Недавний мировой кризис оказался не только финансовым, но и идейным. В состоянии интеллектуального банкротства находятся все признанные авторитеты: свежих мыслей о том, как жить, нет ни у кого. По всему миру группы людей, которых окружающие называют в лучшем случае чудаками, придумывают и испытывают на практике новые модели человеческого общежития. Некоторые из них могут стать основой будущего миропорядка. "Власть" намерена составить карту передовых поисков, которые идут в современной России. Начать мы решили с деревни Шаймуратово в Башкирии.
Рисунок: Андрей Шелютто, Коммерсантъ
В августе 2012 года в тесной обшарпанной комнате районного суда Уфы выступал первый свидетель по делу о "новых деньгах". Пытались разобраться, законно ли появление в одном из хозяйств области, "Шаймуратово", локальной валюты — шаймуратиков. Перед судьей стоял 37-летний заместитель директора хозяйства Рустам Давлетбаев и вдохновенно объяснял: "Сама идея родилась более ста лет назад. Ее автор — немецкий экономист Сильвио Гезель, который исследовал труды Карла Маркса. В работе "Естественный экономический порядок" Гезель предложил идею экономической системы, в которой бы возник чистый эквивалент, а не капитал-эквивалент в одном лице..."
Прокурор тяжело вздохнул, его помощник поднял глаза к потолку. Давлетбаев уверенно продолжал: "Гезель был уверен, что если бы Карл Маркс, как и он, исследовал природу денег, то тогда бы он предложил не насилие над капиталом, а совсем другой путь. Можно создать финансовый инструмент, который не конкурировал бы с текущими финансовыми инструментами..."
Судья начала морщиться.
Несколько лет назад Давлетбаев создал свой первый крупный бизнес: сеть платежных автоматов QIWI. "Сбылась мечта идиота",— вспоминает он. Быстро заработав свой первый миллион долларов, Давлетбаев так же быстро в кризисный 2008-й прогорел дотла. Да так, что не просто потерял бизнес, но и оказался должен столько, что кредиторы грозили физической расправой, а расплачиваться с ними приходится до сих пор.
"А я ведь тогда писал бизнес-план сам, все рассчитывал, и все это рухнуло. Ушел в депрессию. Меня больше всего мучил вопрос: а в чем я виноват? Что я сделал не так? Ну что? Сидел в интернете, читал аналитику и наткнулся на эту фразу: "Будущее научится у Гезеля большему, чем у Карла Маркса". Вообще Гезеля в вузах не изучают, даже из многих источников ссылки на него удалены. Я удивился и пошел его читать",— вспоминает он.
Давлетбаев рассказывает о своих выводах взахлеб. Исторически, уверен он, в людях укрепилась вера в абсолютную стоимость самих денег: "Основанием для этого служили драгоценные металлы — была четкая уверенность в том, что эту бумажку можно поменять на кусочек золота. Потом это обеспечение исчезло, а вера в деньги осталась. Отсюда все стереотипы. Мне стало интересно, что будет, если сейчас попробовать запустить другую систему. Тем более что сейчас вера в деньги, эта абстракция, насилуется инфляцией, девальвацией, деноминациями и прочим".
В этот момент он встретился со своим старым знакомым Артуром Нургалиевым. Тот в 2006 году продал свой успешный бизнес под Нефтеюганском (сеть магазинов бытовой техники и ночной клуб), купил 8 тыс. га нечерноземной земли под Уфой и переехал жить в деревню Шаймуратово. Все деньги он потратил на новую технику, выплату задержанных на год зарплат и покупку племенных коров в Вологде и Эстонии. Еле пережил кризис, а в 2010 году случилась засуха, переработчики перестали рассчитываться с фермером "живыми" деньгами. При встрече Нургалиев жаловался Давлетбаеву, что, мол, придется резать самый племенной скот, чтобы рассчитаться с долгами по зарплате за три месяца 200 сотрудникам. Давлетбаев решил, что это его шанс опробовать теорию Гезеля на практике.
"Сельхозпроизводство — это длинные и слабо прогнозируемы циклы выпуска продукции: вырастить свеклу на сахар — почти полгода, вырастить корову и доить ее — больше двух лет, полный севооборот в растениеводстве — три--пять лет. Спрогнозировать цену на конечную продукцию нереально",— говорят сотрудники "Шаймуратово". Деньги приходят лишь после продажи урожая осенью, в остальное время денег нет, только затраты. Когда приходит время рассчитываться с поставщиками за солярку, семена или иной потребный для хозяйства материал, на это, как правило, уходит вся наличность. "О сотрудниках обычно забывают. Вот и получается, что сельская жизнь обескровлена, там просто нет наличности",— поясняют в хозяйстве.
Давлетбаев предложил Нургалиеву ввести свою валюту: "У тебя есть товарные остатки? Деревенские в магазине в долг покупают? Что если мы долговую тетрадку уберем, а на объем товарной массы выпустим товарные талоны, по юридическому смыслу это очень похоже на накладную". Но в отличие от обычных денег талоны будут устаревать, как любой товар.
Нургалиев согласился. Талоны с куницами, лисичками и мудрыми изречениями напечатали в городской типографии. Зарегистрировали заместителя Нургалиева по сельскохозяйственной технике как индивидуального предпринимателя, продающего товар — талоны. Объем высчитали так: выпустили на половину товарных остатков в магазине. По деревне развесили объявления: можете приобрести талоны, пользоваться ими не обязательно, а по желанию. У вас есть 28 дней, потом они дешевеют на 2%, правило для всех — и для предприятия, и для магазина, и для вас. График старения был напечатан на каждом талоне, а продавать их начали в бухгалтерии.
Первые два месяца среди населения была "сильная инертность", говорит Давлетбаев: "Может, это ошибка, что не собрали и не объяснили. Люди пугались, это что, мол, как в 1990-е. Я начал ездить и разговаривать с людьми, объяснял, просил поверить в Нургалиева. "Вы видите,— говорил,— как он старается, что новые трактора появились, что жить тут начал. Он не соскочит. Поверьте"".
У многих в деревне были бытовые долги — одалживались у соседа, бабушки, милиционера. "Зарплат нет, отдать нечем, социальное напряжение растет. И у меня кто-то спрашивает: а могу я по своим долгам этими талонами рассчитаться? Я говорю: а почему нет? Отведи его в магазин и спроси, что ему надо, а ты ему на талоны это купишь. Это помогло. И, когда исчезла внутренняя долговая паутина, возник корпоративный дух. Вот у них на суде спрашивали: если в кассе есть и деньги, и талон, зачем вы берете талоны под аванс? А они отвечают: а какая разница? Понимаете, мне нужно хлеба и макарон купить, мне все равно, какой бумажкой это сделать, а сосед за учебу ребенка заплатить талонами ведь не сможет. Возникла социальная связка. Люди к деньгам стали относиться как к бумаге, то есть воспринимать их реальную экономическую стоимость. Стала востребована куча всяких компетенций: от прийти с лопатой огород вскопать до чего угодно. Вот эта казалось бы ерунда, 2% демереджа, так сильно давят на мозг, что люди ищут новые способы тратить и зарабатывать".
Шаймуратики — локальная валюта башкирской деревни Шаймуратово — доказали свою состоятельность в суде
Такое обесценивание талонов только внешне похоже на привычную нам инфляцию: демередж — это не обесценивание, это взимание платы за пользование талонами, своеобразная порча. Логика у владельцев "Шаймуратово" такая: любой товар может со временем портиться, яблоки жухнут, хлеб черствеет, а сталь ржавеет — именно это заставляет людей своевременно потреблять эти товары или, если они им не нужны, продавать их. Но привычные деньги не обладают этим качеством. "Мы можем смириться с тем, что они понемногу обесцениваются, и тогда доллар, евро или рубль вполне может пролежать под подушкой многие годы (а если речь идет о золоте, то и многие века) — таким образом, деньги просто изымаются из оборота и обескровливают экономику. Но талоны с демереджем просто нет смысла складывать: с каждым месяцем они все дешевле, а через четыре года просто перестают приниматься и теряют всю свою стоимость. Именно эта их особенность и заставляет тратить эту "валюту" в первую очередь. Для всего внешнего мира товарные талоны "Шаймуратово" — не более чем фантики, но расходуются они на товары и услуги местных производителей, что и перезапускает местную экономику",— говорят в хозяйстве.
За два года использования шаймуратиков внутренний товарооборот хозяйства вырос в 12 раз, производительность — на 20%, а средняя зарплата — с 13 500 до 15 700 руб. Долги по зарплате исчезли. Зато появились прокуроры.
За год в "Шаймуратово" прошли четыре прокурорские проверки. К августу 2012 года дело оказалось в суде.
— Почему вы вообще начали проверку предприятия? — спрашивает судья у прокурора.
— По результатам мониторинга СМИ.
— А были жалобы от самих сотрудников хозяйства? — обращается судья к адвокату.
— Нет, не было. Мы всех сотрудников привели, они могут дать свидетельские показания.
Прокурор в суде представлял интерес "круга неустановленных лиц".
— А нельзя это было как-то узаконить? Каким-нибудь подзаконным актом? — устало смотрит она на замдиректора "Шаймуратово".
Рустам Давлетбаев (справа) опробовал теорию Гезеля на практике и на хозяйстве Артура Нургалиева
Давлетбаев повторяет схему с самого начала, поясняя, что все подзаконные акты для эксперимента уже существуют и ничего нового придумывать не нужно. Он рассказывает судье об отзывах депутатов Госдумы, Министерства экономического развития, о росте валового продукта, об уникальности эксперимента. За "Шаймуратово" вступался местный омбудсмен, известные ученые, даже президент республики, говорит Давлетбаев, через помощников передавал слова поддержки. Но судья после четырехчасового разбирательства упомянула в своем решении о запрете выплаты зарплаты долговыми расписками, алкоголем, наркотическими веществами и оружием и отстранила Нургалиева от управления "Шаймуратово" на один год.
Я встречаюсь с Давлетбаевым и Нургалиевым в Шаймуратово спустя несколько дней после их реванша. 15 февраля 2013 года Верховный суд Республики Башкирия принял к рассмотрению их апелляцию на решение районного суда и, заслушав свидетелей — работников хозяйства, нарушений в использовании шаймуратиков не нашел.
Давлетбаев протягивает мне скидочный купон на тысячу рублей в магазине бытовой техники, действующий до 23 февраля и напечатанный в виде купюры. "В чем разница? У нас то же самое. Я всегда знал, что мы сделали все по закону, но вот на каком уровне это признают, было непонятно. Я прокурорам говорил: поймите, любая новация будет нарушать привычные нормы. Это в любом случае будет. Жить по-старому невозможно, если мы так будем жить, мы потеряем страну",— объясняет он.
Шаймуратово находится в часе езды от Уфы. Его название переводится с арабского как "самая высокая цель". Давлетбаев включает на планшете какую-то музыку и протягивает мне. Оказывается, слова популярной песни о генерале Шаймуратове, в дивизии которого во время Великой отечественной войны было больше всего героев Советского Союза, наложили на дабстеп и сделали гимном предприятия. В офисе фермеров стоят коробки для раздельного сбора мусора, а стены исписаны бизнес-планами и результатами планерок. В углу висит исписанный белый ватман, сверху крупными буквами написано: "Форсайт Деревня-2020" — это результат совместного "мозгового штурма" сотрудников и жителей Шаймуратово. Сама деревня на 600 домов аккуратная, чистая, ухоженная. Есть центральное водоснабжение и свой детский сад (все содержится за счет предприятия Нургалиева). Скоро будет высокоскоростной интернет — осталось дотянуть 200 м оптоволокна. В деревне непривычно много молодежи, заведующей одной из ферм всего 26 лет. "Делаем все возможное, чтобы они оставались в деревне, чтобы пассионарии не уезжали в город",— рассказывает Давлетбаев.
Благодаря собственной валюте у хозяйства "Шаймуратово" выросла производительность и зарплаты, появились перспективы и интернет
В 2012 году впервые желающих работать на ферме стало больше, чем вакансий, а половина работников предприятия — горожане, которые собираются или уже строят дома в Шаймуратово. Есть скотник, десять лет работавший в Швейцарии, есть фермер-инвестор из Дании. Его бизнес в другом районе Башкирии закончился руганью с администрацией и стрельбой, он решил уезжать обратно в Европу, но прочел о Шаймуратово, приехал на полтора часа поговорить, остался на три дня и теперь будет строить здесь завод по производству голубого сыра.
Перед сельским магазином "Ассорти" стоит памятник Ленину. В кассе продмага — хлеб, крупа, печенье, мыло — шаймуратики лежат в отдельной ячейке и ажиотажа давно не вызывают. "Мы к ним быстро привыкли, это удобно. И к журналистам привыкли",— улыбается кассир Земфира, глядя на съемочную группу "Первого канала". Те уговаривают заведующего фермой Фанзиля Фаниловича купить на талоны торт и третий раз репетируют с ним проход вдоль прилавка.
После первого решения суда четыре из пяти магазинов хозяйства перестали принимать талоны, но сейчас Давлетбаев надеется восстановить систему: "Мы поняли, что это работает, когда шаймуратики начали брать таксисты. Что они тем самым делают? Создают для района ВВП. Они могли бы отказаться и простоять — и так все бы и простояли".
Пока открыто "Шаймуратово" никто не подражает. Ходят слухи, что в хозяйствах по соседству в бухгалтерии выдают бумагу за подписью гендира и надписью "1000 рублей", но этого никто не афиширует. Отказались от использования талонов 10% работников: в основном, по словам Нургалиева, это люди с уже строго расписанным и распланированным личным бюджетом. К концу первого года оборот шаймуратиков составил 600 тыс. руб. А выпущено их было на 180 тыс. То есть один товарный талон обернулся три раза. За весь период демередж талонов составил 19% — 46 тыс. руб., это 1% от выданной заработной платы. Из этих 46 тыс. 19% находились на руках у людей, 8% в торговле и остальное — на предприятии.
Весь топ-менеджмент ООО "Шаймуратово" называет талоны хорошим экономическим механизмом на время кризиса: "Конкуренция между рублем и талоном отсутствует; когда есть наличные, талоны не нужны. Это не панацея, но шаймуратики позволяют не падать жизненному уровню. Как минимум люди с вилами не выходят на улицу и не перекрывают федеральные трассы".
"Вот как вы считаете, кризис еще идет? — спрашивает у меня Давлетбаев — Просто, когда я задал этот вопрос в Минэкономразвитии, мне ответили, что все нормально и страшное позади. А я-то уверен, что кризис будет только усиливаться, и именно в кризисные моменты люди будут искать что-то новое и, может, возьмут наш метод. Я спрашиваю в министерстве: как вы думаете, модель роста, которую мировая финансовая система использовала последние сто лет, она исчерпана? Они молчат".
Давлетбаев понял, что "мировая финансовая система сломалась", когда S&P понизило прогноз по рейтингу США: "Нам тогда сказали примерно следующее: "Друзья, правила ГИБДД перестали работать, ездите как хотите, дело каждого, но смотрите: еще встречаются гибэдэдэшники, которые об этом не знают". США — это люди, сидящие на станке. Рейтинговое агентство — это как раз гибэдэдэшники — высказало недоверие первопричине эмиссии. Прошел только год, и сегодня на Standard & Poor's, мировой, глобальный регулятор, подают в суд. Все, система сломалась. Если мы не будем думать об альтернативности, то мы улетим вместе с ними".
Тогда он решил "выходить в свет": рассказывать об эксперименте с шаймуратиками, "вдруг кому предприятие удастся спасти". "Тут мы нарвались на табуирование: "Ребят, вы дураки, что ли, чего вы делаете?" Еще и в сепаратизме подозревать начали. Вот, ввели свои деньги, скоро поставят КПП и армию вооружат. Вы можете себе в деревне представить появление танков? Глупости не говорите. Почему шаймуратики нельзя? "Билайн" бонусы выпускает, "Л'Этуаль" выпускает, "М-видео" выпускает, а сельскому хозяйству почему нельзя?" — негодует он.
Сейчас все уперлись в рыночный фундаментализм, уверен Давлетбаев: "Все привыкли, что деньги — это святое и думать по-другому нельзя. Надо мной потешались, открыто держали за дурачка, особенно в тусовке Агентства стратегических инициатив. Когда я рассказывал о нашем проекте в Москве на "Форсайте Россия" в феврале 2012 года, в зале откровенно смеялись. А в коридорах подходили руки жать. По итогам работы наш тренд — возникновение финансовых региональных сетевых расчетных систем — попал в основные тренды по России. Я утверждал, что тренд будет мировым, и через полгода рост локальных платежных микросистем по всему миру составил больше 100%. Сейчас таких систем больше шести тысяч, в России — только одна".
Давлетбаев долго спорил с коллегами в Агентстве стратегических инициатив: они утверждали, что единственным двигателем развития является человеческий эгоизм, а создатель шаймуратиков — что альтруизм: "Это как сосуществование клеток в общей системе. Альтруизм, идея хиппи, русский космизм — как угодно назовите. В это направление человечество еще не вступало, кроме попытки Советского Союза, но в нем другие силы сверху влияли. Сегодня можем попробовать соединить справедливость социализма и свободу капитализма. Неожиданно капитализм начинает говорить о социальной справедливости, о чем в свое время говорил Советский Союз".
Сам Давлетбаев живет "по принципу достаточности": "У меня пропала цель стать миллионером, мне не нужно 35 туалетов и все равно я за вечер три булки хлеба не съем. Вот мы придумали компьютер, сотовую связь, все эти штучки. А как мы дошли до того, что производим продуктов в два раза больше, чем потребляем, а люди голодают? Бернанке предлагал разбрасывать деньги с вертолета. Мы предлагаем более цивилизованное решение. В России массовое сознание наиболее подготовлено к приему новой парадигмы".