Вице-премьер Алексей Кудрин — единственный член правительства за последнее десятилетие, ушедший в отставку со своего поста из-за разногласий с предполагаемым будущим курсом кабинета. Взгляды министра финансов на текущие дилеммы в экономическом курсе всегда излагались публично. Тем не менее АЛЕКСЕЙ КУДРИН посчитал необходимым в статье для читателей "Ъ" еще раз изложить свое видение текущих рисков бюджетной политики России в системном виде.
Сложное сочетание внутриполитических мотивов и пока еще относительно благоприятной внешнеэкономической конъюнктуры разворачивает отечественное правительство к проведению рискованной экономической политики. Впрочем, необходимые для корректировки этого курса инструменты у него есть, нужно лишь определиться с приоритетами. А вот времени на это почти нет. Повышение пенсий и зарплат, переоснащение армии, модернизация промышленности — все это абсолютно правильные задачи, которые должна ставить перед собой ответственная государственная власть. Включив фантазию, можно даже представить себе, как должны выглядеть условия, при которых все эти задачи можно решать одновременно. К сожалению, сейчас у нас за окном совершенно другая картина.
Кризис и нефть
Сегодня там несколько серьезных локальных кризисов, включая кризис еврозоны, и ожидание второй волны глобального экономического кризиса. Причем возможные масштабы последнего сейчас предположить трудно, поскольку он может характеризоваться — впервые в истории — кризисом суверенных долговых обязательств, что парализует рынок заимствований и закроет его прежде всего для развивающихся стран. Понимание серьезности этих угроз заставляет наиболее экономически сильные страны мира переходить в режим постоянного и жесткого контроля своих расходов. По сути, обсуждаются только масштабы их урезания.
"... Развитые страны обязуются вдвое сократить дефицит к 2013 году и стабилизировать или вывести на снижающуюся траекторию к 2016 году отношение государственного долга к ВВП",— так звучит декларация саммита лидеров государств "Группы 20", принятая в Торонто в июне прошлого года. Напомню, Россия также является членом "двадцатки".
Кроме того, у нас за окном исторический максимум цен на нефть, что, казалось бы, должно только радовать. Однако умерить оптимизм заставляет, во-первых, известная цикличность динамики этих цен: только за последние десять лет среднегодовая цена на нефть составила всего 60 долларов — без малого половину от нынешней. А во-вторых, текущие нефтегазовые "сверхдоходы" тратятся без остатка, не создавая никакой "подушки безопасности" на случай резкого изменения конъюнктуры. Если в 2008 году бюджет оказывался сбалансированным при цене в $57,5 за баррель, то бюджет 2011 года — при $109, а бюджет-2012 балансируется только при $117,2.
Фото: Дмитрий Духанин, Коммерсантъ
Расходы или налоги
За скучным бухгалтерским понятием "сбаласированности бюджета" (иначе говоря, отсутствия дефицита) скрывается весьма драматическая история про "жизнь по средствам". В 2008 году бюджет планировался таким образом, чтобы при снижении цены на нефть с прогнозируемых 60 до 30 долларов дефицит не превышал 3% ВВП. Теоретически такой дефицит можно было бы себе позволить на протяжении трех-четырех лет — закрывать дыру заемными средствами, дожидаясь улучшения конъюнктуры. Но на 2012 год при прогнозной цене в $100 планируется дефицит в 1,5% ВВП. Это означает, что при падении до тех же $60 образуется дефицит уже в 5,5%. В этих условиях сохранение запланированного уровня расходов съест остатки резервного фонда приблизительно за год, а дальше расходы все-таки придется резать (без этого точно не получить доступ к займам) — на 2,5% ВВП, то есть 1,35 трлн руб. Для сравнения: 1,35 трлн — это все, что запланировано в федеральном бюджете следующего года на образование, здравоохранение и культуру, плюс половина дотаций регионам.
Существуют ли альтернативы урезанию расходов? Да: повышение налогов и/или запуск печатного станка. И то, и другое в российских условиях означает отбрасывание формирования необходимой инвестиционной среды (включая достижение конкурентоспособной по отношению к внешнему миру кредитной ставки) как минимум на пять-семь лет назад. А это снизит или "обнулит" темпы столь желанной модернизации экономики.
В 2006 году было принято очень важное стратегическое решение — отменить в России ограничения на движение капитала, по сути — обеспечить конвертируемость рубля. Это ключевое условие в борьбе за мировые инвестиции, но оно требует проведения крайне аккуратной, если не сказать — жесткой макроэкономической политики, поскольку при отсутствии ограничений капитал легко покидает некомфортную для него среду. Такое спекулятивное движение легко продемонстрировать примером притока/оттока капитала за последние четыре года: в докризисном 2007 году приток составил $81,7 млрд, на пике кризиса в 2008 году уже отток в $133,7 млрд, за девять месяцев текущего года отток составил почти $50 млрд.
Анализируя наши бюджетные проектировки, инвесторы прекрасно видят ту развилку, на которой мы оказываемся: придется либо сокращать расходы (а многие из уже объявленных решений с трудом поддаются урезанию, например, увеличение пенсий и денежного довольствия военнослужащих) либо увеличивать налоги (считая эмиссию инфляционным — худшим — налогом на всю экономику).
Фото: Дмитрий Лебедев, Коммерсантъ
Приоритеты и приоритетики
Приоритетов может быть несколько, но в эту категорию невозможно засунуть все. Хотя мы и стараемся доказать обратное...
В ближайшее время предполагается осуществить перевод учителей на среднюю по экономике страны зарплату. До конца года регионы должны определиться с алгоритмом такого перехода: либо сразу, либо сначала на 30%, а в следующем году — остальное. Цена вопроса — 100 млрд руб. в год только по средней школе. Об изменениях в оплате труда преподавателей высшей школы пока не говорят, но было бы странным о них забыть вовсе.
Это очень сильное — идеологическое и стратегическое — решение, поскольку оно ориентируется на зарплаты в коммерческом секторе экономики в том числе. Принять его позволили себе всего несколько стран в мире, тем самым прямо указав на образование как на свой главный приоритет.
С декабря 2009-го по декабрь 2010 года — то есть на фоне сохраняющихся кризисных явлений — пенсии в России были повышены на 45%, что подчеркивает приоритетность уже пенсионного обеспечения. При этом принятый в 2008 году закон предполагает увеличение пенсий выше уровня инфляции, что фактически означает сохранение дефицита пенсионного фонда путем его индексации. В следующем году этот дефицит превысит 1 трлн руб.— четверть всех выплат.
В то же время принятое решение о снижении на два года — в интересах бизнеса — страхового взноса с 34% до 30% дезориентирует сам бизнес, который старается хоть как-то увеличить свой горизонт планирования: два года так, а дальше что?..
Но и образовательный, и пенсионный приоритеты меркнут по сравнению с приоритетом военным.
Разработанная правительством и согласованная всеми ведомствами программа вооружений на ближайшие десять лет первоначально оценивалась в 13 трлн руб., что уже означало бы ее увеличение по сравнению с предыдущими десятью годами в полтора раза в сопоставимых ценах. Однако в какой-то момент она распухла до 20 трлн. Эту разницу в 7 трлн можно сравнить, например, с объемом всех инвестиций в основные фонды, которые в этом году ожидаются в размере 10,5 трлн руб. Способность оборонной промышленности сколько-нибудь эффективно усвоить эти деньги толком не прорабатывалась и вызывает большие сомнения: существенно более скромный оборонзаказ прошлого и этого года фактически сорван.
Помимо программы вооружений (закупки произведенной продукции) в оборонную промышленность предполагается влить 3 трлн руб. в форме федеральной программы развития оборонного комплекса (вложения в основные фонды), что по сути означает перевод всего оборонного сектора назад — на государственное финансирование. Тогда как сейчас доля частного капитала в оборонном комплексе оценивается в 60-70%.
Решения об увеличении денежного довольствия военнослужащих также по пути претерпели существенные метаморфозы. Первоначально предполагалось увеличить зарплату лейтенанта-выпускника с существующих 29 до 40 тыс. руб. (Заметим, в крупных развитых странах лейтенанты получают среднюю по экономике зарплату — а у нас это 23,5 тыс. руб.— либо процентов на 20 больше.) Затем эта цифра выросла до 50 тыс. руб. в месяц. Увеличение с 40 тыс. руб. до 50 тыс. руб. в целом, то есть учитывая всю "сетку" силовиков, требует 300 млрд руб. в год. Напомню, все федеральные расходы на здравоохранение в 2012 году составят 400 млрд руб.
Фото: Дмитрий Духанин, Коммерсантъ
Искусство возможного
С учетом сказанного считаю необходимым реалистично оценить риски новой волны кризиса и возможным — предпринять кратко- и среднесрочные меры, предотвращающие его обострение в России.
Первое. Необходимо вновь поставить себе целью обеспечение бездефицитности федерального бюджета при цене $90 за баррель в 2015 году. В крайнем случае с учетом того, что за последний год были приняты решения о больших бюджетных обязательствах, у которых есть собственная инерция, можно поставить промежуточную цель: добиться к 2015 году сбалансированности бюджета при $100 за баррель, отодвинув главную цель на 2017 год.
Второе. Следует точно определить правило расходования нефтегазовых доходов, поскольку это влияет на инфляцию, валютный курс, формирование резервов правительства и очень важно для инвесторов. Его выполнение существенно увеличит устойчивость макроэкономики. По сути, уровень сбалансированности при определенной цене на нефть и есть ориентир для такого правила, но оно должно быть закреплено в Бюджетном кодексе, как это было до кризиса, а правительство не должно от него отклоняться при внесении бюджета в парламент, какие бы важные задачи еще ни ставились.
Третье. Требуется пересмотр наращивания военных расходов как по оснащению, так и по денежному довольствию. В существующей военно-политической ситуации целей перевооружения можно достичь не за 10, а за 15 лет. На первом этапе повысить денежное довольствие можно не в два раза (при двукратном увеличении совокупное денежное довольствие и пенсии военных вырастают за 10 лет на 12 трлн руб.), а в полтора, вернувшись к дальнейшему повышению, когда минует угроза кризиса, и сопроводив дополнительными решениями по оптимизации численности.
Четвертое. Уже в следующем году нужно определиться со стратегией в вопросах социального и пенсионного обеспечения, чтобы рассчитать использование всех ресурсов и предусмотреть более активное вложение средств в программы развития. Не исключаю того, что придется ограничить индексацию пенсий только инфляцией — до момента ликвидации дефицита Пенсионного фонда.
Пятое. Необходимо программно определить целью снижение бюджетной нагрузки к ВВП, то есть снижение расходов и неповышение основных налогов. (Практически все успешные примеры догоняющего развития в постиндустриальном мире происходили в странах с бюджетной нагрузкой ниже, чем в самых передовых.) А также — сохранение низкой инфляции, с дальнейшим ее снижением до 4-5% в 2014 году и до 3% впоследствии.
Сейчас Россия стоит перед необходимостью создания новой модели роста экономики — не на базе роста спроса, подогретого вливаниями "нефтяных" ресурсов , а на основе роста частных инвестиций, подкрепленного стабильной финансовой системой с низкой инфляцией и низкой ставкой кредитования, наряду с иными институциональными преобразованиями. Только если эти инвестиции захотят прийти во все отрасли и процесс этот станет массовым как для малого, так и для крупного бизнеса,— только тогда можно будет всерьез надеяться на развертывание масштабного процесса модернизации.