Хроническая Аргентина

Как попасть в столетний застой

Экономические истории успеха ХХ века у всех на слуху — Япония, Южная Корея, Тайвань. Гораздо меньше внимания уделяется драматичным падениям, ярчайший пример которых Аргентина.

По дороге в Аргентину мигранты из Европы были готовы плясать от радости

Фото: Prisma/UIG via Getty Images/Fotobank

АЛЕКСАНДР ЗОТИН

Сто лет назад США и Аргентина были вполне сопоставимы по уровню развития. Молодые, динамичные нации, с плодородными землями и прекрасными перспективами. Пампы на американском юге и прерии на севере обещали стать житницами старушки Европы. До Великой депрессии Аргентина входила в дюжину самых богатых экономик в мире (еще раньше, в 1800 году, по оценке американского экономиста Джона Костуорта, ВВП на душу населения в Аргентине был выше, чем в США).

В начале ХХ века для миллионов эмигрантов из Европы был актуален вопрос: Буэнос-Айрес или Нью-Йорк? И в Аргентине (ВВП на душу населения в 1913-м — $3,8 тыс. в международных долларах 1990-го) сформировался почти такой же плавильный котел наций, как и в США (аналогичный показатель — $5,3 тыс.).

Сейчас сопоставление этих двух стран может показаться шуткой. США стали сверхдержавой (ВВП на душу населения в 2013-м — $53 тыс.), а Аргентина прославилась как serial defaulter, нация--регулярный банкрот (ВВП по ППС на душу населения в 2013-м — $18,7 тыс.). Почему Аргентина не реализовала потенциал и попала в ловушку стран среднего уровня доходов совершенно необычным образом — спустившись вниз?

Сквоттеры против лендлордов

Различия в экономическом развитии Северной и Южной Америки были заложены еще в позапрошлом веке. Если в Штатах освоение новых территорий шло путем практически бесплатного предоставления права собственности на земли проживавшим на них семьям (знаменитый Homestead Act 1862 года), то в Аргентине (как и в еще большей степени в других странах Латинской Америки) земля попала в руки кучки лендлордов-аристократов, в основном испанского происхождения. По закону 1826 года Enfiteusis, 8 млн га земли в провинции Буэнос-Айрес было распределено между 293 индивидами. К 1937-му 95% фермеров не владели землей, на которой работали, зато 1% лендлордов были хозяевами 70% всей земли.

Рядовые эмигранты из Старого Света прощались с земельной аристократией на родине только для того, чтобы встретиться с ней уже в Новом Свете. Им ничего не оставалось, как оседать в городах (75% эмигрантов стали горожанами), создавая там новый многочисленный и поэтому небогатый класс. Иными словами, люмпен-пролетариат, или по-испански descamisados (безрубашечники). В итоге плодородные земли Аргентины так и остались полупустыми: население страны сконцентрировалось в столице, даже в XXI веке 35% населения живет в Буэнос-Айресе.

Впрочем, в начале XX века трудно было распознать в этом скрытую экономическую мину. В Аргентину шел поток эмигрантов: с 1857 по 1950 год в стране осело 6,6 млн выходцев из Старого Света, в основном итальянского, испанского и немецкого происхождения, но также много русских и украинцев (в США — более 25 млн).

С 1875 года и до Первой мировой войны аргентинская экономика демонстрировала почти китайские темпы развития: среднегодовой рост ВВП составлял 7-8%. Появившиеся в конце ХIХ века рефрижераторы и резко снизившиеся транспортные издержки открыли для аргентинских фермеров настоящую золотую жилу — европейский рынок. Производство резко выросло, аргентинская говядина появилась на столах у европейцев. К концу ХIХ столетия за счет экспорта мяса и зерновых ВВП на душу населения в Аргентине был чуть выше, чем во Франции, и на целую треть выше, чем в Италии. Именно в этот период бума в центре Буэнос-Айреса появились дома, достойные украшать Париж. Однако процветание длилось недолго. Сейчас здания запущены, мрамор мостовых истерся и растрескался.

Президент Хуан Перон и его супруга Эвита буквально купались в народной любви

Фото: Rolls Press/Popperfoto/Getty Images/Fotobank

Популизм на марше

На сельском хозяйстве успех Аргентины, в сущности, и закончился. Природное богатство при крайнем неравенстве в распределении собственности стало препятствием для очередного шага в развитии страны — индустриализации. Элита Аргентины не видела смысла отказываться от спокойной жизни на природную ренту. "Голландская болезнь" (стагнация экономики из-за доминирования мощного сырьевого экспорта) по-аргентински оказалась поистине злокачественной.

Великая депрессия (1929-1939) стала первым звонком. Из-за всплеска мирового протекционизма Аргентина пережила глубочайшее падение внешнего спроса. К концу 1929 года экспорт мяса в континентальную Европу упал по сравнению с уровнем 1924-го более чем на две трети. Реакцией на экономический кризис стал приход к власти в 1943 году популиста полковника Хуана Перона, поддержанного небогатыми, но многочисленными горожанами-рабочими (те самые descamisados).

Причину неурядиц Перон видел в том, что Аргентина стала экономической колонией, экспортирующей дешевое сырье и импортирующей дорогие промышленные товары.

Аргентинское общество разделилось: кучке лендлордов-латифундистов, которые контролировали сельскохозяйственный сектор, ориентированный на экспорт, противостояло большинство населения — горожане, работающие на промышленных предприятиях. Большая разница в доходах побудила Перона сделать ставку на перераспределение, а не на развитие. Впрочем, как отмечают исследователи Латинской Америки, например американский политолог Адам Пшеворски, нерешенная проблема неравенства стала причиной институциональной и экономической ловушки почти для всех латиноамериканских стран.

Для Перона урбанизированное большинство было мощной электоральной базой, и его политика основывалась на предоставлении необоснованных преференций городскому пролетариату в ущерб остальным. Перон старался организовать рабочие массы в мощные и преданные ему профсоюзы (число их участников выросло с 500 тыс. в 1945 году до 2 млн к 1950-му, всего рабочая сила насчитывала 5 млн человек). Он раздавал политическим сторонникам должности на госслужбе, социальные льготы, подачки и обещания в обмен на лояльность.

Параллельно стартовала и масштабная национализация (среди прочего государство прибрало к рукам железные дороги, коммерческий флот, университеты, общественный транспорт). Из национализированных университетов Перон убрал всех несогласных, в том числе лауреата Нобелевской премии по физиологии Бернардо Усая и писателя Хорхе Луиса Борхеса (последнему была предложена должность молочного инспектора на рынке). Многие оппозиционеры оказались в тюрьме (например, писатель и критик Виктория Окампо), целый ряд представителей интеллектуальной элиты эмигрировали в США.

Аргентина при Пероне и после него стала классическим примером экономического популизма (перонисты предпочитают название "хустисиализм" — от названия своей партии Partido Justicialista — Партия справедливости). Американские экономисты Рудигер Дорнбуш и Себастьян Эдвардс в книге "Макроэкономика популизма в Латинской Америке" определяют его так: "Политика, акцентированная на перераспределении ресурсов при невнимании к инфляционным и фискальным рискам, а также недооценивающая реакцию на нерыночные меры правительства". Последствия такой политики ударили по всем. Рабочие бастовали, требуя подачек, дефицит бюджета рос, инфляция выходила из-под контроля (13% в 1948 году, 31% в 1949-м, 50% в 1951-м).

Перон попытался провести модернизацию собственными силами. Он изолировал Аргентину от внешнего мира: к 1955 году средний уровень тарифов на импорт достиг 84%, в то время как в развитых странах опустился до однозначных цифр (Перон отказывался от вхождения Аргентины в ГАТТ — предшественницу ВТО). В начале 1950-х Перон воспылал любовью к высоким технологиям и заявил, что Аргентина первой добьется контролируемого термоядерного синтеза. Благодаря этому аргентинские семьи получат почти неисчерпаемый источник энергии размером с молочную бутылку. Разумеется, все прожекты закончились ничем.

Аргентинские лендлорды подвергли Перона резкой критике. В 1955 году его сместили, однако новая хунта не смогла ничего предложить взамен. В 1973 году перонисты вернулись, но с тем же результатом. К 1976 году страна погрузилась в хаос: забастовки рабочих сменяли одна другую, а уступки правительства подстегивали новый инфляционный виток.

При вновь пришедшей к власти военной хунте тоже ничего не получилось. В 1982 году она решила поиграть в супердержаву. В апреле Аргентина высадила десант на контролируемые Великобританией Фолклендские острова и захватила гарнизон британских морских пехотинцев. Премьер-министр Великобритании Маргарет Тэтчер отправила к островам военную армаду. После непродолжительных боевых действий аргентинцы были выбиты с островов, и Великобритания сохранила контроль над территорией.

В 1980-х взметнувшиеся расходы на оборону и война с Великобританией подкосили бюджет и вынудили правительство прибегнуть к эмиссии. Это вызвало жесточайшую инфляцию — и так на протяжении многих лет. С середины 1970-х до конца 1980-х среднегодовой уровень инфляции превышал 200%. Заниматься экономикой было некому: редко какой президент досиживал срок до конца. С 1857 по 1996 год сменилось 44 президента и 114 министров экономики — министерства существовали в среднем год и три месяца.

Десятилетиями Аргентина манила переселенцев, но отпугивала промышленный капитал

Фото: Pictorial Parade/Archive Photos/Getty Images/Fotobank

И снова провал

Экономический популизм в ХХ веке был свойствен почти всем латиноамериканским странам, однако некоторые выбрались из мертвой петли. Более или менее успешными примерами стали Чили и в какой-то степени Уругвай с Бразилией. Аргентине это не удалось и по сей день, хотя, казалось, последнее десятилетие ХХ века давало такой шанс.

В конце 1990-х Аргентина привычно страдала от инфляции. Когда к власти в 1989 году пришел новый харизматичный президент Карлос Менем, инфляция дошла до 5000% в год. Менем решил ввести политику currency board (валютные резервы страны должны полностью покрывать объем национальной валюты в обращении) и привязать валюту к доллару при свободной конвертации аустралей (позже — песо) в доллары.

На первых порах все было успешно: инфляция остановилась, экономика начала расти. Ну а архитектор аргентинских реформ Доминго Кавальо прославился как экономический гуру даже в далекой России, куда его в разгар кризиса 1998-го зазывали экономическим советником.

Однако идиллия продлилась недолго. К концу 1990-х ситуация начала ухудшаться: в 1999 году экономика Аргентины пострадала от девальвации бразильского реала (бразильский экспорт стал более конкурентоспособным по отношению к аргентинскому) и одновременного усиления доллара на международных рынках после Азиатского кризиса 1997-1998 годов, что привело к укреплению песо к валютам основных торговых партнеров — Бразилии (30% внешней торговли) и ЕС (23%). Это сделало аргентинский экспорт неконкурентоспособным и погрузило экономику в рецессию: уже в 1999 году падение ВВП достигло 4%. На этом фоне фискальная политика стала неадекватной: при падении экспортной выручки попытки аргентинского правительства снизить расходы бюджета блокировались профсоюзами, рос внешний долг страны.

Вместе с тем привязку песо к доллару решено было удерживать. МВФ предоставлял кредиты только при условии жесткой бюджетной экономии и сохранения привязки песо к доллару (девальвация песо убила бы банковскую систему, имеющую преимущественно долларовые пассивы и песовые активы). Инвесторы тем не менее не поверили в способность Аргентины сохранить привязку песо к доллару. В 2000 и 2001 годах ситуация не улучшилась: начался массовый отток капитала, население, ставя под угрозу банковскую систему страны, снимало депозиты в песо и переводило их в доллары. В ответ правительство заморозило вклады на 12 месяцев, дозволяя снимать лишь небольшие суммы — политика corralito (буквально с испанского: "загончик").

Триада "протекционизм, патернализм, популизм" гарантировала всенародную поддержку

Фото: Mondadori via Getty Images/Fotobank

Население ответило сначала массовыми демонстрациями "пустых кастрюль" — cacerolazo, а потом, в декабре 2001-го, бунтом и беспорядками, в ходе которых президент Аргентины Фернандо де ла Руа вынужден был уйти (бежал с центральной площади Буэнос-Айреса на вертолете).

"Аргентина в конце 1990-х — это яркий пример ложных надежд на улучшение внешнеторговой конъюнктуры и нежелания провести необходимые поправки в курсовой политике, пока это можно было сделать в управляемом порядке,— отмечает известный американский экономист, один из основателей чикагской экономической школы, профессор Калифорнийского университета Арнольд Харбергер.— Чем раньше бы правительство девальвировало песо, тем было бы лучше".

В конце 2001 года МВФ умыл руки: очередной транш кредита так и не был выплачен — сокращение бюджетных трат и рост налогов только снижали совокупный спрос и все глубже погружали экономику в рецессию. Временное правительство во главе с Адольфо Родригесом Саа, лишившись возможности осуществлять выплаты по госдолгу в объеме $93 млрд, объявило по большей его части дефолт. 1 января 2002 года новый глава государства Эдуардо Дуальде объявил об отказе от привязки песо к доллару. Песо резко девальвировался к последнему, при этом долларовые вклады в банках были переведены в песо по курсу значительно ниже докризисного (песофикация).

Определенная доля ответственности за случившееся лежит и на МВФ, который вначале поддерживал аргентинские реформы. В 1990-х МВФ рассматривал Аргентину как историю успеха. Когда начались трудности, МВФ продолжал кредитовать Аргентину и выступал за удержание привязки песо к доллару, недооценив издержки такой политики. Когда же стало ясно, что ситуация не улучшилась, а песо обречен на девальвацию, МВФ просто ушел.

Негативный эффект дефолта, девальвации и песофикации трудно преувеличить. В 2002 году экономика Аргентины в долларовом выражении упала почти втрое — это была настоящая экономическая катастрофа.

Безответственная финансовая политика власти породила крайнее недоверие к банковской системе

Фото: Gamma-Rapho via Getty Images/Fotobank

Все сначала

Только сейчас, спустя 12 лет, экономика превысила предкризисные уровни. Глобальная рецессия 2009-го хотя и сказалась на Аргентине (падение ВВП составило 2,5%), но ее эффект оказался относительно слабым. Причина проста — Аргентине особенно не с чего падать, база низкая. Финансовый сектор крайне неразвит, страна не пережила кредитного бума, последствия схлопывания которого почувствовали другие страны. Падение ВВП в 2009-м даже в большей степени было связано с плохой погодой и урожаем, чем с глобальным кризисом.

Кроме того, после дефолта 2001 года Аргентина оказалась отрезана от мировых финансовых рынков: ее кредитовала только Венесуэла, и эта слабая интеграция помогла в кризис.

После провала в начале 2000-х и закрытия доступа к мировому финансовому рынку Аргентина вновь стала ориентироваться на свое преимущество столетней давности — сильный сельскохозяйственный сектор. Других мощных источников роста просто нет — в экспорте доминируют продукты растениеводства и животноводства (более 60%). Аргентина вернулась к началу 1900-х — к тому, с чего начинала. Однако конкуренты уже не те, и догнать их будет непросто. Впрочем, в последние годы в стране отличные урожаи винограда, что поможет экономике вырасти, а населению порадоваться за скромные сельскохозяйственные успехи несостоявшейся сверхдержавы.

Всем попробовать пора бы, Аргентина - это мясо

Фото: Cover/Getty Images/Fotobank

Сто лет назад у США и Аргентины были почти равные перспективы развития — сейчас поезд ушел. Поддержать американскую экономику можно покупкой любой высокотехнологичной электроники, в которой используется интеллектуальный продукт из США. Поддержать Аргентину труднее, разве что покупкой вина или мяса.

Нынешняя отсталость Аргентины — результат разрушительной внутренней динамики экономического падения. Выделить какую-то одну причину провала в экономическом развитии Аргентины в ХХ веке нельзя. Однако главные проблемы — слабые политические институты и плохая макроэкономическая политика. Фискальная и бюджетная политика не были сбалансированы, что вело к гиперинфляциям и дефолтам. Все это следствия почти столетней истории экономического популизма, романтизации отношений населения и власти. Не случайно в Аргентине до сих пор культ жены Перона Эвиты, основным "достижением" которой были подачки населению из специально созданного для этого государственного фонда.

Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...