Сказать, что венчурных инвестиционных проектов в России до недавнего времени совсем не существовало, было бы преувеличением. Однако реальный прорыв, расшевеливший отечественных венчурных инвесторов, произошел в прошлом году. В частности, благодаря "отмашке" государства, даже выделившего на подобные программы средства из бюджета. И уже сегодня общий объем частного и государственного капитала в российских венчурных проектах, по оценкам экспертов, составляет около $4 млрд.
Бизнес на продажу
Колумб, получивший деньги у испанской короны на свою экспедицию, планировал огромный экономический эффект от открытия короткого морского пути в Индию, в существование которого мало кто верил. Говоря современным языком, Колумб был типичным стартапером (от англ. start up — запускать), а Испания выступила венчурным инвестором. Предприятие Колумба удалось, и инвестор получил гигантские прибыли от своих вложений. Другие же венчурные инвестиции тех веков, например финансирование поисков философского камня, способного превращать любой металл в золото, закончились неудачей и потерей вложенных средств.
Сегодня критерии привлекательности венчурных проектов для инвесторов не изменились. Проект должен быть нацелен на большой и растущий рынок, в его основе должна лежать инновация, позволяющая быстро занять значительную долю на этом рынке. Размер прибыли предполагается на порядок большим, чем при вложении в устоявшийся проверенный бизнес. Классический венчурный инвестор вкладывает средства в новое предприятие отнюдь не для многолетнего владения. Задача — получить долю в быстрорастущей компании, "просидеть" в ней от трех до семи лет, а затем продать, зафиксировав прибыль. По статистике, из десяти проинвестированных проектов шесть терпят крах, два — еле-еле окупаются, зато два "выстреливают" и не только покрывают все убытки по провалам, но и приносят гигантскую прибыль.
Задача венчурного инвестора — вовремя найти и разглядеть такой объект вложений. Например, когда три с половиной года назад 19-летний студент Гарварда Марк Цукерберг запустил социальную сеть Facebook, никто не предполагал, что она будет занимать четвертое место по посещаемости в США и седьмое в мире. Зато венчурные капиталисты из фонда Accel Partners разглядели потенциал Facebook уже через год после старта проекта и вложили в него $10 млн в обмен на 10% акций. Однако даже они вряд ли ожидали такого бурного роста капитализации: в конце октября компания Microsoft купила 1,6% акций Facebook за $240 млн, что соответствует оценке 100% акций в $15 млрд. Таким образом, доля венчурного фонда Accel Partners увеличилась за два года с $10 млн до $1,5 млрд, то есть в 150 раз.
Такие истории успеха способствуют увеличению объемов венчурного капитала. По данным совместного доклада Национальной венчурной ассоциации США и PricewaterhouseCoopers, в США в 2006 году венчурные фонды вложили $25,5 млрд в 3416 компаний, а бизнес-ангелы (частные венчурные инвесторы) — $26 млрд в 50 тыс. компаний. Что касается России, то точных данных об объемах и количестве венчурных инвестиций нет. В любом случае всего лишь пару лет назад они были крайне незначительны. Зато сегодня, можно сказать, наступил прорыв. Дмитрий Родионов, руководитель проектов (венчурные инвестиции) Центра инвестиций в высокие технологии ИК "Финам": Вплоть до прошлого года по-настоящему венчурных фондов в России практически не было, а именовавшие себя так фонды на деле занимались не венчурными, а прямыми инвестициями — в розничные сети, девелопмент, сети ресторанов и т. д. Сегодня же в стране работает много действительно венчурных фондов. Можно сказать, что основной толчок к развитию ситуации дало именно государство.
Партия сказала "Надо!", капитал ответил: "Есть!"
Сегодня в России наблюдается бум венчурного инвестирования. И дело тут, конечно, не только в заявлениях первых лиц государства о необходимости финансирования инновационных предприятий. Во-первых, государство не ограничилось словами и выделило на эти цели довольно значительные средства, предложив управлять ими частным венчурным фондам при условии, что те привлекут такой же объем частных средств. А во-вторых, российская экономика, что называется, дозрела до венчурного инвестирования. В традиционных отраслях значительно вырос порог входа в бизнес: земля стоит дорого, недооцененных предприятий на рынке почти не осталось, конкуренция заметно усилилась. А бюрократические и коррупционные препоны еще больше увеличивают эту сумму. Кроме того, конкуренция с более дешевыми деньгами с фондового рынка подтолкнула банки к более рисковым инвестициям.
Вице-президент ""Тройка Диалог" — управление активами" Артем Юхин: Спрос на профессиональных венчурных капиталистов возник давно. Российская экономика подошла к этому естественным путем. Сначала банки кредитовали только крупных клиентов, затем крупные заемщики стали сами выходить на внешние рынки за более дешевыми деньгами, затем ушел на фондовый рынок и средний бизнес. Банки вынуждены кредитовать мелких клиентов, в том числе новые предприятия, у которых нет залога, то есть банки столкнулись со сделками венчурного характера. Но банкиры не умеют управлять венчурными рисками, поэтому возник спрос на профессиональных управляющих венчурными средствами. Это очень динамично развивающийся и перспективный рынок, и "Тройка" занималась бы им, даже если бы эта тема не была столь популярной.
Итак, сколько же сегодня в России венчурных денег? Государство выделило на венчурные инвестиции через Российскую венчурную компанию 18 млрд руб. Еще около 6 млрд руб. приходится на венчурные фонды, созданные государством в регионах. В венчурном фонде РИФИКТ, созданном при Минсвязи, 1,5 млрд руб. Всего — 25,5 млрд руб. А поскольку управляющие этими средствами негосударственные венчурные фонды по правилам должны привлечь еще столько же частных инвестиций, умножим получившуюся сумму на два. В итоге — 51 млрд руб. Существует также государственный Фонд Бортника, куда ежегодно переводятся деньги из федерального бюджета, выделенного на науку,— в 2006 году эта сумма была примерно 1 млрд руб. Совокупный объем средств в стопроцентно частных российских венчурных фондах, по разным оценкам, от 6 до 10 млрд руб. Плюс в России действуют и зарубежные венчурные фонды, объем инвестиций которых, по оценке Содружества бизнес-ангелов России, составляет около 5 млрд руб. Таким образом, совокупный капитал венчурных фондов составляет около 66 млн руб. ($2,64 млрд). Есть и просто бизнес-ангелы, которых, по мнению издателя журнала для бизнес-ангелов и венчурных инвесторов Angel Investor Давида Цителадзе, в России около 15 тыс. Если предположить, что каждый из них готов проинвестировать два проекта хоть по $50 тыс., это будет еще как минимум $1,5 млрд. Таким образом, суммарный объем венчурных средств в России составляет не менее $4 млрд. И это без учета значительных средств в так называемых кэптивных венчурных фондах, создаваемых крупными компаниями для финансирования инновационных разработок, которые будут полезны их основному бизнесу. Такие кэптивные венчурные фонды действуют в России у АФК "Система", Intel, Cisco и др.
В поисках Эльдорадо
Инвестиции в научные изыскания или создание производства, использующего инновации, соответствуют требованиям венчурного финансирования: удачный проект однажды принесет головокружительную прибыль. Однако эти области у венчурных капиталистов популярностью не пользуются. Причин три: большие начальные вложения, долгий срок реализации проекта и высокие риски. Производство требует гигантских вложений в материальные активы, а наука... Кто знает, как далеко зайдет научная мысль, сколько съест по пути, да и будет ли этот путь верным?
Артем Юхин: На проекты, основанные на наукоемких технологиях, "Тройка" резервирует около 20% средств фонда, а 80% — в проекты, нацеленные на быстрорастущие секторы рынка, в основном в IT и телеком. При этом затраты сил распределяются обратным образом: наукоемкие проекты требуют значительно более кропотливой работы, но и дают более высокие прибыли, которых не встретишь на "проторенных тропах". Такое распределение вложений позволяет заниматься венчурными проектами, имеющими больший потенциал, и, в то же время, хеджировать риски вложениями в более стабильные бизнесы.
Дмитрий Родионов: Наукоемкие проекты, как правило, представляют ученые, а значит, и бизнес-команду туда надо приводить свою. Поэтому вкладываться нужно как минимум в контрольный пакет. А когда требуются инвестиции в фундаментальные исследования — риски взлетают до небес, поэтому мы такие проекты не финансируем.
Отечественные венчурные инвесторы нацелены на проекты, которые смогут полностью окупиться в среднем в течение полутора-двух лет, то есть предполагают рост капитализации не менее 40-50% в год. Как, например, у основанной в середине 2005 года компании "Мобильные инновации", занимающейся разработкой мобильных b2b и b2c решений. С помощью разработанных ею приложений пользователи Livejournal.com могут читать и делать записи в свои блоги, а пользователи интернет-сервиса знакомств Mamba.ru — знакомиться и общаться друг с другом с мобильного телефона. Первые несколько сотен тысяч долларов вложили просто знакомые бизнесмены еще на seed-стадии, т. е. когда была лишь разработана бизнес-модель и написан бизнес-план. Через год еще столько же внесли бизнес-ангелы, входящие в сеть "Частный капитал". А совсем недавно были получены инвестиции в несколько миллионов долларов от венчурного фонда "Альянс РОСНО — управление активами", входящего в глобальную финансовую группу Allianz SE. Такое доверие инвестора неудивительно, ведь, по словам гендиректора и сооснователя компании "Мобильные инновации" Алексея Крайнова, с 2006 года стоимость компании возросла минимум в 15 раз.
Венчурные проекты в IT или телекоммуникации и мобильные технологии более заметны, чем, например, в области весьма популярных сейчас нано- или биотехнологий. Однако это далеко не единственные центры притяжения рискового капитала. Инновационные услуги и технологии их оказания могут быть и в офлайне. Андрей Головин, бизнес-ангел, инвестиционный менеджер немецкого венчурного фонда Wermuth Asset Management, инвестиционный консультант: Отличным примером стартапа, который стремится найти каждый инвестор, может служить созданное в 2005 году коллекторское агентство "Пристав", возвращающее просроченные долги по банковским кредитам. Два года назад рынок коллекторских услуг был практически пуст, но рос и продолжает расти хорошими темпами. Проект "Пристав" реализовывала профессиональная команда, имеющая опыт работы в коллекторском бизнесе за рубежом. Технологии, которые они заложили в основу нового проекта, были инновационными для России. Было четко понятно, как компания станет зарабатывать деньги. В итоге проект привлек около 80 инвесторов, а недавно получил следующий раунд финансирования в размере $10 млн от немецкого венчурного фонда Wermuth Asset Management.
Существенной, хотя, наверное, временной, особенностью проектов, выбираемых венчурными капиталистами, является их локальность. Например, в США или Израиле, считающихся мировыми флагманами по инновационным разработкам, инвесторы стараются найти проекты, способные занять лидирующие позиции на глобальных рынках. У нас же пока идет не создание передовых технологий, а импорт уже использующихся в более развитых экономиках — для российского рынка эти технологии инновационны, но, например, в Америке таковыми уже не являются. Таким образом, большинство инвестируемых в России венчурных проектов ориентируется в основном на отечественного потребителя.
Однако российский рынок хоть и локальный, но очень большой и растет гигантскими, по мировым меркам, темпами. Артем Юхин: Можно смотреть на тренды, которые есть на развитых рынках, и быть уверенным, что через пять лет то же самое будет активно развиваться и у нас. Если в Штатах сейчас хитом является телевидение по запросу, то и у нас это тоже будет хитом. То же самое и с технологиями дистанционного обучения: корпоративная часть этого сектора в США или Корее развивается сейчас по экспоненте, а значит, у нас через несколько лет будет экспонента, только помноженная на два — расстояния в России огромные.
Успешно реализованных венчурных проектов много. Помимо упомянутых, это и агентство контекстной рекламы "Бегун", увеличившее свою стоимость в 100 раз за три с половиной года, и виртуальный оператор GSM связи "Гудлайн", позволяющий экономить на международном роуминге, с ростом капитализации, по словам его основателя и гендиректора Сергея Трофимова, в пять раз за полтора года, и другие. Но для создания "истории успеха" венчурного инвестирования в России примеров, способных притягивать капиталистов, явно не хватает. Хотя, скорее всего, их значительно больше, чем видно публике. Американские венчурные фонды и инвестируемые ими компании стремятся к прозрачности. Наши же компании, напротив, не спешат раскрывать ни объем инвестирования, ни источник. Подобная закрытость становится препятствием в оценке, а соответственно, тормозит получение дополнительных средств или продажу бизнеса.
Вам — не дам
От российских стартаперов и изобретателей часто можно услышать, что венчурных денег в России нет. Это неправда. Как сказал Кот Матроскин, "средства-то у нас есть, у нас ума не хватает". А вернее, средства-то у отечественных венчурных инвесторов есть, но у них хватает ума их не вкладывать.
Максим Каримов, партнер объединения бизнес-ангелов E-Trust Group: Каждый день я рассматриваю в среднем четыре-пять обращений по поводу финансирования. Большинство отсеиваются сразу. За четыре года из $10 млн, приготовленных мной и моими партнерами для венчурного инвестирования, вложена лишь небольшая часть денег — всего в три проекта. Каримов, как, впрочем, и другие венчурные инвесторы, с которыми нам удалось побеседовать, избегает упоминания точных сумм своих вложений. Хотя по косвенным признакам можно сделать вывод, что у него вложено 10-15% суммы, приготовленной для инвестирования. Подобная картина и у фондов "Альянс РОСНО — управление активами", которыми проинвестировано всего четыре проекта на общую сумму около $9-10 млн (также по нашим оценкам) при наличии под управлением венчурного капитала в $90 млн. Правда, по словам Максима Шеховцова, директора венчурного фонда альтернативных инвестиций "Альянс РОСНО — управление активами", у него большая часть средств уже расписана, хотя так называемых качественных проектов не хватает. И причина даже не в самих проектах, а в представляющей их команде.
Андрей Кремнев, директор по качеству компании Rambler, автор блога о венчурных инвестициях и стартапах IdeaBlog.ru: У нас в стране отличные специалисты, но они, как правило, зациклены на технологиях, а не на бизнесе. О том, как проект будет приносить деньги, они либо вообще не задумываются, либо имеют об этом очень смутное представление. Максим Шеховцов: К нам приходили с проектом поисковика, который искал лучше, чем Google. Но ведь главная ценность Google не в том, что у них лучшие алгоритмы,— самое главное, что там знают, как на нем зарабатывать. Большинство их тех, кто приходит к нам за инвестициями, понятия не имеют о том, что такое бизнес и как они собираются зарабатывать деньги. Другая важная проблема: российское технологическое сообщество пока плохо связано с мировыми информационными потоками. Многие отечественные предприниматели варятся в собственном соку и даже не представляют, что в США или Германии его проект давно реализован, причем с более правильной бизнес-моделью.
Получается, что умных технарей у нас в стране хватает — не хватает толковых бизнесменов. Поэтому иногда бизнес венчурных проектов отстраивают и ведут сами инвесторы. Так поступает, например, Максим Каримов. А Сергей Ромашов, директор департамента прямых инвестиций "ВТБ управление активами", ищет русскоязычных предпринимателей с опытом успешных стартапов в США и переманивает их в проекты, которые инвестирует в России. Как указывают все эксперты, сильная команда — непременное условие инвестиций в стартап. Однако важно, чтобы в команде был хотя бы один человек, делающий упор на развитие не технологии, лежащей в основе стартапа, а бизнеса, продаж.
О ключевом значении команды говорит и Андрей Головин, которому летом 1997 года основатель "Яндекса" Аркадий Волож предлагал купить "Яндекс" за $30 тыс. Сейчас "Яндекс" оценивается в $2 млрд, но Головин, по его словам, не жалеет об упущенной возможности, т. к. тогда Волож хотел выйти из "Яндекса", чтобы сконцентрироваться на другом своем проекте. А уйди Волож в 1997 году из "Яндекса", неизвестно, знали бы мы сейчас эту компанию?
Другое условие для получения финансирования — продуманная и реалистичная бизнес-модель стартапа, продукт которого удовлетворит уже имеющийся спрос. Александр Романов, основатель стартапа: Мы с партнерами хотели сделать и раскрутить сайт, где каждый сможет записать аудиоэкскурсию по любому месту, а другой юзер сможет ее купить за пару долларов, отправляясь в путешествие. Тот, кто записал экскурсию, получает долю с каждой продажи. Мы сами — маркетологи, и у нас был четкий план продвижения проекта. Но запрашиваемые $200 тыс. так и не были получены, несмотря на переговоры с полутора десятком инвесторов. Причина проста: инвесторы посчитали бизнес-план построенным на неверном предположении, что продукт — аудиоэкскурсии, создаваемые непрофессионалами,— будет востребован покупателями. Если бы у стартапа был работающий сайт, на котором выкладывалось/покупалось хотя бы небольшое количество экскурсий, можно было бы показать инвесторам, что неудовлетворенный спрос на продукт есть и расчеты верны. Однако ребята делать демоверсию посчитали нецелесообразным, а создание полнофункционального сайта и требовало тех самых инвестиций.
Кстати, проблема нехватки кадров остро стоит не только у стартаперов, но и у самих венчурных фондов. Из ситуации может быть несколько выходов. "Тройка Диалог" пригласила управлять своим венчурным фондом Артема Юхина, который со своей компанией A4Vision (3D распознавание объектов) прошел множество венчурных капиталистов, успешно развил ее и вышел из дела, продав его канадцам. "Альянс РОСНО — управление активами" использует опыт материнской компании, развивающей венчурные фонды в Европе уже 15 лет, хотя костяк команды составляют люди, давно и успешно инвестирующие в России. "ВТБ управление активами" также сделал ставку на людей, имеющих западный опыт: Сергей Ромашов занимался инвестированием в высокотехнологичный бизнес в Австралии, затем специализировался на биотехнологических стартапах в Великобритании, а с 1995 года возглавлял инвестиционный департамент в российском офисе Glencore International. Дмитрий Родионов из ИК "Финам" раньше реализовывал свои стартапы, а также организовывал с нуля в России бизнес бразильской IT-компании Spring Wireless.
Недостаток в кадрах, понимающих российскую специфику и имеющих успешный опыт венчурного инвестирования, испытывают и западные фонды, выходящие на российский рынок. Поэтому для определения объектов инвестирования они начали привлекать профессиональных бизнес-ангелов. Андрей Головин: Управляющая венчурными фондами и фондами прямых инвестиций компания (советник фондов) Wermuth Asset Management GmbH привлекает меня на стадии инвестиционной экспертизы проектов и, в случае осуществления инвестиций, в совместное инвестиционное управление. Такой формат позволяет сторонам расширить экспертизу и повысить эффективность управления, а следовательно, и потенциал доходности инвестиций.
Кстати, консультации Головин оказывает не только инвесторам, но и стартаперам. За долю в проекте инвестиционные консультанты могут помочь привлечь в него инвестиции. Если, конечно, проект того стоит.