Главным международным событием прошедшей недели стал саммит "большой восьмерки" на острове Хоккайдо. Лидеры ведущих государств мира решали для себя вопрос, что представляет собой новый российский президент. Судя по всему, ответ был получен однозначный: Дмитрий Медведев — продолжатель курса и бледная копия своего предшественника.
Ежегодные саммиты G8 давно превратились в один из важнейших ритуалов мировой политики. При этом задача участников встречи (главы государств и правительств США, Канады, Великобритании, Франции, Германии, Италии, России и Японии) отнюдь не в том, чтобы найти конкретные решения конкретных проблем. Их задача — обозначить эти проблемы, а поиски решения — это уже забота дипломатов и политиков рангом пониже.
Не стал исключением и нынешний 34-й саммит, прошедший на горном курорте Тояко на самом северном японском острове Хоккайдо. Двумя главными вопросами были помощь беднейшим странам Африки и борьба с глобальным потеплением. Темы сколь традиционные для подобного рода форумов, столь и бесперспективные с точки зрения нахождения практических путей их решения. Пожалуй, единственный отход от традиции заключался в том, что нынешний саммит начался с обсуждения помощи Африке (в дискуссии помимо лидеров мировых держав участвовали и лидеры семи африканских стран), тогда как предыдущие им заканчивались.
Впрочем, истинное значение форумов G8 не в тех решениях, которые принимаются на пленарных заседаниях, а в том, что это удобный повод для проведения двусторонних встреч мировых лидеров. Вопросы, обсуждаемые на таких встречах, имеют гораздо большее значение для определения контуров глобальной политики как минимум на год вперед.
Символическое значение прошедшего саммита в том, что для трех лидеров (британского премьера Гордона Брауна, японского Ясуо Фукуды и российского президента Дмитрия Медведева) это было первое участие в форуме "большой восьмерки", а для президента США Джорджа Буша — последнее.
Символизм нынешнего саммита становится еще более очевиден, если вспомнить, что ровно восемь лет назад первый саммит с участием Владимира Путина прошел тоже в Японии, на Окинаве, и был последним саммитом с участием тогдашнего президента США Билла Клинтона. Тогда весь мир интересовал один вопрос: "Who is Mr. Putin?" И чтобы получить ответ на этот вопрос, большинство мировых лидеров постарались отойти от обсуждения острых тем, доставшихся Путину в наследство от Бориса Ельцина. Лишь президент Франции Жак Ширак (а Франция на тот момент была самым ярым критиком России в клубе мировых держав) не скрывал намерения обсудить нарушение прав человека в Чечне. Впрочем, это была претензия не столько к ельцинскому наследству, сколько к Путину лично. Во всяком случае, вторая чеченская кампания и сопутствующие нарушения прав человека связывались именно с его деятельностью — сначала в должности премьера, потом и. о. президента.
Российская сторона в 2000 году предприняла мощный дипломатический ход — на Окинаву Путин прибыл по завершении визита в Китай и Северную Корею. Тем самым он показал своим коллегам, что он едва ли не единственный из мировых лидеров, кто способен оказать реальное воздействие на Пхеньян и заставить его отказаться от своей ядерной программы (этот вопрос в тот момент был одним из самых острых).
Итог превзошел все ожидания. Бывший сотрудник КГБ, которого так опасались на Западе, всех буквально очаровал (см. подборку цитат из зарубежных СМИ). А неприятного диалога с президентом Франции, который мог бы подпортить впечатление, удалось избежать — двусторонняя встреча Путина и Ширака на Окинаве не состоялась.
За восемь лет изменилось многое. Отношения России с партнерами по G8 переживали периоды взлетов и падений. Президент Франции Жак Ширак из ярого критика превратился в одного из лучших друзей России и президента Путина в Европе, а тесные отношения России и Франции вопреки ожиданиям несильно изменились с приходом нового президента Никола Саркози. И наоборот, Великобритания превратилась едва ли не в главного противника России в мире.
От дебюта Дмитрия Медведева ждали многого. Саммит (и прежде всего двусторонние встречи) должен был показать лидерам крупных держав, что следует ожидать от нового российского президента, а ему самому — как его воспринимают в мире: как самостоятельную фигуру или как политический клон его предшественника Владимира Путина. Важность этих встреч была обусловлена еще и тем, что с большинством своих собеседников (кроме президента США Джорджа Буша и канцлера ФРГ Ангелы Меркель) Медведев встречался впервые в своем новом качестве.
В Тояко Медведев провел двусторонние встречи практически со всеми лидерами стран-членов G8 (кроме канадского премьера Стивена Харпера). И анализ обсуждавшихся на них вопросов (насколько о них можно судить по скупым официальным отчетам и расплывчатым формулировкам, прозвучавшим на пресс-конференциях) дает основания для однозначного вывода: мировые лидеры пока не видят в Медведеве самостоятельной фигуры, а воспринимают его как прямого продолжателя курса Владимира Путина.
Проявлялось это по-разному на встречах с разными собеседниками в зависимости от сложности отношений, которые сложились у России с каждой конкретной страной за годы президентства Путина. Проще всего Медведеву было с итальянским премьером Сильвио Берлускони, который из всех западных лидеров поддерживал самые теплые отношения с Путиным. Официальная оценка, произнесенная помощником президента РФ Сергеем Приходько, гласила: "В ходе встречи в непринужденной, открытой и доброй атмосфере они дали высокую оценку российско-итальянскому сотрудничеству, которое не подвержено никаким колебаниям".
На встречах с канцлером Германии Ангелой Меркель и президентом Франции Никола Саркози прежде всего обсуждались проблемы энергетической безопасности. Что вполне логично — именно в годы президентства Путина вопрос о поставках энергоносителей в Европу приобрел особую остроту, постоянно переходя из чисто экономической плоскости в разряд политических проблем.
Что касается японского премьера Ясуо Фукуды, то тут вполне ожидаема была очередная попытка привлечь внимание российского лидера к проблеме северных территорий (Южных Курил). Впрочем, как раз этот давно обсуждаемый вопрос никак не связан с личностью лидера. Новым на этот раз было, пожалуй, только то, что японцы повсюду в помещениях, где проходили мероприятия в рамках саммита, развесили карты Японии, на которых Южные Курилы были помечены как часть японской территории. Дмитрий Медведев попытки японцев добиться от него какого-либо заявления успешно отбил, заметив, что "двусторонние отношения развиваются динамично, хорошие показатели и в торгово-экономическом взаимодействии".
С президентом США Джорджем Бушем Медведев попытался по примеру своего предшественника сразу взять доверительный дружеский тон, называя его по имени (в англоязычной культуре это аналогично русскому переходу на "ты"). Буш поддержал этот тон, заявив, что "не собирается заниматься психоанализом" российского президента, но считает его "удобным и компетентным собеседником" и "толковым парнем". Что, впрочем, не отвлекло от давних проблем в отношениях России и США, таких как размещение элементов американской системы ПРО в Европе. Как заявил по окончании встречи сам Медведев, в разрешении этих проблем "особого движения вперед нет".
Но самыми сложными были переговоры с британским премьером Гордоном Брауном, который, как и Медведев, дебютировал на нынешнем саммите G8. Непосредственно перед началом саммита глава МИД Великобритании Дэвид Милибэнд направил письмо вдове Александра Литвиненко Марине, в котором пообещал, что премьер непременно поставит вопрос о выдаче Лондону Андрея Лугового, подозреваемого в убийстве ее мужа. Гордон Браун исполнил обещание своего министра. Помимо дела Литвиненко в число неприятных вопросов, которые британский премьер обсудил с российским президентом, вошли и конфликт британских и российских акционеров ТНК-BP, и закрытие в прошлом году офисов Британского совета в России.
Таким образом, практически все претензии, высказанные нынешнему президенту России (равно как и слова похвалы), по сути, адресованы не ему лично. Лидеры стран "большой семерки" хотели, чтобы Медведев ответил по долгам прежнего президента.
Судя по всему, ответы Медведева на высказанные ему претензии не удовлетворили всех его собеседников. Во всяком случае, вряд ли можно считать случайным совпадением то, что на следующий день после встречи президентов США и России госсекретарь США Кондолиза Райс подписала с чешским руководством соглашение о развертывании американских радаров на территории Чехии. А сделанное на BBC заявление одного из сотрудников британских спецслужб, что в убийстве Литвиненко виновен не один конкретный экс-сотрудник КГБ, а российское государство, следует считать прямым результатом встречи лидеров России и Великобритании, не сумевших найти взаимопонимание.
Итог очевиден: перед своими партнерами по G8 Дмитрий Медведев предстал как простой продолжатель дела своего предшественника. Если у кого и были надежды на изменение российской внешней политики, вызванные первыми заявлениями Медведева в роли президента, то после саммита на Хоккайдо они должны были развеяться без следа.