Вчера в Сочи президент России Владимир Путин встретился с президентом Финляндии Саули Ниинисте, сделав его на два часа участником мирового политического процесса. О том, как финский президент, воспользовавшись этим, успел поставить ультиматум Владимиру Путину по поводу прекращения поставок оружия на юго-восток Украины и как яростно поддержал Владимира Путина в борьбе против еврокомиссаров, управляемых из Америки, французский политик и бизнесмен Филипп де Вилье, специальный корреспондент "Ъ" АНДРЕЙ КОЛЕСНИКОВ.
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Азаров / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Азаров / купить фото
Финский президент был демонстративно сдержан, показавшись на людях с Владимиром Путиным. Он не улыбался, а когда Владимир Путин протянул ему руку, даже как будто подумал зачем и только потом пожал ее. Кажется, президент Финляндии чувствовал на своих плечах бремя ответственности перед всем ЕС. На господина Путина бремя ответственности за Россию на этих переговорах как-то, такое впечатление, не давило. Российский президент сказал, что отношения России и Финляндии всегда были добрыми и что Россия остается для Финляндии партнером номер один по объему взаимной торговли.
Очевидно, в этом и дело: не встретиться с президентом России финский президент не может, а встретившись, должен, будучи членом ЕС, думать о вечном, то есть о проблеме Крыма (она ведь и будет, скорее всего, вечной).
Впрочем, не все участники переговоров смогли сохранить самообладание уже в самом их начале. Один финский министр, сидевший ближе всех к своему президенту, например, смущенно посмотрел на него, потом все-таки достал планшет и начал беззастенчиво снимать не своего президента, а Владимира Путина: когда еще, в конце концов, удастся запечатлеть с расстояния метра такого человека?
У переводчика с российской стороны без конца звонил мобильный телефон, и именно это, как ни странно, стало наконец-то придавать переговорам неофициальный характер.
— Конечно,— сказал президент Финляндии,— на развитии наших отношений ощущается вся обстановка сейчас, вся эта катастрофа на Украине. Она очень трогает нас.
Слово "катастрофа" в этой ситуации выглядело дипломатичным.
По сообщениям вчерашнего и позавчерашнего дней, Финляндия заявила, что не будет отвечать на российские пищевые санкции, так что холодность президента Финляндии могла показаться надуманной.
Между тем финские журналисты рассказали мне, что, во-первых, от их президента всегда веет холодом и к замораживанию финско-российских отношений это касательства не имеет, а во-вторых, что слова его насчет того, что Финляндия не будет отвечать на санкции, в России, конечно, неправильно поняли.
На самом деле в разговоре с Ангелой Меркель и Жозе Мануэлом Баррозу президент Финляндии только спросил: "Неужели мы будем отвечать на ответные санкции России?! Я думаю, что не будем!" И немецкий канцлер, и председатель Еврокомиссии как один согласились, что не будут. При этом все трое, в том числе и финский президент, имели в виду весь ЕС. А те, кому показалось, что президент Финляндии говорит только о своей стране, фатально ошиблись. И если ЕС решит все-таки в очередной раз ответить, Финляндия поучаствует в этом процессе.
После обеда президенты произнесли заявления для прессы. Владимир Путин был немногословен. Встреча с президентом Финляндии была не той, которая решала для него все в расстановке сил на европейской арене. Финский президент между тем считал необходимым высказаться максимально подробно: у него, судя по всему, до этого момента не было такой возможности.
— Санкции,— сказал он,— влияют на экономику и активность в глобальном масштабе, и причиной их является украинский кризис, и мы говорили о нем обстоятельно. Я обеспокоен, что отношения России и ЕС стали более прохладными и мы подошли к воротам, за которыми — новая холодная война... Но зато гуманитарная колонна сейчас идет вперед, нам только что сообщили, что нашлось достаточно взаимопонимания между Украиной, Россией и Международным Красным Крестом (он отчего-то не добавил: и Финляндией.— А. К.).
После этого финский президент неожиданно заговорил языком ультиматумов:
— Чтобы на Украине замолчали пушки, нужно участие России и нужно, чтобы оружие не попадало к сепаратистам через российско-украинскую границу.
А вот этого господин Путин господину Ниинисте не мог пообещать при всем желании (хотя бы потому, что Россия настаивает, что не поставляет оружие ополченцам), отвлекаться на пояснения не посчитал нужным и встречу на этом закончил, а Финляндия, увы, снова оказалась на обочине мирового политического процесса, целых два часа побывав на одном из его разгонных участков.
Такие переговоры выглядели бы, может быть, уместно и имели бы полное право на существование, если бы не помнить о том, какими бывают переговоры. Дело в том, что накануне — в Ялте, в Ливадийском дворце — президент России Владимир Путин встретился с французским бизнесменом Филиппом де Вилье и поговорил с ним о тех же санкциях. У господина де Вилье в России бизнес, конечно, не такой, как у Финляндии в России, зато свой, родной. Он занимается созданием парков и исторических аттракционов и теперь решил сделать два таких парка в России. В свое время господин де Вилье баллотировался на пост президента Франции.
Встретились они в кабинете Николая Второго, скромном и даже слегка, можно сказать, застенчивом,— собственно говоря, в таком, каким был и сам Николай Второй и каким выглядел, по крайней мере в момент встречи, Владимир Путин.
Господин де Вилье некоторое время сдержанно улыбался, слушая протокольные любезности господина Путина, а потом не выдержал:
— Так получилось, что подписание договора на создание моих аттракционов происходит в особых условиях, когда все вокруг говорят только о санкциях. Но я свидетельствую перед вами в вашем присутствии, господин президент, что французы, европейцы хотят и будут инвестировать в Россию, и вы — прекрасный президент, а ваша страна — совершенно роскошная страна!..
Это все, мягко говоря, было неожиданностью. Француз был не подсадной — его компания Puy du Fou известна во всем мире, его брат много лет возглавлял генштаб французской армии, а сам Филипп де Вилье, как теперь было совершенно очевидно, мог и возглавлять ее.
— Многие европейцы считают,— продолжал француз,— что санкции — это язык войны, а вот сотрудничество — это язык мира... и что бы ни говорили завистники, могу вам сказать и засвидетельствовать сейчас в присутствии всех, что народы Европы не думают так, как их руководители, и не разделяют мнение тех, кто командует ими из Брюсселя... И будущее европейского континента находится вовсе не в Америке, а на европейском континенте, в том числе в России.
Господин Путин пытался сдерживать себя, но это ему плохо удавалось: глаза его теплели, и он, кажется, незаметно для себя начинал качать головой в такт словам француза. Действительно, в последние месяцы ему не приходилось слышать таких слов.
— Большое спасибо,— тем не менее осторожно произнес Владимир Путин (словно не веря такому счастью: кто-то наконец говорил ему правду прямо в глаза.— А. К.).— Я так понял, что вы решили поддразнить своих начальников?
— Посмотрим,— многообещающе кивнул господин де Вилье,— наложат ли на меня санкции.— И он вытянул перед собой и скрестил руки, словно подставляя их для наручников.
Определенно, этот человек выбрал для себя путь по крайней мере Жерара Депардье, а то и графа де Монте-Кристо.
— Они могут на меня и наручники надеть в этой брюссельской комиссии,— хохотнул он.
— Это уж вряд ли,— с чувством пообещал ему Владимир Путин, который, кажется, наконец всецело поверил, что француз не только не шутит с ним, а говорит всю правду, какая только у него есть.
— И еще одну вещь хочу сказать в присутствии прессы, собравшейся в этом зале,— продолжил господин де Вилье.— Хочу сказать, что президент Владимир Путин в сердцах и душах многих европейцев гораздо более уважаемая фигура, человек, которому хотят больше подражать, чем большинству европейских лидеров и руководителей!
— Спасибо большое,— пробормотал Владимир Путин.
— Французские сельхозпроизводители,— добавил Филипп де Вилье,— правильно видят и правильно понимают, кто начал эту войну и кто привел к тому, что спираль санкций заворачивается все сильней. Они правильно понимают, что еврокомиссары в Брюсселе слепо следуют тому, что говорят им американские партнеры.
Владимир Путин, наконец, окончательно собрался с силами:
— Разные люди с разными взглядами есть и в Европе, и в России. Но людей, которые разделяют наши подходы, много, это правда. И мы, конечно, будем идти своей дорогой и опираться на тех людей, которые разделяют эти взгляды.
То есть теперь, конечно, прежде всего на Филиппа де Вилье.
— Что касается наших ответных мер в сфере торговли, думаю, вы понимаете: мы совсем не ставим целью нанести кому-нибудь ущерб,— Владимир Путин, растроганный, уже, кажется, оправдывался перед французом за эти ответные санкции,— просто они поставили наших сельхозпроизводителей в невыгодное положение на нашем собственном рынке, и мы вынуждены принять меры по их защите...
Один из парков, которые де Вилье собирается построить в России, будет посвящен войне 1812 года. Господин Путин поинтересовался, как француз собирается трактовать события 1812 года.
— Я буду следовать советам наших российских друзей, и будет чувствоваться особая симпатия к народу, который смог отринуть захватчиков,— сообщил француз.
— Мне кажется,— добавил господин Путин,— лучшей оценки, чем дал сам Наполеон, особенно Бородинскому сражению, уже никто не даст: "Французы оказались достойными победы, а русские — достойными того, чтобы считаться непобежденными".
— Кстати,— кивнул французский бизнесмен,— с тех пор как закончились Наполеоновские войны, французы прекрасно знают, что санкции ни к чему хорошему не приводят, тем более в такой большой стране.
Действительно, чему как не санкциям попытался подвергнуть Наполеон Россию?