семья в трудной ситуации: отец с онкологическим заболеванием, мать сидит с девятилетним ребенком, у которого синдром Дауна, аутизм и непроходимость ЖКТ. А кормит семью старшая дочь, которой 20 лет,— она же и однокомнатную квартиру оплачивает. Они получают какую-то помощь у нас, какую-то — в фонде доктора Лизы (благотворительный фонд «Справедливая помощь».— «Ъ»), так и выживают. Сейчас отцу стало полегче после лечения, и он тоже вышел на работу. У них не разрушено жилье в Донецке, но ради лечения мужа и сына им необходимо жить в Москве. К тому же Донецк по-прежнему неспокойный город.

Сегодня у нас получают помощь 94 семьи с детьми-инвалидами. В некоторых семьях по два ребенка с инвалидностью. И многие остаются в Москве, потому что тут есть медицинская помощь и реабилитация для их детей. Да, бесплатно она недоступна, но кому-то удается найти частных благотворителей, кому-то помогают фонды.

Наша подопечная Наташа из Снежного не хочет туда возвращаться, хотя там тыл, спокойно, но там нет необходимой медицинской помощи для ее ребенка-инвалида. У ребенка куча диагнозов, начиная с генетического: практически нет зрения, разный размер длины ног, тонкая кожа с язвами. Они часто ложатся в больницу на корректировку зрения лазером, в Снежном им это было бы недоступно.

— В Донецке оказывают медицинскую помощь местным жителям?

— Да, но врачей и персонала осталось очень мало. Для сравнения: в травматологическом центре в там из 800 сотрудников продолжают работать 100. В трех больницах там наши добровольцы помогают — моют полы, носят воду, перевозят раненых, кормят. Вода в Донецке подается по часам — только вечером с 17 до 21. В Лисичанске вообще нет воды. Там мы пробурили скважину, поставили душевые кабины, стиральные машины. В Северодонецке нет никакой мобильной связи — это тоже очень тяжело. А люди там остались. Не все уехали в благополучную Москву.

Мы еще помогали в Иверском монастыре, который находится у взлетной полосы Донецкого аэропорта. Он был сильно разрушен. Наши добровольцы есть и в монастыре Касперовской иконы Божией Матери, он в тылу, за Иловайском, и туда перевезли более 100 сестер (монахинь.— «Ъ») с линии фронта, из Никольского монастыря. Они практически все немощные. А там газа нет, надо дрова заготовить, уголь, кочегарить целыми днями, и на кухне работать, и в кельях убирать. Мы туда постоянно направляем добровольцев на смены по семь-десять дней.

Мариуполь — образцово-показательный город, как мы говорим. Там и пару новых районов построили, и муниципальное жилье ремонтирую. Но есть дома, которые выгорели, и они до сих пор не восстановлены — люди не могут добиться этого, чтобы вернуться домой.

Но там сейчас есть и свет, и газ, и вода. По городу ездят бесплатные автобусы. В Мариуполе наш штаб тоже работает, и добровольцы там помогают с ремонтом частного жилого сектора. Конечно, кафель не кладем и обои не клеим, но окна, двери, стены, крыши — восстанавливаем. Как и в Ясиноватой.

Очень важная помощь — уход за теми, кто не может сам за собой ухаживать.

В Донецке, Мариуполе, Северодонецке есть патронажные группы, они выезжают на дом к старикам, инвалидам, привозят продукты, помогают приготовить еду, помыться, переодеться. И мы очень рады там новым волонтерам и пожертвованиям.