Смерть Бадри Патаркацишвили — это смерть символа эпохи первоначального накопления капитала. Все нынешние олигархи — сами "немножко Бадри", только далеко не каждый из них мог сформулировать свою философию так четко и откровенно.
Вышедшая 11 февраля во "Власти" статья о трудностях перевода с грузинского, посвященная расшифровке встречи Бадри Патаркацишвили с грузинским силовиком Ираклием Кодуа, заканчивалась словами: "Так или иначе, без развития эта ситуация не останется". Речь шла о части стенограммы, касающейся взаимоотношений Бадри Патаркацишвили и Владимира Путина.
Конечно, мы не могли предположить, что развитие будет таким, каким оно оказалось.
Бадри Патаркацишвили умер в своем доме в городе Лезерхед неподалеку от Лондона поздним вечером 12 февраля. Он сказал родным, что плохо себя чувствует, пошел в спальню, упал и умер. На момент подписания номера в печать английская полиция, ссылаясь на предварительные результаты вскрытия, сообщила о смерти от естественных причин — внезапного сердечного приступа. Тем не менее англичане намерены провести токсикологическую экспертизу, которая может занять несколько недель.
13 февраля все российские каналы начинали информационные выпуски сообщениями о смерти Патаркацишвили. Большинство федеральных газет вышли на следующий день со статьями на первых полосах. Хотя, казалось бы, что России смерть "подручного" Бориса Березовского, скрывавшегося в Лондоне от сразу двух правосудий — российского и грузинского?
Конечно, во многом причиной столь пристального внимания к смерти Патаркацишвили стало то, что все столь неожиданно сошлось по месту и времени. Внезапная смерть русского (для англичан Патаркацишвили был и останется русским) в Англии с ноября 2006 года не может не вызвать подозрений. Тем более, если этот русский меньше чем за два месяца до смерти в интервью Sunday Times говорил, что ждет покушения.
Но в России интерес к фигуре Патаркацишвили далеко не исчерпывается этими совпадениями.
Да, Кремлю наконец-то крупно повезло — тень от лондонской смерти гораздо больше падает на грузинское руководство, чем на российское, и гостелевидению грех было упустить такую возможность еще раз намекнуть на коварство южного соседа. Да, выдался лишний случай задать свежий вопрос "А не стоит ли за этим Березовский"?
Но все это в данном случае несущественные детали. Умри Патаркацишвили после долгой болезни, в политической тишине, и все равно его смерть стала бы в России новостью номер один. Просто потому, что грузинский еврей Патаркацишвили — квинтэссенция образа нового русского олигарха, прошедшего путь от замдиректора камвольно-суконного комбината "Советская Грузия" до миллиардера.
В каком-то смысле Бадри для российской элиты значил и продолжает значить гораздо больше, чем его закадычный друг и до недавнего времени компаньон Борис Березовский. Если Березовского часто лишь "терпели", то к Патаркацишвили всегда относились со страхом и уважением. Его имя давно стало бесфамильным. Достаточно было в любой политической или бизнес-тусовке сказать "Бадри", и все понимали, о ком идет речь.
Бадри — это определенная философия ведения бизнеса. Он не просто жил "по понятиям", во многом он эти "понятия" устанавливал. Эту философию можно проследить по довольно немногочисленным публичным выступлениям Патаркацишвили, который до последних лет чурался политики и не очень любил давать интервью. "Власть" предоставляет возможность читателям ознакомиться с этой философией.
"Коммерсантъ", 4 июля 2001 года
— Где проходили ваши встречи с Ивановым (Сергей Иванов, в 1999-2001 годах — секретарь Совета безопасности России, в настоящее время — первый вице-премьер)?
— В правительственной резиденции на Косыгина, 34, 2 и 13 марта. Весьма конфиденциально. Меня завозили туда в машине. Тем не менее информация каким-то образом просочилась в прессу. Иванов мне высказал по этому поводу претензии. Я ответил, что я не заинтересован в утечке этой информации, так что все вопросы к вашему окружению. Он тогда сказал: вы тогда учтите, что если меня будут спрашивать, я буду отказываться. Я ответил, что для меня главное решить вопрос с Колей, а от чего он будет отказываться, меня не интересует. Я думаю, что Иванов не играл. Он просто хотел выполнить поручение Путина — встретиться со мной и договориться. А с другой стороны, хотел максимально от этого абстрагироваться и не иметь к этому отношения. Поэтому, видимо, он и не смог до конца все это довести. Не было желания. Иванов сделал один шаг: встретился со мной. Потом второй: дал поручение Алекперову. А потом абстрагировался. А прокуратура жила своей жизнью, ФСБ — своей. В итоге получилось дело о попытке побега.
Все разговоры о побеге Глушкова и подготовке к нему — просто тупая спецоперация ФСБ в связи с разваливающимся делом "Аэрофлота" и маниакальным желанием власти остановить политическую активность Березовского. Вообще, я думаю, что все, кого обвиняют сегодня в организации побега, в том числе и Глушков, и я, можем подать иск в суд против организаторов этой провокации, против сотрудников ФСБ, которые это затеяли.
— Скажите, вот в новейшей истории, уже после перестройки, кто первым из коллег-предпринимателей попробовал использовать правоохранительные органы против конкурентов?
— Вопрос не вполне ко мне, но Березовский, напомню, отказался подписывать письмо в защиту Гусинского, когда тот сидел в Бутырке, сказав, что Гусинский создал механизм привлечения спецслужб для защиты своих бизнес-интересов и теперь расплачивается за это. Я думаю, не только Гусинский использовал этот механизм. Да все старались использовать.
— Это вам теперь и аукается? Не вы ли научили власть это использовать?
— Если бы мы не научили, она бы научилась сама. У власти долго не было представления, что она власть. Она не могла поверить в свои силы. Может быть, мы подтолкнули ее, чтобы она в это поверила. К тому же после развала КГБ из него ушли многие профессионалы. Пришли новые ребята, которые имели за спиной имидж старого КГБ, но сами ничего не умели и делали все топорно. И был момент, когда и эта структура оказалась втянутой в коррупцию, и многие бизнесмены стали использовать эту структуру как свою личную, для достижения своих целей. И как раз тогда и появились новые профессионалы, которые были ангажированы и действовали уже в интересах определенных лиц.
— И в ваших в том числе?
— Каков вопрос, таков ответ: нет.
***
— Почему вы согласились дать свое первое в жизни интервью именно сейчас?
— Я считаю себя человеком чести, воспитан на определенных принципах, предавать огласке конфиденциальные переговоры не в моих правилах. Поэтому, поверьте, называть фамилии людей, стоящих сегодня у власти, мне не доставляет удовольствия. Меня вынудили это сделать. То, что я вам рассказал, это та маленькая часть, которую я считаю необходимой сегодня приоткрыть. Все мои старания сегодня направлены на одно — освободить Колю. Если бы я не был законопослушным гражданином, то порадовал бы Генпрокуратуру, добавив слова "любым способом". Но у меня есть ограничения.
— А как насчет того, что вы живете по понятиям, а не по законам?
— По понятиям — для меня это значит жить по совести. И законы созданы для того же.
Коммерсантъ 17 апреля 2006 года
— Вы знаете, месяцев десять назад я имел возможность убедиться, насколько люди хотят слышать правду. Тогда арестовали двух спортсменов-олимпийцев, их обвиняли в вымогательстве и шантаже бизнесмена. Как известно, я возглавляю Олимпийский комитет Грузии. И объективно я оказался в ситуации, когда не мог не встать на защиту людей, которых до приговора называли бандитами. С другой стороны, я в качестве президента бизнес-федерации Грузии считал нужным защитить бизнесмена, которого они якобы шантажировали. И я публично обратился к подконтрольным власти СМИ с упреком, что в стране, которая строит демократию, невозможно без суда и следствия называть людей бандитами по одному только подозрению. Я сказал тогда, что презумпцию невиновности у нас еще никто не отменял. И я помню, что в этот день вышли сотни людей, которые протестовали против действий властей. Кстати, впоследствии в суде была доказана вина этих спортсменов. Но самое удивительное, что эта история дала мне урок — как важно дать возможность людям самим составить мнение и осторожно относиться к каждому сказанному слову, в том числе сказанному мною...
***
— В своих выступлениях вы говорили не только о загадочных и нераскрытых убийствах, но и о коррупции. Уверены, что есть основания?
— Основная претензия — это насильственный сбор дани с предпринимателей в пользу разных фондов. Предпринимателей арестовывали и продавали им свободу за счет поборов в виде денег или акций принадлежащих им компаний. Так называемая реприватизация в пользу лиц, приближенных к власти. В эти фонды было собрано огромное количество денег, особенно по грузинским меркам — порядка 120 млн лари (примерно $60 млн.—"Власть"), и никто не знает, как эти деньги расходовались...
— Насколько я понимаю, эта ситуация вас напрямую не касается?
— Меня лично — нет. Но меня как президента бизнес-федерации, конечно, да. Понимаете, это же не добровольное пожертвование денег на храм или помощь больным детям. Речь идет о фонде, созданном при прокуратуре страны. Я не понимаю, как можно жертвовать деньги в пользу прокуратуры. Это был чисто грабеж средь белого дня, не пожертвования, а дань в обмен на свободу людей...
***
—...Бизнесмены мне рассказывали, что с ними творят, и я реагировал, но не как президент бизнес-федерации, а как человек, у которого есть возможность переговорить с министром внутренних дел, с генеральным прокурором, с правоохранительными органами. И зачастую мы находили компромисс. Но когда это приняло массовый характер, то я собрал бизнесменов, пригласил министра внутренних дел и сказал: "Обсудим проблемы". Но ни один человек не осмелился выйти и открыто рассказать о своих проблемах.
— Страх?
— Уже страх! И поэтому я обратился к власти с вопросом: нужен вам запуганный бизнес? Запуганный бизнес нормальную экономику не построит.
***
— Вы рискуете в Грузии повторить путь Бориса Березовского в России. Вам так не кажется?
— Кажется, не кажется... Ведь Березовский тот путь не выбирал. Это была незапланированная история. Власть, которую он сам и создавал, решила подчинить его. А он не захотел себя ломать. Он же всегда говорит: самое главное в жизни — оставаться самим собой, то есть свободным. Да, я сегодня стою в той же точке. Что именно мне кажется, неважно. Я не подчинюсь той формуле, которую власть пыталась использовать по отношению ко мне: мы сейчас на него надавим, и он через "Имеди" (телекомпания, принадлежащая Бадри Патаркацишвили.— "Власть") будет показывать то, что нам выгодно. Я не буду обманывать народ, потому что не могу обманывать себя.
Коммерсантъ 29 сентября 2007 года
— Не боитесь лететь в Тбилиси? Ираклий Окруашвили ведь выступал на канале, к которому вы имеете прямое отношение. И ваше имя прозвучало в неприятном для власти контексте.
— Боюсь, конечно. Но если не полечу, перестану себя уважать.
— Что вы думаете по поводу ареста Ираклия Окруашвили. Ожидали этого?
— Нет, не ожидал.
— Верите в официальную причину ареста — обвинения в коррупции? Или это все же политика?
— Судя по тому, как это сделано, конечно, политика.
РИА Новости Грузия 27 декабря 2007 года
— Для меня как для бизнесмена вполне приемлемо заплатить деньги за то, чтобы власти не стреляли в людей. Но для меня непонятно, по каким законам допустимо заплатить деньги за физическую ликвидацию собственного конкурента, на что пошли власти в моем случае. Я хотел заплатить деньги за то, чтобы власти не стреляли в моих людей. А они собирались заплатить деньги за ликвидацию меня.
Расшифровка записи встречи с Ираклием Кодуа, частично опубликованной в грузинских СМИ 25 декабря 2007 года
Частично опубликована в грузинских СМИ 25 декабря 2007 года, полностью — в грузинской газете "Алия" 5 февраля 2008 года. Русский перевод опубликован на сайте журнала "Коммерсантъ-Власть" 11 февраля 2008 года.
— Я никогда не был на государственной службе. Никогда. Просто, чтобы ты знал. Ну здесь прессы ведь нет, и я не с кем-то разговариваю. Все эти проблемы создал не я. Не я создал от начала до конца. Я был готов по-мужски, красиво, вкусно ему помочь и сделать все для того, чтобы страна встала на ноги и серьезно усилилась. Говорил ему всегда: "Парень, ты только скажи, что тебе нужно,— я здесь, вот он я". Говорил, что Абхазию и Осетию мы так не вернем. Для этого нужны деньги. Вот он я, здесь, используй меня, вложим... Надо вложить, купить по частям, вернуть. Правильно, неправильно, но факт, чтобы вот так вот вернуть. Говорил, что надо покупать по частям. "Вернуть" — такого термина для меня не существует. Не понимаю, что значит этот термин. Если кто-то что-то у тебя отнял, надо прийти к нему и отнять силой, но ведь у России не отнимешь силой. Абсурд! Есть другие варианты. Тебя кинули? Надо прийти и заново купить.
Я почему все это рассказываю, чтобы ты знал. Я не тот человек, который вот так вдруг встал и начал борьбу против Миши. Вот когда он пришел к власти, я взял и отдал 51% "Мзе" (грузинская телекомпания.— "Власть")... 51% "Мзе" были мои, ведь мои же были? Сказал бы, отдай мне "Имеди", я бы отдал и "Имеди". Я бы отдал, поскольку тогда был убежден, что пришла власть, о которой я мечтал, которая сделает все, чтобы страна нормально развивалась и нормально шла. Я верил Зуре, абсолютно, и мы ночами напролет думали, как построить экономику. Что мы сделаем, и та экономическая программа, которая была сделана фактически мной — сократили налоги до 32 процентов, НДС и так далее. Умолял Мишу выпустить амнистию для бизнеса и говорил, что бизнес должен вздохнуть свободно. Тогда и страна будет развиваться. Три миллиона за программу заплатил, подготовили в Канаде. Потом плюнул на все, потому что понял — не имеет смысла.
***
— Для меня важны принципы. Я ведь даже за тысячу миллиардов не возьму оружие и в тебя не выстрелю, потому что это мой принцип, а не потому, что не могу. Ты мне ничего плохого не сделал. Не сделаю это ради денег. Точно так же про "ТВ-Имеди". Говорю ему: "Имеди" не продается. Ну не продается, и все тут. Причем "Имеди" — это твое спасение. До тех пор, пока есть "Имеди", народ не выходит на улицу, поскольку у народа есть отдушина. Никак этого не мог понять — нет, хочешь не хочешь, продай "Имеди". Продай. Говорю, не продается! Не мог понять, что не продается. Причем я же не сумасшедший. Как это — продай "Имеди"? Это же гарантия моей защиты! Это же невозможно! Продам "Имеди", а он потом отнимет все, что за нее дал. Никак этого не понял, и что самое главное, я не хотел вообще всего этого, не хотел этой оппозиции, не хотел, чтобы вернулось то, что было в 1991 году, это он все создал, а не я, я не создавал этого.
***
— Я не хотел терять девять месяцев и плевать мне было, заплачу три миллиона или полтора (речь идет о тендере по сдаче в аренду 9-го и 10-го терминалов Потийского порта.— "Власть"). Если бы сказали пять, заплатил бы пять. Когда я спросил, сколько стоит, ответили: ну максимум полтора. Я приказал заплатить три, чтобы наверняка выиграть, не хочу с этими драться и так далее. Ребята меня умоляли: не надо, запиши два — зачем выбрасываешь миллион? Я ответил, бросьте, а вас кто спрашивает? Мои деньги ведь? Так что заплатите три. А он взял да и заставил вложить 3 миллиона 60 тысяч, только бы мне не досталось. Из того терминала больше двух, хоть лопни, не получишь. Но только бы Бадри не досталось. Я его спрашивал: почему, парень? Во имя чего? А он: "Я тут ни при чем".
***
— Я ему все время говорил: Миша, я тебе не враг, не нужна мне никакая должность. Если бы мне нужна была должность — должность валялась на дороге. Если бы я хотел, разве я не мог истратить 50 миллионов или 100 миллионов, чтобы должность получить? Мне в России предлагали пост министра экономики, когда я там жил. Потому что у меня 50 человек лучших экономистов работали. Я целый институт создал, который работал над тем, как законы обойти. Какие тогда законы государство принимало? Когда принимало, я выступал и говорил, каким путем надо идти, чтобы обойти закон, ничего при этом не нарушить и цели достигнуть. Многие из тогдашних новых схем в России мной придуманы. Ну когда Путин пришел, он мне предложил занять пост министра экономики. Я ему ответил: ты что, с ума сошел? На хрен мне пост министра, мне деньги нужны...
***
— Когда у меня в Швейцарии родилась внучка, нужен был паспорт, иначе не доставили бы в Лондон, я позвонил в Кремль. Там даже удивились: ты что это прямо сюда звонишь? Ну и я им: может, вы дадите распоряжение, чтобы в Швейцарии выдали паспорт? Я что, ваш агент, что ли? Почему не могу звонить? Сделайте по-мужски. Они за 15 минут сделали паспорт и дали. Если мне Вано позвонит и попросит о чем-то, или Миша позвонит и попросит — у нас есть проблема ведь? Но все сделаю! У меня свои представления о жизни. Это я в Грузии такой добрый дядюшка. В России у меня несколько иной бэкграунд. Там меня по-другому знают. Пусть там спросят. Там меня знают как мужчину.
Патаркацишвили Аркадий (Бадри) Шалвович
Родился 31 октября 1955 года в Тбилиси. Окончил Грузинский политехнический институт. Работал на Тбилисском камвольно-суконном комбинате "Советская Грузия", прошел путь от заместителя секретаря комитета ВЛКСМ до заместителя директора предприятия. В середине 1980-х годов, собирая на ВАЗе материал для монографии о ценообразовании в СССР, познакомился с Борисом Березовским. С начала 1990-х годов занимал посты во всех крупных проектах Березовского и был совладельцем этих проектов. В 1990 году назначен директором кавказского представительства ЛогоВАЗа, а в 1992 году — заместителем гендиректора компании. В 1994 году, став первым заместителем гендиректора ЛогоВАЗа, переехал в Москву.
В 1995-2001 годах занимал руководящие должности на ОРТ: первый заместитель гендиректора — директор по коммерции и финансам, исполнительный директор. Во второй половине 1990-х возглавлял советы директоров ЗАО "Нефтяная финансовая компания" (купило на залоговом аукционе 51% акций "Сибнефти") и Объединенного банка, входил в совет директоров "Сибнефти". В 1999 году избран в совет директоров телеканала "ТВ-6 Москва", в марте--мае 2001 года был его гендиректором. В число медийных активов Березовского и Патаркацишвили входили издательский дом "Коммерсантъ", "Независимая газета", "Новые Известия" и журнал "ТВ-Парк". Также совместно с Борисом Березовским владел 25% "Русского алюминия".
29 июня 2001 года был обвинен Генпрокуратурой в организации побега из-под стражи бывшего первого заместителя гендиректора "Аэрофлота" Николая Глушкова и вскоре уехал в Грузию. В октябре 2002 года объявлен в международный розыск по делу о хищении около 2 тыс. автомобилей при проведении взамозачета ЛогоВАЗа с АвтоВАЗом и администрацией Самарской области. После этого СМИ сообщили о продаже им и Березовским долей в ОРТ, "Сибнефти" и "Русском алюминии".
В Грузии Патаркацишвили занялся в основном медийным бизнесом: создал телекомпанию "Имеди", купил доли в телекомпаниях "Мзе" и "Первое стерео". Вместе с Борисом Березовским приобрел паи в фонде Bary Discovered Partners, владеющем корпорацией Georgian Glass and Mineral Waters (производитель минеральной воды "Боржоми") и рядом предприятий пищевой промышленности в Грузии и Сербии. Владел долями в грузинском сотовом операторе Magticom, футбольном и баскетбольном клубах "Динамо" (Тбилиси) и бразильском футбольном клубе "Коринтианс". Вел общественную и политическую деятельность: возглавил Федерацию бизнесменов Грузии, грузинский Национальный олимпийский комитет, Всемирное еврейское телевидение.
В феврале 2006 года Борис Березовский объявил, что Бадри Патаркацишвили выкупит у него все активы в совместном бизнесе. Политэмигрант объяснил свое решение стремлением "снять политические риски с бизнеса Бадри". В частности под контроль бизнесмена перешел издательский дом "Коммерсантъ", который он продал в августе 2006 года.
В марте 2006 года, обвинив власти в вымогательстве "оброка с бизнеса", перешел в оппозицию президенту Грузии Михаилу Саакашвили и уехал в Лондон. В ноябре 2007 года принял участие в массовой акции протеста оппозиции перед грузинским парламентом и пообещал потратить все свои деньги "на освобождение Грузии от фашистского режима Саакашвили".
9 ноября обвинен генпрокуратурой Грузии в заговоре с целью свержения власти, 10 ноября заявил о намерении побороться за пост президента. Зарегистрировавшись кандидатом, получил иммунитет, но 5 января 2008 года на выборах занял лишь третье место (7,1% голосов). 10 января ему вновь были предъявлены обвинения в заговоре с целью свержения власти, подготовке нападения на должностное лицо и подготовке теракта.
Что вам Бадри сделал?
Юлий Гусман, режиссер:
— Бадри научил меня финансовой дисциплине. Вообще он был потрясающим человеком и бизнесменом. Во время становления академии киноискусств "Ника" телеканал ОРТ вместо того, чтобы платить нам деньги за наше качественное шоу, стал выставлять счета за показ. Я прошел по кабинетам всех чиновников, но ни у кого понимания не нашел. Кто-то посоветовал мне сходить к Бадри, говорили, что на канале он решает все финансовые вопросы. Нахохлившись, я пошел.
Бадри оказался очень обаятельным и милым человеком. Мы с ним побеседовали о жизни, о тбилисской команде КВН. Потом я изложил суть своего дела. И Бадри согласился со всеми моими аргументами. Правда попросил оплатить $3000, которые нам выставили ранее за нашу программу, а со следующего года он дал честное слово не только бесплатно показывать нас, но и платить нам, как и остальным производителям шоу-программ. А это десятки тысяч долларов. В конце разговора Бадри вдруг спросил: "А что Вы делаете в субботу вечером?" Я что-то стал говорить. Он позвал секретаря: "Танечка, закажи, пожалуйста, столик в "Метрополе" на шестерых. И я очень тебя прошу, проследи, чтобы счет был не меньше $3001". Бадри сказал, что я могу пригласить на ужин супругу и друзей. Мы пришли с женой и отлично посидели втроем. После этого никаких проблем у "Ники" не было.
Александр Волков, президент федерации баскетбола Украины, бывший народный депутат верховной рады:
— Бадри не сделал для меня ничего ни хорошего, ни плохого: он просто был моим близким другом. Он очень часто приезжал ко мне, начиная с 1994 года, я поддерживал с ним самые тесные отношения, был на свадьбе его дочери, сидел с ним за одним столом на дне рождения Березовского. Это был прекраснейший человек, прекрасный друг... А друзья, я считаю, не должны делать ничего ни хорошего, ни плохого, друзья должны быть просто рядом.
Олег Митволь, заместитель руководителя Федеральной службы по надзору в сфере природопользования:
— Ничего ни хорошего, ни плохого. Я никогда не ездил к нему в Лондон и тем более в Тбилиси. Мы встречались в коридорах, здоровались, не более того.
Алексей Венедиктов, главный редактор "Эха Москвы":
— Я с Бадри работал вместе, и главное, что он мне давал,— это общение. Бадри был особенным человеком, с ним было всегда очень интересно. Он обогащал мое видение на этот мир, помогал по-другому смотреть на его проблемы.
Семен Ария, адвокат:
— Скорее наоборот, это я для него сделал. Ведь это он пригласил меня в 2001 году для того, чтобы я вел его дело по обвинению в организации побега Глушкова и защищал его. Хотя господин Патаркацишвили дал мне возможность пообщаться с чрезвычайно умным, образованным и обаятельным человеком, то есть с ним самим.
Игорь Шабдурасулов, исполнительный директор фонда "Триумф", в 1998-1999 годах гендиректор телекомпании ОРТ:
— Бадри был мне близким товарищем и другом. И для этого не обязательно что-то делать для меня или мне для него. Так жизнь сложилась, что мы подружились. Поэтому его смерть стала огромной потерей и болью, как будто я потерял родного человека. Впрочем, Бадри был для меня действительно близкий человек. Его знали и уважали многие. Я не знаю ни одного олигарха, кто бы к нему не относился с уважением.
Юлия Латынина, журналист:
— Для меня Бадри решительно ничего не сделал. Но я обожала этого человека. Я была с ним знакома, была в доме в Тбилиси и скажу честно: я никогда не видела человека, который бы так вкусно жил. Конечно, мы все любим жизнь, но Бадри умел наслаждаться каждым мгновением этой жизни, а это не все умеют. Он просто тащился от этого бытия, которое подчас было на грани фола. А подарки? У меня нет от него никаких подарков. Мне он никогда их не делал, думаю, просто не хотел унижать меня ими. Впрочем, и интервью я у него тоже никогда не брала.
Владимир Каданников, в 1993-2005 годах генеральный директор АвтоВАЗа:
— Ничего. Мы очень давно были всего лишь коллегами по АвтоВАЗу, а потом нас ничего не связывало, и я с ним с тех пор нигде не встречался.
Хатуна Мепаридзе, уроженка Тбилиси:
— Бадри Патаркацишвили для меня — бог. Он спас мою пятилетнюю дочь, больную лейкемией. Патаркацишвили создал фонд помощи детям, больным лейкемией. У нашей семьи не было никаких средств, а он дал нам надежду. Когда я услышала о его смерти, я весь день плакала. Мы будем молиться за него и поставили свечку в сиони.